— Вот как? Что ж, разберем. В наиболее благоприятном для вас свете ваши действия выглядят так. Вы не остались на Луне, где не принесли бы никакой пользы, и, движимый желанием служить нам, прибыли на Землю — это первое. Учитывая, что вы ничего не знали о современном состоянии земной цивилизации, довод спорный, ибо ваши мотивы могли быть какими угодно, кроме верноподданических. Но оставим как есть и поставим ваше возвращение вам в заслугу. Далее: во время путешествия и особенно приземления вы подвергали свою жизнь несомненному риску. Это доказывает вашу храбрость. Достойная награда за первое и второе — баронство, причем не какое-нибудь обретенное в результате брака, а жалованное нами вместе с поместьем и всем, что полагается для достойной жизни особы баронского ранга. И вы еще недовольны?

Я ответил:

— У меня нет никаких заслуг. Поговорим, когда они появятся.

Это было грубо. Так с императорами не разговаривают. Но монарх не обиделся.

— Что заслуга, а что нет, решать не вам, а нам.

Я почти услышал, как в конце фразы встала жирная точка. Терпеть не могу, когда такую вот точку ставят люди, а не обстоятельства. Вдобавок отвык.

— Благодарю за заботу, — сухо сказал я. — Но…

— Вам хочется прыгнуть сразу в графы? — резко перебил император. — А может быть, даже в герцоги? Или в короли? Управлять, например, Австралией? Для этого нужны заслуги не в пример вашим. Верно служите нам — и многое окажется возможным. Мы найдем вам службу, соответствующую вашим навыкам и способностям. Вы незаурядный человек, и мы верим, что все у вас получится. Но имейте терпение.

Я не знал, что ответить. Джоанна начала дышать, уверовав, что все кончится хорошо. А император продолжал:

— Впрочем, мы догадываемся, в чем дело. Нам доложили о вашем странном желании остаться простолюдином. Это невозможно. Вы прибыли туда, где действуют иные условия и правила, совсем не те, к которым вы привыкли на Луне. Простолюдинов более не существует. Вы спросите: как это возможно, так сказать, технически? Мы ответим: более трех веков назад Конрадом Первым, одним из наших славных предков, была подписана Хартия Неубывания Достоинства. Согласно ей дети, родившиеся от смешанных браков, получали наивысший титул, имевшийся у их родителей, безразлично с отцовской или материнской стороны. Например, дети барона и простолюдинки имели право на баронский титул, дети простолюдина и дворянки становились дворянами. Многим полезным для престола подданным жаловалось дворянство, а подчас и титулы. За три столетия простолюдины исчезли естественным путем. Их нет нигде на Земле, включая самые дикие места планеты. Не будьте же белой вороной!

Я не удержался от вопроса:

— Но кто же тогда находится в самом низу социальной лестницы?

— Роботизация шагнула далеко вперед, — подсказал император.

— Допустим! А если взять только людей? Тот тип, в чьих владениях я совершил посадку, грозился натравить на меня своих дворян. Я не понял: они у него дворяне или просто дворовые? Выходит, на самом низу все-таки люди?

— Всякая пирамида имеет верх и низ. — У императора был такой вид, словно он поучает несмышленыша. — Быть вне пирамиды невозможно. Вопрос лишь в том, какая ее часть вам более по душе и достойны ли вы ее.

Монарх лопотал какой-то бред. Он желал запихнуть меня туда, куда я вовсе не стремился. Меня! Последний, единственный осколок Лунной базы, мечты человечества о безграничной Вселенной! После того как Земля бросила нас! После того как слишком многие так и умерли, прожив свои жизни в тягостном недоумении и без всякого смысла! Я почувствовал, что вот-вот взорвусь и наору на императора. И пока этого не случилось, сказал спокойно и твердо:

— Меня не интересует пирамида. Если на Земле иначе нельзя, то помогите мне вернуться на Лунную базу. Там я окончу свои дни.

— В одиночестве? — резко спросил император. — С перегонным кубом и раствором воды в этаноле?

— Надеюсь, с теми, кто согласится разделить мое общество. Это возможно?

— Забудьте о возвращении.

— Почему?

Я ждал какого угодно ответа, но все же из некоего набора, от технической невозможности достичь Луны до приказа монарха-самодура: нет, и все тут. Но я ошибся.

Ни с того ни с сего моя кожа покрылась мелкими мурашками. Император вздохнул как-то очень невесело. В пространстве между ним и мною материализовалась огромная, раз в пять больше обычной, человеческая пятерня. Не прикрепленная к запястью — его просто не было, — она висела в воздухе, растопырив пальцы и слегка шевеля ими — мясистая, блестящая от пота, отвратительная на вид. Джоанна еле слышно пискнула, а пятерня нацелилась и вдруг стремительно бросилась мне в лицо. Плюха вышла что надо: опрокинув стул, я полетел вверх тормашками. Было больно, но что такое физическая боль по сравнению с унижением! Влажная, мерзкая плюха…

Кажется, я зарычал. Впрочем, не уверен, не помню. Но точно помню, что вскочил гораздо резвее, чем допустимо для моих слабых костей, и схватил стул. Если нет другого оружия, сойдет и такое.

Однако пятерня исчезла. Сколько я ни оглядывался, ее уже не было в помещении. Был камин, была Джоанна, сползшая на пол и сжавшаяся в комок. А император по-прежнему сидел в своем кресле и даже не переменил позу.

— Это вы?.. — сквозь зубы процедил я.

— Это не я, — ответил он таким тоном, что я сразу поверил.

— Тогда что это??!

— Это был информационный солитон, — сказал император. — И надо признать: вы его вполне заслужили.

Информационный солитон?

Изо дня в день я размышлял об этом. У меня было время.

В тот день, когда я получил плюху, мои неприятности тем и ограничились. Император прекратил аудиенцию, и какой-то слуга — редкостный молчун — провел меня в отведенное мне помещение. Хотя, наверное, надо сказать: в мои покои. Там было довольно мило. Джоанне выделили помещение неподалеку. Черт знает, что это было за здание, наверное, один из императорских загородных дворцов. Наподобие дачи.

На следующий день император сделал меня своим ретробиблиотекарем. Прежде этот пост занимал какой-то маркиз, и я так и не спросил, куда он делся. Может, его уволили в отставку, может, передвинули на другое хлебное место или отняли титул, не знаю. Джоанне монарх милостиво разрешил быть моей помощницей. Наверное, в этом был резон: медичка проследит за моим здоровьем, а ее филологический уклон поможет мне в работе.

Деловой подход. Протестовать я, понятно, и не подумал.

Нас перевезли к месту службы официально, без шпионских штучек с обманом систем воздушного слежения и шнырянием между неровностями земного рельефа. Вдобавок днем, а не ночью. Я неотрывно глазел на прародину человечества. Ну что сказать?.. Поля, рощи, холмы, ниточки дорог, селения и отдельные постройки, снова поля, петли рек… До сих пор я видел все это лишь в старых видеозаписях. Один раз в стороне проплыл город скромных размеров. Да, но где же мегаполисы? Где пронзающие облака небоскребы в пятьсот этажей?.. Их не было. И столица, куда мы в конце концов прибыли, оказалась не очень-то большим городом.

Я отложил знакомство с ним. Кто-то из древних сказал примерно так: чтобы понять настоящее, надо изучить прошлое. С этим я не спорил, более того — сам прекрасно сознавал всю ширину и глубину зияющего пробела в моем образовании. И я принялся заполнять пробел.

Пыль веков — вот чем была наполнена ретробиблиотека вместе с сотнями тысяч настоящих, весомых томов. Пыль господствовала. Кое-где, несмотря на сухой воздух, обнаружилась и плесень. Маркиз, мой предшественник, явно не утруждал себя чрезмерной заботой о чистоте и сохранности вверенного ему имущества.

Я починил древнего робота-чистильщика, и срочной работы ему хватило на неделю. А мне той недели едва хватило, чтобы худо-бедно разобраться с каталогом. Не будь рядом Джоанны, всегда готовой помочь, я провозился бы месяц.