Дверь Вадим открыл медленно, не торопясь, безо всяких рывков, и спокойно переступил порог. Юрик был на кухне. Он сидел за столом, вполоборота к окну, и наблюдал за улицей. За машиной. Бандит ждал, когда в поле зрения появится покупатель с коробкой водки в руках, а потому на открывшуюся дверь не отреагировал. Подумал, что вернулся Дутый. Первой на вошедшего обратила внимание Глафира, хлопотавшая возле холодильника. Она как раз достала из камеры батон копченой колбасы и собиралась положить в картонную коробку, уже наполненную различными яствами более чем наполовину, и так и застыла с колбасой в руках. Она будто вознамерилась опробовать батон в качестве средства самозащиты и приложиться хорошенько к голове визитера. Ковалев отметил, что кроме них на кухне никого не было. Девица, стало быть, прячется во второй комнате. В зале. Надо не забывать о ее присутствии. В этот момент Юрик, для которого застывшая фигура сожительницы не осталась незамеченной, начал медленно поворачивать голову в сторону двери. Или даже не поворачивать голову, а просто косить глаза. Появление на пороге покупателя, про чьи милицейские погоны Глафира уже поведала, в планы бандита не входило. Это хорошо виделось в холодных глазах, устремленных на вошедшего. Юрик правильно сориентировался в складывающейся обстановке и появление детектива расценил тоже правильно, но «врубился» недостаточно быстро. Он промедлил, потому что до последнего момента надеялся, что в коридоре ничего не произошло, и Дутый сейчас войдет следом за милиционером, и все устаканится. Однако дверь оставалась закрытой, и Юрик окончательно понял, что братан Дутый на этой уютной кухне уже никогда не появится, и мент пришел не за продуктами, а за ним, за Юриком. Сучара ментовская! Пронюхал все-таки, гад! Юрик рванул ящик стола, где наготове лежал ТТ, когда детектив был совсем рядом, в двух шагах. Бандит успел выхватить спасительный ствол, успел выставить руку навстречу взметнувшемуся над столом противнику, но воспользоваться оружием не успел. Мент оказался на редкость прытким, даже неправдоподобно прытким, и в тот момент, когда Юрик уже давил пальцем спусковой крючок, правой ногой наотмашь саданул ему по руке. И очень больно, причем. Как ломиком, и прямо по запястью. Однако пистолет бандит все же удержал. Даже когда грохнул выстрел, отдавшись в травмированном запястье новой болью. Выстрел пришелся в сторону, в пол. Бандит попробовал повторить попытку и перехватил пистолет в левую, здоровую руку, однако большего сделать не успел. Второй удар, тоже ногой, Ковалев нанес в голову. И угодил точно в висок. Юрик отрешенно отметил, что мент хорошо знает, куда бить, и рухнул возле стола.

Ковалев наклонился, косясь на дверь в зал, на мумию в обличье Глафиры, и поднял пистолет. Теперь другое дело. Глафира испуганно сжалась, уставившись на оружие, и утратила последние красные тельца на румяном недавно лице.

— Кто еще в доме? — негромко спросил Ковалев, отчего его голос звучал особенно требовательно и угрожающе. Или так казалось.

Глафира не спускала с пистолета глаз. Шевельнула губами:

— Никого, — и в подтверждение слов повела из стороны в сторону головой.

Это совсем хорошо, отметил про себя детектив. Значит, Глафира была той самой девицей, которая сопровождала Юрика и Дутого в поездке за золотом и которую видели его лейтенанты. Почему бы нет? Никакой надобности в женской компании не было, ее взяли разве лишь для конспирации, для отвода глаз. Как он взял с собой Олесю. Как она там, интересно, жива еще? Выстрел наверняка слышала, перепугалась до смерти, небось. Вадим снял с ремня наручники, завел бандиту руки за спину, защелкнул. Так спокойней. Улыбнулся, увидев, что Глафира наконец-то обратила внимание на батон в руке и положила колбасу на стол. Теперь и вовсе стало спокойно. Осталось спеленать Дутого, препроводить всех троих в машину, и можно будет звонить Алексею. Измаялся, небось, в ожидании звонка.

Вадим подошел к окну, раздвинул занавеску, и хотя Олесю за тонированными стеклами не увидел, помахал ей рукой. Пусть успокоится. Повернулся к хозяйке:

— Веревка есть?

Глафира стала еще бледней.

— Зачем? — выдохнула она, и если бы не догадалась присесть на стул, упала бы, наверное.

Еще спросить бы про мыло, и можно смело вызывать «скорую». Но усугублять и без того паническое состояние Глафиры детектив не стал. Хватит и двух полутрупов.

— Напарника связать. Мало ли, вдруг убежать захочет, когда очухается. Да и тебя не помешает спеленать, за компанию. Будешь знать в следующий раз, с кем связываться.

Глафира запричитала, заохала, засуетилась, не сводя глаз с правой руки детектива, и припомнила про веревку, снятую с колодезного ведра и хранившуюся в коридоре. Веревка стала не нужна после того, как Юра на зависть всей деревне провел в дом водопровод. Пробурил во дворе скважину, опустил туда насос со шлангом, и все, и никуда ходить не надо. Щелкнул включатель, и набирай воды сколько надо, пока с землей не пойдет. Благодать. Разве о таком хозяйственном мужике плохо подумаешь? Хоть в этот раз, хоть в следующий. Если он еще выпадет когда-нибудь в жизни, этот следующий раз.

Веревка подошла в самый раз, будто специально дожидалась своего часа. Тонкая, прочная, мягкая. И длинная, вдобавок, можно было не экономить, и спеленать братков-соратников по рукам и по ногам. Вадим так и сделал, и через пять минут грозные недавно бандиты превратились в подобие кокон, и самостоятельно не могли ни шагу ступить, ни руками двинуть. Имевшиеся в машине три пары наручников Вадим решил не использовать, а сделать упор на подручное средство, на веревку. Для большей убедительности в случайности появления.

Первой в машину проследовала торговка, спеленатые бандиты в ожидании своей очереди остались в коридоре. Из дома детектив и Глафира вышли под ручку, как старые знакомые, и со стороны их можно было принять за влюбленную пару. Олеся вышла из машины, сделала несколько шагов навстречу и остановилась. Сдержалась. Хотя скрывать радость было нелегко.

— Что там случилось? — обеспокоенно поинтересовалась она. — Кто стрелял? Ты не ранен?

— Все нормально, — бодро отозвался Вадим и так же бодро пояснил: — Представляешь: стою в коридоре, жду припасы, и вдруг из дома выходит парень, из-за которого рязанская милиция не спит уже третий год. И прет прямо на меня. С ящиком водки. Представляешь ситуацию? Я чуть в обморок не упал. Слава богу, быстро спохватился, а то не знаю, чем закончилась бы наша встреча. Он ведь не один там, а с напарником. Верно, хозяюшка?

Хозяюшка ничего не ответила, даже головой не кивнула, а покорно взобралась на сиденье. Глафира еще не отошла от потрясения и все происходящее воспринимала как должное, как веление судьбы, от которой, как говорят, не уйдешь. Вадим снова прибегнул к наручникам, уже опробованным на ее любимом Юрике, и пристегнул пассажирку одной рукой к каркасу сиденья. Так надежней. И дорога неблизкая, и в дом еще надо возвращаться, а оставлять арестантку без надзора нельзя. Олеся не в счет, с нее потрясений без того хватит. И что она сможет сделать, если Глафира вздумает пробежаться по родной деревне? Ничего не сможет.

Бандитов из коридора Вадим перенес на плечах, как лучших друзей, и в машину усадил бережно, почти заботливо. Оба пришли в себя, находились в добром здравии и сознании, хотя в состоянии далеко не радужном. Когда вся дружная компания разместилась в машине и можно было следовать в Касимов, Вадим достал мобильник. Леший, небось, с ума сходит в ожидании звонка.

— Привет, Алексей Иваныч, — Вадим говорил приподнятым тоном и будто удивленно, — извини, что отвлекаю. Не отвлекаю? Где сидишь? В баре пиво пьешь? Ни фига себе. А я из-за этой выпивки в историю влип. Представляешь, заехали мы с Олесей в магазин…

— С какой Олесей? — приглушенно протянул Алексей, для кого звонок хотя и стал радостным и ожидаемым событием, но от волнений пока не избавил. — Ты что, брал с собой Олесю? Ты что, совсем рехнулся? Ты знаешь, мудак, что я с тобой сделаю?