Я молчу. Я просто… просто умираю от каждого услышанного слова. Снова и снова. Рома топчется на месте, потом пожимает плечами.
— Ну ладно, мне пора. Если что, номер ты знаешь. Звони — мы с ребятами поможем. Береги себя.
С этими словами он уходит. Газировка протяжно воет, и мне хочется к ней присоединиться.
Глава 73
Полина
Не буду писать о своих эмоциях. Они рвали остатки моей души на части, сводили с ума, мучили. У моего отца все же получилось разбить мой брак. Он оказался прав, как и мечтал. Ценой своей жизни доказал, что ничего у нас с Ильей не получится.
Хотелось отключить чувства. Все до единого. Забыться. И я прекрасно знала, кому нужно позвонить, чтобы купить волшебные таблетки. Много. Сколько хочу!
Но вместо контакта Влады я выбрала в телефоне контакт Яны Дёминой и позвонила ей. Мы неплохо ладили весь прошлый год. Больше часа я умоляла ее рассказать, где можно увидеть Илью.
— Ну нельзя, Поленька. Девочка моя, не могу я тебе сказать. Я Роме обещала. Прости, мне так жаль. Если бы я только могла…
— Пожалуйста, Яна. Хотя бы намекни! Клянусь, жизнью своей клянусь, здоровьем, всем клянусь, я всего лишь посмотрю на него издалека! Он даже не узнает. Я просто умираю без него, мне воздуха не хватает. Плачу, плачу. Я… всю жизнь ему сломала. Я… не буду больше лезть, я просто… я не знаю, что мне делать. Я на все готова, лишь бы увидеть его в последний раз.
— Я сейчас поговорю с Ромой и перезвоню тебе.
Наверное, мне повезло, что Яна была снова беременной и Рома поддался на ее уговоры.
— У них сбор в Москве, поэтому завтра в семь у Ильи самолет, — говорит Яна по телефону. — Это все, что я могу тебе сказать. И Полина… я боюсь, он не хочет тебя видеть. Прости. Мне правда жаль. То, что с вами случилось, — ужасно несправедливо.
В половине пятого утра я дежурю у главного входа в аэропорт. Боюсь пропустить. Илья не спешит улетать из города и появляется за пятнадцать минут до окончания регистрации. Как всегда, один, с небольшим рюкзаком за плечом. Он не любит, когда его кто-то провожает, поэтому рядом нет ни родителей, ни сестры, ни друзей.
Я, как и обещала, стою поодаль возле дерева и смотрю на него. Мне кажется, он похудел, осунулся. Но такой же высокий, широкоплечий. Большой и серьезный. Такой же потрясающий. Мой муж. Все еще муж. Я смотрю на него и не верю, что все так плохо. Костяшки его пальцев заклеены пластырем.
Я просто стою и тихонько плачу, пожирая его глазами. Шепчу молитву, чтобы с ним ничего не случилось.
В какой-то момент Илья словно замечает мою слежку, оборачивается и смотрит четко на меня. Я не успеваю спрятаться, так неожиданно все случилось. Наверное, нашу связь так просто не разорвать. Почувствовал. Он так хорошо меня чувствует! Наши глаза встречаются, он мешкает. Бросает взгляд на здание аэропорта, а потом резко поворачивается и идет в мою сторону. Я дышать забываю. Стою как вкопанная.
Подходит. Не знаю, чего ожидать. Не обнимет и не ударит, а в остальном что угодно может случиться.
— Мне жаль, что твоего отца больше нет, — говорит он. — Но я по-прежнему не жалею, что в тот раз сказал ему то, что сказал. Мой визит стал триггером, ты должна это четко понимать. Он знал, что я не мириться приехал. Я признаю, что виноват.
Я киваю. Папа меня ударил, я упала и сильно ударилась, потом убежала. Отец решил, что я пожаловалась, и Илья пришел призвать его к ответу.
— Отец испугался и приказал Артёму… переломать тебе пальцы.
Илья бросает взгляд на свои руки, снова смотрит на меня. Как ужасно все получилось. Нечестно и несправедливо!
Мы молчим. А потом я срываюсь на истеричный жалобный писк, тяну к нему руки.
— Не уезжа-ай, — не своим голосом, заикаясь. — Умоляю, не уезжа-ай…
— Тш-ш, — говорит он спокойно, но бескомпромиссно. С таким тоном не спорят. Он ловит мои руки и опускает их вниз. Чтобы не трогала его больше.
— Береги себя, Полина. Пообещай, что будешь беречь.
— Разве я смогу без тебя?
— Конечно сможешь. Оставайся с миром.
— А ты?
— У меня не получилось. К сожалению. — Он тянется к своей шее, снимает крестик и… надевает его мне. — Пытался, Полечка. Но мир — видно, больше не для меня. Моя агрессия… она даже тебя коснулась. Помнишь? Не выходит у меня жить в мирное время. Я… Для меня слишком поздно. Поеду лучше туда, где смогу быть полезен.
После этих слов он наклоняется и целует меня в лоб. Говорит тише:
— Прости меня за боль, что я тебе причинил. Я раскаиваюсь. Каждый день своей жизни. И просто живи.
— Это ты меня прости, что я не смогла нас сохранить. Что провоцировала. Что… старалась недостаточно сильно, и ты… пострадал. Я так сильно тебя люблю.
— Езжай домой, — говорит он. — Не рви душу ни мне, ни себе.
— Может быть?.. — с надеждой. — Однажды… Когда-нибудь…
— Точно не сейчас. И не в ближайшее время, — прерывает он.
С этими словами он разворачивается и уходит. Я слежу за его высокой фигурой, часто моргая, избавляясь от слез. Когда Илья заходит в здание аэропорта, я быстро достаю сигарету, зажимаю между губ… а затем выкидываю ее.
Хватаюсь за крестик и засовываю его в рот. Металл все еще хранит тепло и вкус тела моего мужа. Символ надежды. Я часто ловила этот крестик губами во время занятий любовью.
Он немного соленый. Я закрываю глаза.
Илья вернется. Врачей его квалификации на передовую под пули не кинут, слишком ценные. Он будет трудиться в каком-нибудь госпитале. В безопасности. Повоюет и вернется. А я буду ждать.
Столько, сколько понадобится. Три месяца, полгода. Может, дольше. Я больше в рот не возьму сигарету или чего похуже.
Он вернется и увидит, что все это время я его жду. Что не сломалась, не сдалась. Лишь молилась за его здоровье. Он увидит и поймет, что все было не зря. Что его любовь спасла меня, превратила пропащую мажорку в принцессу. Только его принцессу. А моя любовь спасет его. Подарит его душе долгожданный мир.
Он обязательно все это увидит и поверит мне. Не сейчас, но однажды…
Обязательно.
