— … как какая-то шлюха гарнизонная, прости господи! — заканчивает он.

Я вскидываю глаза, округлив их. Мы с Настей замираем.

— Саш, вот последнее было точно лишним, — говорит она укоризненно. — Он ведь помог Мие и заслужил капельку уважения.

— Прошу прощения, девушки. Нервы. Каждый из нас волен выбирать свою судьбу сам. Силком его в профессии никто не держит, хочет вести пациентов — на здоровье. Но почему он при этом ждет какой-то особенной благодарности? Да еще и от моей дочери!

— А он ждет? — спрашивает Настя.

— Это он сейчас молодой-красивый. Потом начнет пить… ай, — делает взмах рукой. — Все верно, дочка. Ты молодец, я тобой горжусь. Не уровень нашей семьи, — при этом он окидывает кухню взглядом и получается так, будто Ветров не по уровню нашей кухне.

Мне так сильно хочется отдаться Илье во всех позах прямо сейчас, что аж перед глазами рябит.

Хрум-хрум.

— Насть, а в какое время приемные часы в роддоме у Мии? — переводит он тему.

— Мы в прошлый раз в девять приезжали, — отвечает она.

— Тогда собирайся. Надо разобраться, что к чему, переговорить с Федором Игоревичем. Может, малышке какие-то лекарства нужны или особый уход, который не может предоставить наш роддом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Так а что с разводом-то? Ты ведь сотрешь этого хрена Арсения в порошок? — смотрю ему в глаза.

— Сначала займусь акушеркой. Промыла Мие мозги. Твоя сестра, конечно, меня поразила, это же надо додуматься рожать за городом! Еще и мужа своего подбила стать соучастником.

— Так Арсений же как раз и втянул сестру во всю эту тему. Он состоит в клубе агрессивно настроенных к ГМО. Именно он отыскал акушерку и запрещал мне звонить в неотложку. А потом прятался на втором этаже, пока Мия страдала.

— Если все так и есть, то Мия вернется домой, Полина. Мне Арсений сказал, что ему стало плохо и он потерял сознание. Не все люди могут себя контролировать в стрессе.

— Я смогла, — бойко перебиваю.

— Это его ребенок, его жена, Полин, — заканчивает отец. — Другой уровень стресса.

Ну да, а я просто мимо проходила.

— Саша! — Настя всплескивает руками. — Ты меня сегодня пугаешь!

Я встаю из-за стола, чмокаю отца в щеку и ухожу к себе.

— Ты к сестре поедешь? — кричит он мне вслед.

— Нет, у меня ленты в обед. Передайте Мие привет! Я буду рада, если она вернется к нам.

Илья тоже не удивился поведению Арсения, но объяснил иначе. Действительно, многим людям, даже крепким мужчинам, может стать дурно при виде крови. Может случиться паническая атака, когда дышать тяжело, не то что предпринимать попытки помощи.

Ветров рассказывал, что ему стало нехорошо на первой операции, на которой он присутствовал, еще будучи студентом. Сознание просто уплыло, чуть не упал. Стыдно было ужасно перед одногруппниками. Девчонки выстояли, подкалывали потом. Но все пришло с опытом. Кстати, многие отличники из его группы ушли из профессии, а он — остался. Наверное, не всегда оценки на экзаменах определяют будущее человека. Никто не может решить за тебя, будешь ли ты хорошим специалистом, — ни надменные одногруппники, ни родители, ни учителя. Только ты сам.

Я думаю о его словах на занятиях, а потом во время подготовки к экзаменам. Вообще много думаю о нем и о том, что он говорил мне в разное время. Почему-то удалось запомнить чуть ли не каждое слово.

Бывает же так, что с одним человеком видишься ежедневно, а по итогу и вспомнить нечего. А другой проносится по твоей жизни галопом. Вот он есть, а назавтра уже и нету! А след оставляет такой яркий, что не затрешь и не закрасишь.

Периодически я проверяю, на месте ли его анкета в тиндере. Ничего не пишу, встреч не ищу. Просто живу дальше, пытаясь забыть поцелуи и шепот. Касания. Вот только никак не получается.

Готовлюсь к сессии, встречаюсь с подругами, хожу на вечеринки, которых в моей жизни становится все больше и больше. Мия с малышкой по-прежнему в больнице. Сестру выписали, а маленькую Нину — нет, ей колют антибиотик, лечат пневмонию и что-то еще. Я редко езжу к сестре, она похожа на тень самой себя. Мне очень хочется помочь, поддержать ее, но я не обладаю врожденной тактичностью. Едва увидев родные заплаканные глаза, я еле сдерживаюсь, чтобы не начать оскорблять Арсения, а такой подход мало кому может помочь.

Еще вот пульсометр купила. Смешно даже! Теперь смотрю на него и о своем враче думаю. Каждый раз.

Двадцатого июня я кое-как закрываю сессию, но радости не испытываю. Потому что его анкеты больше нет. Удалил. Тут вариантов два — либо его доконали другие любительницы тиндера. Либо… с кем-то, наконец, познакомился.



Полина

Мы с друзьями идем по улице Мира в сторону любимой пиццерии, когда Пашка вдруг забрасывает удочку:

— Никто не хочет в кино?

Идея неплохая. Начало августа, мы не виделись с одногруппниками месяц, встретились в первый день практики. На инструктаж того, что нам предстоит делать в ближайшие три недели, у препода ушло полчаса, после чего мы были отпущены на волю. Всемером прогулялись до смотровой площадки с целью покурить, поболтать, поделиться новостями. Время пролетело незаметно. Расходиться по домам не хотелось, погода радовала, и мы решили поесть все вместе в центре.

— Да, давайте. Сейчас посмотрю, что там идет, — кивает Олеся, доставая телефон. — На восемь есть неплохой ужастик.

Пока перекусываем в пиццерии, пока снова курим, пока то се, наступает вечер.

Я осторожно паркую машину на крошечном свободном месте недалеко от кинотеатра, Олеся сидит рядом, Пашка стоит на улице и следит за тем, как я выкручиваю руль. Поначалу он каждый раз бросался жестикулировать, якобы помогая мне вписаться в парковочное место, но я попросила его больше так не делать. Он послушался и с тех пор наблюдает за моими действиями всегда молча, терпеливо ожидая, когда я заглушу двигатель, чтобы открыть мне дверь и подать руку.

Сегодня он поступает так же. Галантный до мозга костей. Наши отцы чуть ли не каждую неделю вместе бухают в каком-то охотничьем клубе, ну и нам сам бог велел подружиться. Вот только Пашка хочет большего, даже целоваться ко мне пару раз лез, заставая врасплох. Первый раз почти год назад на посвящении в студенты, а второй… на каком-то зимнем празднике. Бр-р-р. Гурьев — не та компания, в которой девушка может позволить себе расслабиться и забыться.

Пашка в общем-то неплохой, нормальный парень, вот только я к нему ничего не чувствую. Полный ноль. Ни его тачка, ни белоснежные виниры, ни брендовые штаны меня не впечатляют. Когда он держит меня за руку, вот как сейчас, сердце не колотится, дыхание не учащается. Секс — это ведь когда объятия потрясающие, но тело требует быть еще ближе. А если даже обниматься не хочется?

Влада утверждает, что главное — начать. Аппетит приходит во время еды. Разве можно распробовать секс, если им не заниматься? Это как курить сигареты. Первые несколько затяжек всегда противные, вызывают отторжение и даже рвотный рефлекс, а потом жить без этого дела не можешь.

Хм.

Веселой компанией мы заваливаемся в кинотеатр, смеемся, болтаем. Ничего не предвещает беды, как вдруг мой взгляд цепляется за знакомый затылок. Поначалу мне кажется, что у меня галлюцинации, но ошибки быть не может. Это он. Тоже пришел в кино. Случайная встреча на нейтральной территории!

Сердце срывается с крючка, или на чем оно там держится под ребрами, и ухает вниз. Да так быстро, что в ушах гудеть начинает.

Я тут же отвожу глаза, здорово перепугавшись! Всегда одна и та же реакция на него — страх и волнение.

Ну до чего же потертый у них тут пол! Полминуты я шаркаю сандалиями, словно пытаясь его почистить.

А когда, не выдержав, я наконец вскидываю глаза — Илья Ветров смотрит точно на меня.

Замираю. И он, кажется, тоже. Почему он обратил внимание на нашу тусовку — понятно и так, с нами Влада, а значит, ее смех звучит повсюду, рупора не надо. Но объектом его внимания становится не она, а я.