Литмир - Электронная Библиотека

— Моя супруга баронесса Тахоахоа подойдет?

Министр сказал, что провентилирует этот вопрос, — и дал согласие на следующий день. Ох, не его это было согласие…

Рудольфа, зуб даю.

Император по-прежнему держал меня на расстоянии. На его месте я бы тоже сторонился того, кому был вынужден признаться в трусости. Хуже того: я вряд ли сохранил бы за ним придворную должность. Может, Рудольф не так прост?

Вернее всего другое: он прагматик. (Потому, кстати, и не чужд «разумной» трусости.) Как прагматик, он желает, чтобы должности в его хозяйстве занимали те, кто готов работать и хоть немного смыслит в порученном деле. А кто, как не я, с самого раннего детства постоянно возился с устаревшей техникой?

И будучи прагматиком, Рудольф не подпускает меня к должностям в области управления. Директор музея, необходимого современным людям примерно как шуба летом, — то, что надо: полезно и безопасно.

Джоанна обрадовалась известию:

— Теперь тебя сделают графом?

— Лет через несколько — возможно. Если только ты не пойдешь на повышение раньше меня.

— Это вряд ли. А ты уж постарайся…

Как будто я намеревался вместо работы спать в музее каждый день, забравшись в кабину какого-нибудь бульдозера!

Джоанне хотелось стать графиней. А мне давно хотелось, чтобы она нашла себе какое-нибудь занятие, не оставляющее прорвы свободного времени. Сама она, конечно, не нашла его, ну так я ей нашел. Что с того, что она бывшая медсестра? Зато с филологическим уклоном!

В скором времени я скинул на нее всю ретробиблиотеку, а сам занялся музеем. Он был громаден и большей частью располагался под землей, дабы не стеснять наземных построек. Под моим руководством оказалось четверо смотрителей в ранге нетитулованных дворян, я их проэкзаменовал, нашел у двоих неплохие технические знания, высмеял их попытку посадить меня в лужу и установил в целом приемлемые отношения. Одного из них, тощего брюнета с перебитым носом, звали Андреа, другой, плотный тип с головой, ушедшей в плечи, носил русское имя Петр, С их помощью я принялся осваивать новое хозяйство.

Господи, чего только не было в его исполинских подземных хранилищах! Разве что звездолета пятивековой давности, океанского лайнера двадцатого века и действующей модели урановой бомбы. Всевозможные механические чудовища, от карьерного самосвала до небольшого прокатного стана — это пожалуйста! Электроника, начиная с катодных ламп и магнетронов — сколько угодно! Химические заводы минувших веков, правда, были представлены моделями, зато настоящий — не реплика! — маневровый паровозик с тысячелетней историей пыхтел почти по-взрослому, пискляво гудел и мог бегать по рельсам в специальном кольцевом туннеле, пуская дым в вентиляционные стволы. Прелесть!

По правде говоря, перемещаться из зала в зал на электрической тележке, было куда удобнее.

Я чуть не прослезился, увидев в музее мою посадочную капсулу — грубо разрезанную пополам, с обгоревшей обшивкой, зато старательно вычищенную изнутри. Привет, дорогая! Как тебе здесь? Не соскучилась по мне?

Несколько относительно небольших залов было отдано робототехнике. К моему удовольствию, среди роботов бытовых и промышленных, человекообразных, паукообразных, червеобразных, предназначенных для работы в подземных коммуникакиях, и роботов, вообще ни на что не похожих, я нашел несколько моделей, хорошо знакомых мне по Лунной базе. Все они были неисправны, и я, выбрав робота попроще и с наименьшими повреждениями, за три дня привел его в рабочее состояние. Петр и Андреа были изумлены моими способностями, а еще больше, наверное, тем, что им в начальники достался человек, который хоть что-то смыслит в порученном ему деле. Случай, как я понял, может, и не уникальный, но редкий.

Первое время я не вспоминал об Инфосе, а просто наслаждался. Железки! Поршни! Паровые котлы! Интегральные схемы! Дух захватывало, стоило лишь подумать, сколько всего успел создать человек до всеобщего дворянского оскотинивания. Для современного производства и разработки новых моделей техники человек был не нужен. Разве это работа — возвести корпуса нового предприятия и расставить по местам станки и транспортеры, следуя появляющимся прямо в воздухе наглядным инструкциям? С этим справится любой дворянин со средним образованием. Инфос и сам справился бы не хуже — но зачем ему трудиться, если можно поступить проще?

Целый месяц я не желал об этом думать. И был счастлив.

Посетителей в музее было мало. Важные шишки не появлялись вовсе. Я не снисходил до того, чтобы водить по залам обыкновенных зевак, поручив это дело моим подчиненным. Но для Джоанны провел экскурсию сам.

Разумеется, все это «железо» было ей ничуть не интересно, и тем не менее она казалась довольной. Я понимал причину: муж нашел новую игрушку. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не воевало с ветряными мельницами. Тем паче с такими, которые запросто могут пришибить вояку.

Если он окажется непонятливым, ясное дело.

А я — понятлив?

Видимо, да, раз позволил себе увлечься игрушкой…

Ну ладно, ладно, я не действую, а просто живу, чего от меня и ждут. Но мыслить-то мне никто не запрещал, разве нет?

Странная штука — человеческая мысль. Еще давно, когда я понял, что мелкие до невидимости частицы Инфоса окружают меня повсюду: летают в воздухе, садятся на подоконник вместе с пылью, вдыхаются в легкие и выхаркиваются вместе с мокротой, — я подумал было о том, как такие частицы должны воспринимать наш мир. Мысль мелькнула и ушла, вытесненная другой: а как они размножаются? Вторая мысль оказалась бесплодной, а о первой я забыл. И вот теперь — вспомнил.

Размер частицы — вероятно, не более тысячи нанометров. Ну и как, спрашивается, такая частица может воспринимать видимый свет со сравнимой длиной волны? Свет просто не будет реагировать с такой частицей, а значит, частица не получит от него никакой информации. О звуковых волнах и говорить нечего. Значит — что? Монады Инфоса могут видеть лишь в рентгеновском диапазоне, в гамма-лучах и — на пределе — в жестком ультрафиолете? Но жесткого солнечного излучения до Земли доходит мало — атмосфера старается, — а естественный фон горных пород не так уж значителен. Значит, Инфос прозябает в жутких сумерках?

Не похоже.

Вероятно, за его зрение и слух отвечают не единичные частицы, а их комплексы — невидимые конгломераты из сотен или тысяч монад, совсем не обязательно находящихся в «телесном» контакте. Подобие линзы можно построить и из распределенных в пространстве элементов. Связь между близко расположенными комплексами частиц может осуществляться, допустим, в инфракрасном диапазоне, а между удаленными комплексами — в микроволновом.

Проверить эту гипотезу не составляло большого труда. С помощью Петра и Андреа я смастерил безобразный, но мощный генератор шума в миллиметровом диапазоне с заходом в субмиллиметровый. Приделал антенну. Человеку — никакого вреда, кроме ощущения легкой теплоты на коже, а враждебному супермозгу — большие проблемы. По идее. Пусть пока в пределах одного зала музея. Поглядим, что из этого выйдет. Если я прав, то включение генератора приведет к тому же, к чему привело бы разрушение связей между нейронами в человеческом мозгу. Кем тогда станет человек? Тушкой. И не факт, что вообще выживет.

Несомненно, эффект будет — если будет! — сугубо локальным: Инфосу такой удар — как слону дробина. Но попробуем…

Гильермо и Тараса — двух моих подчиненных, внушавших мне меньше доверия, чем Петр и Андреа, я спросил так:

— Ребята, вы дворяне?

Один ответил «да, господин барон», другой, сдуру горделиво подбоченившись, ограничился странным словечком «отож», которое я счел утвердительным ответом.

— Отлично. Тогда берите этот электродвигатель и тащите его наверх в мастерскую.

Жилистый Гильермо попытался водрузить двигатель на тележку и даже оторвал его от пола, но большего не достиг и приуныл. Лентяй Тарас картинно напряг мышцы, покряхтел, но добился еще меньшего успеха.

— Погрузчик…

36
{"b":"716549","o":1}