У меня к ней какое-то совершенно особенное отношение. Если баба мечется — это сразу знак, ничего серьезного с ней быть не может. Зачем мне шлюха? В любой другой ситуации я даже заморачиваться не стал бы, а уж звонить кому-то и просить оставить в покое — делать, что ли, нечего? А тут… обещал ведь не делать скидок на ее возраст, но при этом я знаю, каким бывает Слава. К женщинам умеет найти подход, подобрать правильные слова. Устроить красивое свидание, бла-бла-бла. Пустить пыль в глаза. А девочка и правда скучает.

Плакать будет потом. Снова будет. Стираю свое дурацкое сообщение. Еще моего разочарования ей не хватает, чтобы все же добежать до моста и теперь уж наверняка сигануть в ледяную реку. Я ей такое не буду писать. Где ж взять ума, чтобы поступить правильно?

«Поля, у меня снова операция, — пишу ей. — Меня не будет несколько часов. Просто помни, что я на твоей стороне».

После операции я не улыбаюсь. Все хорошо, но как-то ровно. Может, усталость накопилась. Долго курю на балконе.

«Всегда? Что бы ни случилось?» — спрашивает она следующим утром. Без смайликов. Поля — и без смайликов. Плохо дело.

Читаю в кровати. Ну а что я, блть, хотел? Уехал на три недели. То, что не полетела со мной, — тот еще колокол.

«Да».

Горечь на языке вызвана голодом.

«Мне плохо. Я к тебе хочу, Илья».

Мажорка. Глупая маленькая девочка. Ей плохо. Мне тоже далеко не зае*ись.

«Приеду — поговорим».

Входящий от Славика. Принимаю вызов и слышу радостное:

— Привет! Ну что, один-один? Поздравишь меня или гордость не позволит?

— Кусок дерьма ты, с этим я тебя и поздравляю, — говорю спокойно, даже с улыбкой.

Он смеется, но как-то невесело. Думал, что я распсихуюсь? Хе* тебе.

— Ладно, Илюх, ты правда думал, что у вас с ней что-то могло получиться? У нее ж ветер в голове!

Да я с ней ни о чем путем подумать-то не успел. Просто целовал, потому что не мог иначе.



Илья

Снег валит крупными хлопьями, зато ветра нет совсем. Хорошо наконец оказаться дома. Пока еще тусуюсь в Емельяново, но до города отсюда рукой подать. Когда мы с родителями переехали в Красноярск, я возненавидел этот город с первого взгляда. В школу идти не хотел, как оказалось позднее — не зря. И ненавидел много лет, а потом как-то раз взял и проникся. И теперь возвращаюсь сюда с удовольствием.

Вечер, начало восьмого. На улице темень, в свете фонарей земля кажется совсем белой. Холодный воздух покалывает лицо.

Интересно, какой сугроб на парковке у аэропорта — моя машина? Думать надо живее, пока сам не превратился в такой же. Угадываю, впрочем, с первого раза. Настоящих морозов в этом году еще не было, двигатель заводится легко. Перелет занял более шестнадцати часов, это с долгой пересадкой в Новосибирске, но чувствую себя на удивление бодро, сон урывками давно стал привычным. В Новосибе увиделся с приятелем, время пролетело быстро. Жаль, правда, что выходные прошли в дороге, зато в понедельник выхожу в госпиталь с самого утра. На работе посчитали, что это идеальный вариант, и поменяли билеты. Учеба закончилась, пора возвращаться к труду и обороне в родном стационаре. Как там мои старушки без меня?

Полина думает, я прилетаю только завтра. Все так думают. У Насти Барсуковой сегодня день рождения, и отец мажорки устроил в честь жены нехилый такой праздник. Его немаленьких размеров дом битком набит гостями. Я слежу за событиями через фотографии в сторис у Полины, Олеси и Славика, который тоже каким-то боком попал на вечеринку. Тут варианта два: либо Полина пригласила — что бесит неимоверно, либо через своего главврача примазался. Барсуков, будучи единственным представителем некоторых производителей медоборудования, по сути, монополист в Сибири. Его никто не любит, но все с ним дружат, чтобы ухватить свое зерно из кормушки.

Чуть больше получаса на дорогу, и я открываю дверь в свою квартиру. Разуваюсь, прохожу по коридору.

Вокруг на удивление чисто. Кровать в спальне аккуратно заправлена, простыни свежие, пыли нет, хотя я отсутствовал три недели. Иду на кухню, открываю холодильник и обнаруживаю в нем еду. Драники, сметану, фрукты, хлеб, молоко, сыр… Много чего. И это точно не Инна, она знает, что я не люблю драники, никогда в жизни их не готовила и не покупала.

Полина? Я не забрал у нее запасные ключи. Смотрю на марки продуктов и убеждаюсь, что точно Полина. Мы с Инной всегда выбирали другие бренды. Ну либо хозяйка квартиры расстаралась, что просто смешно. Больше ключей ни у кого нет, даже у мамы.

Полина ничего не сказала мне, молча позаботилась. Почему-то это так поражает, что я на автомате разогреваю еду, сажусь за стол. Готовила Поля не сама, но ведь в итоге вкусно. Действительно очень вкусно. Старалась, девочка, думала, я прилечу завтра в шесть утра, будет что перехватить до работы. Побеспокоилась, несмотря на то, что общаемся в последние дни натянуто и мало.

Вот это да. А у вас есть такие люди, которые заранее подумают о том, что вы с дороги будете голодны?

Блть, что ж все так сложно-то?

Рожа этого гада довольная в сторис. Стоит в костюме с бокалом шампанского. «Один-один", блть.

Надо бы спокойно дождаться завтрашнего вечера, но… она так старалась для меня! Подумаешь, ошиблась. Я тоже ошибся. Благо вовремя остановился. Так мне лет уже сколько. Кто ни разу не ошибался?

Тру лицо. Что еще заставит меня проглотить эта девочка?

Нет, я хочу ее видеть сейчас же.

Наскоро освежившись под душем и переодевшись, я выбегаю из дома, сажусь за руль и выжимаю педаль газа.

Паркуюсь чуть раньше ворот со львами — ближе не подъехать, машин вокруг море! Дом Барсуковых в огнях, с участка доносится музыка. Не перепутаешь. На входе ожидаемо дежурит охрана, я успеваю пару раз безуспешно позвонить мажорке, когда на улицу выбегает закутавшаяся в короткую шубку Мия. Я видел ее лишь единожды, но узнаю мгновенно. Они с сестрой похожи и не похожи одновременно. Мия более спокойная, воздушная, плавная, тогда как Полина — страстная, боевая. Мия встречает гостей, которые только-только прибыли, приглашает их в дом, как вдруг замечает меня.

— Илья? Илья Ветров! Привет! — радостно улыбается. Быстро подходит.

— Добрый вечер, — здороваюсь я.

— Можно я вас обниму?

— Меня? Да, почему бы… и нет. — «Нет» я добавляю, когда она уже обхватывает меня за плечи и прижимается. Неуверенно обнимаю девушку в ответ.

— Спасибо вам. Спасибо огромное! Вы спасли мою дочь, — торопливо шепчет. — Мою малышку, мое сокровище.

Это неожиданно. Я бы даже сказал, шокирующе неожиданно. Есть такой тип пациентов, которые всегда недовольны. Грубо говоря, у них сердце остановилось, массаж делаешь, вытаскиваешь с того света, они потом все инстанции обойдут, жалуясь, что ребра болят. Александр Барсуков из таких. Я помню его высокомерный насмешливый тон: «Ветров Илья Викторович? И что вы хотите за спасение моих дочери и внучки? Не стесняйтесь, я для вас сегодня добрый волшебник. Загадывайте желания!» Будто я заслужил возможность поговорить с великим. Он себе даже не представляет, как было жутко в том загородном доме и как близко мы стояли рядом со смертью.

А не пошел бы ты на *уй, добрый волшебник?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я считал, Мия из таких же.

— Я был рад помочь, — отвечаю. — Слышал, с Ниной все хорошо?

— Проблемы есть. С легкими совсем беда, любая простуда тут же переходит в бронхит. Но мы справимся. Вы же знаете про нашу с Полиной маму? Поля сказала, что поделилась с вами. Мы дочери наркоманки. Я, когда узнала… так тяжело это восприняла! Вы не думайте, что я конченая идиотка. Я просто… хотела, чтобы к моему ребенку не попало никакой химии, никаких лекарств. Чтобы ей не было так же сложно, как нам с Полей… Особенно как Поле. В итоге в первые же сутки два рентгена, потом три недели кололи антибиотик… судьба словно посмеялась, — она всхлипывает, проваливаясь в прошлое, но поспешно берет себя в руки: — Думаю, поэтому мне так понравился Арсений, он помешан на натуральности. Сейчас, конечно, я осознаю, как глупо рисковала. Но я счастлива, что мой ребенок со мной, и каждый день благодарю Бога за это. И молюсь за ваше здоровье, Илья Викторович.