— Кри, мне давно не нравится твоё настроение, — медленно произнёс Мэган, шагая в ногу с сюзереном, — что происходит? Ты часами смотришь в книгу, но страницы не перелистываешь. Забросила тренировки, а об учёбе я и вовсе не упоминаю. Даже новоиспечённые вассалы, эти твои наёмники из Аргуна удивляются настроению госпожи Экримы. Не соблаговолишь объяснить, что тебя беспокоит?

Я злобно и беспомощно уставилась на соратников. Как можно объяснить странные сновидения, посещающие аккурат в час змеи, перед самым рассветом? Сны, чей смысл ускользал вместе с рассветом, а попытки вспомнить оставляли после пробуждения неслабую головную боль, полынный привкус во рту и запах озона в воздухе, от которого мыша подолгу чихает и плюётся в меня.

Я судорожно вздохнула, и горло словно стиснула мерзкая мохнатая лапа.

— Не знаю, что именно наколдовал тот аргунский маг, но после возвращения мне всё время снятся тягостные сны, а утром одолевает такая слабость, что… — я махнула рукой, — надоело обливаться потом по ночам и лежать без сна до рассвета. Утром наваливается такая тяжесть, что кажется будто я несу на плечах мешок с песком. Голова болит так, что темнеет в глазах. Словом, ничего хорошего сказать не могу.

— Почему молчала до сих пор?

— Да вы все меня обследовали после возращения, — я пожала плечами, — а ты так вообще семь дней меня заклинаниями испытывал. И что?

Я передразнила баритон Мэгана:

— Дорогая, отклонений не обнаружено! Именно это ты мне и сказал или я ошибаюсь?

Мэган, похоже, едва сдержал ругательство.

— Возвращаемся в резиденцию, — непререкаемо высказался Ивар, — всех магов немедленно ко мне в большой зал для заклинаний. Целителя не забудьте! Будем разбираться с твоими снами. Ну ты и дура, подруга!

Я отмахнулась. А то я сама не знаю! Только дура могла прикончить старого мага вместо того, чтобы попробовать разговорить. Думаю, старый козёл уже сдох от анемии. Но кто мешал мне взять за кислород того чёртова «орка», что так и остался сидеть в подземелье с подрезанными поджилками, а? Дура я, кто бы спорил… А теперь-то что кулаками махать! Поздно. Осталось терпеть вышеперечисленные симптомы и ждать неведомого результата магического вмешательства.

***

Первым делом целитель потребовал от меня «явить магическому собранию новый облик» и, как и все мы поначалу, в данный момент пребывает в неслабом ступоре от занимательного зрелища огненных глаз и серебряных волос.

— Вынужден сказать, что вы все просто бестолковые неофиты, — целитель обвёл магов требовательным взором, — как вы могли пропустить такое преобразование и даже не поставить меня в известность?

— Да вы же сами меня осматривали, уважаемый целитель! — возмутилась я.

— Напомните мне, достойная госпожа, на какой день после вашего возвращения мне довелось осматривать вас?

Я опешила.

— Понятия не имею!

— Так я вам скажу, на третий!

— И что?

— А то, что остаточные следы исследующих заклинаний, не позволили мне оценить ваше здоровье во всей полноте!

— А теперь позволят?

Гертен усмехнулся весьма желчно.

— Если наши маги не станут препятствовать осмотру своими заклинаниями, то некоторую надежду разобраться в причинах нездоровья… я могу вам обещать.

Ивар немедленно уселся в кресло напротив старика.

— Начинайте, мастер!

— Вы шутите, сюзерен? Здесь нужна моя лаборатория, Чет и Мэган в качестве ассистентов и высококлассная магическая защита, если что-то пойдёт неправильно.

— Значит, вы предполагаете… — начал Герсил.

— … наличие пока неизвестного, но недавно подсаженного магического паразита, — закончил старик, — и это будет самый мирный сценарий!

Я похолодела.

— А в худшем случае?

Старик пристально взглянул мне в глаза.

— Тебе лучше не знать.

Чет не особенно вежливо подхватил меня руки и, повинуясь командам целителя «налево-направо-прямо», доставил в лабораторию господина Гертена. Меня уложили на стол, привычно-сноровисто освободили от одежды и Чет отправил меня в «самую глубину безвременья», как некогда выразился глава аргунских наёмников.

Словом, бедное дитя усыпили прямо на столе, а когда разбудили, я находилась в большой гостиной нашей резиденции, сидела в здоровенном кресле, укрытая по самые уши тёплой накидкой. Руки дрожали, ног я вовсе не чувствовала, а голова была восхитительно пустой. Присутствия Нагайны не ощущалось вовсе, зато на подлокотнике справа сидела Красотка и таращила на магов грозно вращающиеся глаза.

— Чем порадуете, господа? — голос мой позорно сорвался.

Страшно. Хотя, казалось бы, да чего мне уже бояться? Похоронила двух мужей, одну невестку, родителей, затем четырёх бабушек-дедушек, словом… десять лет сплошных похорон. Ребята, правда, живы. Четверо мужчин, то есть трое детей и внук. Но самой себе можно и признаться, что отчаянно не хочется медленно умирать от неизвестной болячки и лучше уж сразу уйти, как товарищ полковник — сорвалось какое-то крепление и всё. Думаю, он и понять не успел, что случилось. Ему крепление помогло, а мне Нагайна поможет, если что. Правда, сколько бы я не хорохорилась, а руки уже давно ледяные от страха. Умирать страшно. И сентенции вроде «смерти нет» как-то меня не успокаивают.

Ивар кашлянул, отвлекая меня от невесёлых мыслей, а господин Гертен медленно пригладил серебряную шевелюру. Старик явно собирался с мыслями.

— Оденьте девочку, — проворчал он.

Меня живо облачили в длинную рубашку вроде смирительной и снова усадили в кресло.

— Сразу скажу главное, имеем большую неприятность со здоровьем, — мановением руки лекарь отмёл вопросы, — до тех пор, пока не приедет господин Тин-Е, могу с уверенностью сказать, что магический паразит есть. Именно он медленно подтачивает здоровье девочки. Мой старый знакомец владеет многими…

— …техниками? — хрипло спросила я.

— Скорее, методами исследования подобных магических вмешательств и, скажем, восстановления подобных повреждений. Я послал вестника Тин-Е и, если он сумеет покинуть дворец сегодня вечером, то вечером же примем решение. А пока усыпим девочку.

— Не возражаешь, Кри?

Я отрицательно мотнула головой.

— Лучше спать, чем маяться неизвестностью.

Сюзерен покивал, и я окончательно потеряла нить рассуждений, уплывая в тёмные глубины сна, на этот раз без сновидений.

***

Разбуженная поздним вечером, я окончательно очнулась от сна минут через двадцать. Вот чем не нравится наведённый сон, так это последствиями, а в данном случае ещё и кратковременной потерей ориентации в пространстве. Пока соберёшь руки-ноги в привычную конфигурацию, пока посидишь с закрытыми глазами, дожидаясь возврата привычного ощущения собственного тела и пока осознаешь реальность окружающей действительности, времени пройдёт немало. За это время, пожалуй, и отобедать можно, не особо поспешая.

Вопреки ожиданиям, господин Тин-Е прибыл в резиденцию поздно вечером и, ничтоже сумняшеся, выставил всех моих болельщиков за дверь… всех, включая и своего старого друга, а ныне нашего штатного врача, господина Гертена.

Обследование заняло около часа. Господин Тин-Е сначала сканировал меня в одиночку, что-то писал, зачёркивал, затем поил эликсирами из непрозрачных флакончиков, снова сканировал. Затем призвал нашего Авиценну, и они взялись за меня вдвоём. Общались господа целители на незнакомом языке. Всё, как в нашем средневековье, где их коллеги переговаривались на латыни, дабы придать себе больше веса, да и выманить побольше деньжат у наивных пациентов.

Оба эскулапа наконец-то угомонились, аккуратно сложили стопочкой амулеты-пластинки и, как по команде, уставились на меня в четыре глаза. Я уже почти смирилась с отрицательным диагнозом, ну… как смирилась… скорее, настроилась сопротивляться отраве или болезни с помощью собственной недомагии, а также с помощью Иваровых магов, и самого сюзерена, который, возможно, способен выжечь скверну огнём. Следует заметить, что целитель Гертен вполне мог ошибиться с диагнозом или не ошибиться, а, скажем, неточно сформулировать. Всего лишь.