Проглотив все упрёки, так и вертевшиеся на языке, Мари глубоко вздохнула и опустилась на колени рядом с другом.

— Леон? — позвала она негромко.

Прошли долгие несколько секунд, прежде чем он чуть повернул голову и приподнял брови в удивлении.

— Ты здесь, дорогая? А как же празднество?.. Не думаю, что стоит заставлять милых дам ждать, они ведь так хотели услышать всё из первых уст, — Леон отрешённо улыбнулся. — Я полежу здесь ещё самую малость. Звёзды слишком прекрасны этой ночью…

Мари посмотрела наверх, но в данном месте кроны деревьев сплетались особенно плотно. Не было видно даже крохотного кусочка неба. Она хмыкнула:

— Я посижу с тобой? — и, не дожидаясь ответа, облокотилась спиной о шершавое дерево, чуть касаясь альва плечом.

— Если таково твоё желание, душа моя, — отозвался Леон ещё спустя десяток секунд.

Они сидели молча. Чужие голоса и смех звучали столь далеко и призрачно, что, смешиваясь в единое марево, только ещё больше убаюкивали. В голове Мари крутились обрывки фраз, но стоило только набрать побольше воздуха и открыть рот, как все слова казались глупыми и неуместными, а мгновения — упущенными.

— Не можешь придумать, как заставить своего друга, растерявшего последние крохи совести, выполнить данное обещание? — вдруг нарушил тишину непривычно ровный голос Леона.

Мари вскинулась и резко повернула голову:

— Я не…

Он сполз ещё ниже, укладываясь на дощатой площадке, и заложил руки за голову. Их взгляды встретились.

— У тебя ведь, — Мари не выдержала первой и отвернулась. — Я знаю, что…

Стук сердца заглушал все остальные звуки. И, казалось, даже Леон перестал дышать, застыв на своём месте. Время шло, но слова не приходили. Мари подтянула к себе колени, бездумно уставившись вдаль, и едва не вздрогнула, когда альв вдруг обронил:

— Я совершенно не удивлён, что кто-то ненароком обмолвился. В том нет твоей вины, дорогая. Уши себе — увы! — заткнуть невероятно сложно, особенно, когда в них лезут чужие тайны.

— Нет! — выпалила Мари тут же и, закусив губу, добавила: — Я не… я сама видела. И никто мне не…

Леон дёрнулся неловко и подался к ней, приподнявшись на руках. Их разделяло настолько крохотное расстояние, что пришлось чуть повернуть голову, дабы не столкнуться носами. Мари затаила дыхание, совершенно позабыв все оправдательные фразы.

— Где? — Едва слышный шёпот мазнул теплом щёку.

Это слово вдруг будто бы отрезвило Леона. Он, моргнув ещё раз, отстранился, хотя и продолжал вглядываться в лицо Мари, словно ища в её глазах одному ему понятные подсказки.

— В Чаще, — заворожённо прошептала она. — На поляне… Там, где я встретила Наири, была и она.

Леон чуть склонил голову набок. Черты его застыли, врезались в кожу.

— Она почти отговорила Наири стрелять в меня, — Мари отчего-то почувствовала прилив сил и вернувшуюся способность складывать слова в фразы. — А ещё она говорила о тебе…

— Жаловалась, — поправил он и вдруг отвернулся, едва ли не утыкаясь лбом в колени.

— Что?

— Если Льона и заговаривала обо мне, то только чтобы пожаловаться очередному слушателю, — медленно произнёс Леон. — Я имел неосторожность появиться на свет раньше неё, — совсем ненадолго, представь себе! — но и этого хватило, чтобы оказаться заклеймённым виной пожизненно. Однако… я бы и той самой жизни не пожалел, если бы это позволило хоть на мгновение её увидеть вновь.

На несколько секунд повисло молчание, прежде чем Леон собрался с мыслями и продолжил:

— Женщины для альвов священны. «Дарующие жизнь», «проводницы душ», — он едва заметно качнул головой. — Мы так старались оберегать их и не допускали ни единой мысли, что столь трепетная опека могла казаться искусной клетью. Насколько хватает моей памяти, Льона всегда порывалась обрушить устои, заняться любой… даже самой ничтожной работой, чего дозволено не было. А в одну из ночей — стоило лишь перешагнуть грань взросления — она просто оставила дом, никому не обмолвившись и словом. Мне потребовались долгие дни, чтобы отыскать милую сестрёнку на пороге Дома Ветров. Льона была счастлива. А твой мягкотелый друг никогда не мог отказать её глазам. Потакать всем капризам — ты конечно же можешь упрекнуть меня, дорогая! — весьма безответственно со стороны старшего брата, однако…

Мари вздрогнула. Всё это очень напоминало другую историю — слишком знакомую и реальную. Смирился ли Ирнест с её исчезновением или же продолжал искать зацепки? Зная его, конечно, — скорее второе. Мари вдруг стало нестерпимо совестно за то, что она не удосужилась и пару строк черкнуть при своём побеге. Подать знак, предупредить единственного «родного» человека… Вот только где он теперь?

— Феи приняли незваных гостей радушно, несмотря на все россказни, что пели нам в уши в родном городе. Ох, знали бы мы тогда, что меняем одну неволю на другую! — Леона, казалось, больше и не волновало, слушал ли его хоть кто-нибудь. Он смотрел в одну точку, и голос его становился всё тише: — Некоторые навыки у Льоны были… те, что не позволили ей потеряться среди фей. Она всегда умела найти для меня нужные слова. Когда нарушены тысячи запретов, столь легко перешагивается и ещё один.

— Почему Дом Ветров? — вырвалось вдруг у Мари. — Разве нельзя было… просто уйти куда-нибудь? Если ей так хотелось на волю…

Леон горько усмехнулся:

— Только здесь можно было найти защиту. Беглые альвы — увы! — не имеют достаточно шансов на выживание. Придворный учитель и обручённая. Быть может, прекрасные аурэли поют о нас печальные арии… О, музыка! Как же давно не слышал твой друг этих дивных звуков! Но перешагнув сей порог, более не имеешь пути обратно. А кроме того, — он вновь откинулся назад, укладываясь на доски, — я узнал не так давно ещё кое-что. Нечто, что шепнули за спиной. Нечто, что не даёт мне спокойно влачить существование, расплачиваясь покорно за излишнюю мягкость.

Окинув взглядом альва, Мари затихла, боясь пропустить слова, которые давались ему намного тяжелее всего рассказа. Вот только почему-то отчётливо казалось, что она уже заранее знала разгадку.

— Задолго до того пагубного решения. Тайно, при лунном свете приходила к маленькой альве одна из фей, которая… — длинные пальцы вдруг сжались, до хруста впиваясь в дерево, — …стала для неё всем. Заставила поверить, что другого выхода нет.

Когда Леон вновь поймал её взгляд, его глаза блестели в скудном ночном свете. Тонкие губы разомкнулись лишь едва-едва, но слова впечатались в разум намертво:

— Мы все однажды совершили эту ошибку, душа моя. Феи правы были лишь в одном… на сей раз иного выхода действительно не существует.

Мари дышала рвано, поверхностно — как перед прыжком в воду. Плёнка Защитного Круга казалась тончайшей, но все, кому доводилось выходить за неё, знали — необходимо было сделать несколько шагов в непроглядной, густой тьме, прежде чем вновь удастся глотнуть свежий воздух. Однако на сей раз страх отодвинулся далеко на задний план. Мари только что на месте от нетерпения не приплясывала, ожидая своей очереди. Ещё какая-то пара секунд — и начнётся первый в её жизни настоящий охотничий рейд.

Заспанные лица уже опытных товарок резко контрастировали с преисполненными любопытством и восхищением новичками. Всё остальное поселение ещё спало, а потому даже вялых и негромких разговоров было немного. Отряд, выстроившийся в колонну по двое, неспешно исчезал за барьером, мучительно зевая и кивая приветственно стражницам, несущим свой дозор.

Оставалась всего пара шагов до заветной цели, когда Мари обернулась через плечо. Сколько же раз она представляла себя на этом месте, сидя на коряге и ожидая отряд с очередного похода? Сейчас она не бралась даже примерно подсчитать. Под безрукавкой вновь билось едва заметно пламя за гладкими стенками кулона, стирая последние сомнения. Мина и Шетаар, казалось, ни мгновения не сомневались в том, что она сможет пройти экзамен, словно бы с самого начала об этом знали. Ночные посиделки с ними стали настоящей отдушиной в унылом заточении в залах восстановления. В ледяной пещере Мари забывала даже о своих страшных ранах и осточертевших за день повязках.