— Ну вот! Я же говорила! — медсестра с видом победителя продемонстрировала мужчине свою нить, в центре которой красовалось одно-единственное тёмно-синее пятно. — Идеальная, стопроцентная… Ой!

Она вдруг застыла и удивлённо заморгала, а затем метнулась ко второй «линейке», примеряя результат. Мужчина, вскочив с места, в два шага преодолел разделявшее их расстояние и склонился над нитью. Сморщенная ладошка медсестры с явно выступающими на тыльной стороне венами метнулась ко рту; женщина посмотрела на подошедшего, и Ирнесту вдруг показалось, что её глаза расширились от ужаса.

Тот же только довольно усмехнулся, разгибаясь:

— А ты говорила — перестраховка, — тихо проговорил он и добавил, рассмеявшись: — Вот Лео у меня получит по шапке! Такой случай пропустить… Видать, машина его сбоит всё-таки.

Ирнест подавил желание задать единственный мучавший его в данный момент вопрос; он лишь переводил взгляд с мужчины на медсестру, пытаясь понять, что именно так встревожило её и обрадовало его. Смертельная болезнь? Отклонение? Мутация? Тысяча предположений возникали и тут же гасли в голове Ирнеста. Совершенно не вовремя вспомнилась и навязчивая болтовня Элиота о тайном заговоре Академии. Он станет подопытным? Одним из тех, кто пропал после окончания четвёртого курса?

— Что теперь, Лис? — на грани слуха раздался полушёпот медсестры. — Наши тесты не рассчитаны на чистых.

— Вот и упущение. Очередное, — слишком громко, по сравнению со своей собеседницей, отрезал мужчина. — Хотя тут и так всё ясно.

— Прошу прощения, — вдруг прервал их староста, который с ощутимым беспокойством поглядывал на Ирнеста, — мы можем идти? Не пристало студентам пропускать пары.

Мужчина, названный Лисом, ещё что-то шепнул медсестре и отошёл к своим бумагам, делая очередные пометки.

— Студент Морвист, — он кивнул каким-то своим мыслям и, не поднимая глаз, продолжил: — Вам следует спуститься на уровень ниже, в комнату ноль-пятьдесят-три. Пройдёте через вторую дверь за стендом.

— Нам двоим? — переспросил староста, искоса поглядывая на Ирнеста.

— Нет, только вам. Студент Фритвульф может отправляться на занятия — никаких отклонений не выявлено.

Ирнест нахмурился. Никаких отклонений? Лис, словно прочитав его мысли, вскинул голову. С этого расстояния Ирнест уже мог разглядеть как в янтарных глазах мелькнули любопытство и восторг. Мужчина буквально пожирал его взглядом, заставляя волосы на загривке стать дыбом. И сей факт ему совершенно не нравился, поэтому вариант убраться из лазарета как можно скорее был принят всецело и полностью.

Лишнее внимание никогда не приносило ничего хорошего. Особенно Ирнесту Фритвульфу. И в этом он убедился ещё очень давно.

Этим вечером Мари возвращалась в комнату воодушевлённая и твёрдо уверенная в своих силах. Разговор с Нойль и поддержка охотниц окончательно убедили её в правильности решения. Она пройдёт проверку и сможет покинуть Дом Ветров. Да, на первое время совсем ненадолго, но всё равно хотя бы на шаг приблизится к своей заветной мечте.

Путешествовать по мирам, каждый день встречая новых существ и узнавая таинственные вещи, — Мари знала, что это её судьба. Даже сейчас, запертая в поселении фей, она ощущала, что находится на своём месте. Конечно, не последнюю роль в этом сыграло кардинальное улучшение самочувствия: уже почти два года симптомы, преследовавшие её больше половины жизни, бесследно исчезли. Не было ни навязчивого, волнами накатывавшего чувства слежки, ни животного ужаса, липкой паутиной сковывавшего тело, ни странных мыслей, чужеродным цинизмом звучавших в голове. Мари не знала, было ли это эффектом от многолетнего лечения или же, напротив, от того, что она прекратила принимать лекарства (о чём она так и не смогла рассказать никому, кроме Мины и Шетаара), но пару недель назад Нэй, лучась довольствием, сообщила об окончании курса. Потом ещё была целая куча проверок и странноватых тестов, по истечении которых парочка жриц, похожих друг на друга как две капли воды, в один голос заявили, что человек полностью здоров и может более не волноваться за своё психическое состояние. Наконец, Мари могла выдохнуть спокойно.

Забравшись под лёгкое одеяло, она крепко зажмурилась, молясь, чтобы сон поскорее пришёл, — утром предстояло пройти итоговое собеседование, на котором должно было решиться, допустят ли её к проверке или нет, а потому хотелось поскорее пережить эту ночь.

Как назло, мысли одна за другой настойчиво лезли в голову, не давая Мари уснуть. Интересно, волновались ли другие кандидатки в охотницы так же, как она? Хильда наверняка желала только того, чтобы человека не допустили до экзамена. Мари усмехнулась, припоминая глупую промашку одногруппницы, из-за которой та провалила прошлогоднюю проверку. Хильда, невзлюбившая её с самого первого дня, никогда не уставала подмечать превосходство фей над человеком, но сейчас сама оказалась с ней на одном уровне. Мари думалось, что это иронично… но ещё больше её бы позабавило, — как она любила представлять порой — если бы «какой-то человек» с блеском сдал экзамен с первой попытки, а Хильда, кусая локти, вновь осталась в группе подготовки ещё на год.

Мари издала невнятный звук, полный предвкушения, и махом перевернулась на другой бок, не в силах обуздать вскипевшую в жилах кровь. Она сделает всё, что в её силах, чтобы не подвести тех, кто столько сил вложил в её обучение. Больше всех, конечно, всегда старался Леон. И хотя поначалу его тренировки казались скорее издевательством, чем продуманным обучением, сейчас Мари твёрдо была уверена в том, что всё пошло на пользу.

Она хихикнула и закрыла глаза, вспоминая свой первый спарринг, на который она уговорила Леона после пары месяцев совершенно однообразных занятий. Тогда Мари была уверена, что стала намного сильнее и готова, наконец, учиться ведению боя. Вот только чувство это оказалось ложным. Леон нападал деликатно и осторожно, но и этого хватило, чтобы Мари почувствовала огромную пропасть между ними: ей оставалось лишь бестолково махать мечами, не особо надеясь на успех, до тех пор, пока сжалившийся и явно повеселевший альв благодушно не остановил сие безобразие. И хотя энтузиазм её не особо поубавился от унизительного положения, урок, в конечном итоге, был усвоен.

Мари потребовался ещё почти год, чтобы более-менее сносно выдержать спарринг с одной из фей, которая недавно перешла в старшую группу. Тогда же Виэрна, которая тренировала их в стрельбе, окончательно убедилась в необучаемости человека. Всё, что попадало в руки к Мари, либо скоропостижно ломалось, либо оказывалось в траве в рекордные сроки. Нет, с меткостью у неё всё было в порядке: в те редкие мгновения, когда не нужно было перезаряжать оружие или натягивать тетиву лука, Мари поражала мишени не хуже остальных. Вот только все положительные моменты перечёркивались её абсолютной неуклюжестью, по поводу которой не подшучивал разве что слепой.

Мари не покидала стойкая уверенность в том, что всё это было просто не для неё. Различные конфигурации арбалетов и луков, странные устройства, зовущиеся преобразователями, — они лишь вызывали какую-то внутреннюю дрожь и заставляли руки панически трястись. И как ни старалась она побороть глупые сигналы тела, выбираясь по ночам на стрельбище, пытаясь тренироваться одной, без навязчивых ехидных взглядов — всё без толку. Более-менее Мари удавалось сладить лишь с тонкими метательными ножами, которые, впрочем, не пользовались особым почётом среди охотниц.

Виэрна точно будет голосовать против…

Подскочив от показавшегося слишком громким звука горна, Мари растёрла ладонями лицо, пытаясь удержать смутные, мучительно знакомые ощущения, оставшиеся после сна. Казалось, вот-вот — и она вспомнит нечто важное, но мысли не приходили; только неясное чувство чего-то неумолимо приближающегося скреблось глубоко внутри.