Не прошло и пары минут — их окружили феи, подхватывая благодатную тему. Они наперебой задавали вопросы, благоговейно тянулись к повязкам и смеялись над нелепыми попытками двигать руками. Чуть позже в зал протиснулся Леон, который с трудом, но уместился на углу стола рядом с Мари, а следом за ним — неразлучная парочка Олли и Ланы, также пополнившие собой восьмой отряд. Как ни странно, при виде человека те совершенно одинаково округлили глаза, но тут же просияли вежливыми улыбками и задали привычный вопрос, касаемо замотанных рук. От их искреннего участия на душе Мари явственно потеплело.
Нэй совершенно не ошиблась, учуяв ещё на подлёте к убежищу аромат еды. Стол был почти весь уставлен привычными закусками, а посередине возвышались несколько чаш, от которых валил пар — травяные отвары были любимы всеми и заменяли феям чай в людском понимании. Мари сразу же вручили соломинку, через которую можно было пить, не держа кружку руками, а Леон, сидящий ближе всех, клятвенно пообещал не обделять подругу сладостями. Никто и не возражал.
После того, как все расселись и обзавелись вкусностями, всё внимание обратилось разом к новичкам. Посторонние разговоры стихли как по команде. Вот тут-то и настал тот самый долгожданный момент, когда можно было поделиться впечатлениями от прошедшего экзамена. Новоиспечённые охотницы с жаром вспоминали особо весёлые или странные испытания, а более опытные товарки тут же принимались сравнивать их со своими. Как оказалось, коридор первого испытания был единым для всех участниц этого года и не показался феям очень уж сложным. Мари на это заявление только насупилась, припоминая собственные мытарства, но была в следующее же мгновение выведена из состояния уныния парой колких фраз Нойль. Вспыхнувшая зависть к крылатым товаркам потонула в многоголосом смехе.
Истории из Чащи же слушали, единодушно затаив дыхание и не перебивая. У каждой из кандидаток был свой путь и свои чудеса, что встретились на нём. Олли, например, поведала о миражах, едва не заставивших её остаться у самой границы барьера. Что именно ей привиделось, правда, она умолчала, неловко краснея, и в любое другое время феи бы вытрясли из товарки всё до последней детали, но сестру спасла Лана, которая стремительно перетянула внимание на себя.
Мари невольно поёжилась, когда та в красках расписала встречу со стаей мотыльков-падальщиков, способных в считанные минуты уничтожить огромную тушу вепря, не оставив ни шкуры, ни костей. Перед мысленным взором вспыхнула тотчас же отчётливая картина: белые, полупрозрачные бабочки, гроздями свисающие с ветвей; земля, покрытая беспрестанно подрагивающими крыльями. К счастью, мотыльки эти к живым существам интереса никакого не проявляли, но любые съестные припасы выхватывали едва ли не из рук.
— Ну а ты чего молчишь? — щёлкнула Нойль ей по носу.
Мари вздрогнула. Укоризненный взгляд встретился со смеющимися серыми глазами, и она в тот же миг поняла, что история Ланы подошла к концу, и все выжидающе смотрели на неё — последнюю оставшуюся рассказчицу. Неловко улыбнувшись, Мари вздохнула глубоко и решила начать с самого начала — судорожного перетряхивания заплечного мешка в поисках компаса. К счастью, история мысленно уже была отрепетирована в совершенстве, да и умение рассказывать никогда ещё не подводило, несмотря на затаённую тревогу, которая скреблась где-то внутри.
Уже на середине рассказа, стараниями Мари превратившегося в нечто среднее между юмористическим этюдом и книгой ужасов, слушатели забыли и о сладостях, и об остывшем чае. Даже её неспособность активно жестикулировать не помешала производимому эффекту. Благодаря красочным описаниям, эта история тянулась куда дольше, чем все, что были до неё, но никто в обиде не остался. Больше всего восторженных вздохов вызвало Искажение, которые, правда, тут же сменились диким хохотом над потешными попытками Мари изобразить свои попытки разжечь костёр. На моменте с поляной двойников Наири и вовсе, не выдержав, кинулась к ней с объятьями и извинениями. Феи долго не могли перевести дух, перешучиваясь между собой насчёт смущённой подобным жаром рассказчицей и совершенно излишними словами — каждой было понятно, что никто и не мог бы повлиять на своего клона. Тем более, десятилетней давности. В своём рассказе умолчала Мари лишь о фигуре демона, появившейся рядом с ней на той самой поляне, и — она бросила косой взгляд на Леона — встрече с Льоной. Отчего-то это казалось важным обсудить лишь с ним наедине.
— Хильда хороша, — протянула Нойль, когда история уже подошла к логическому завершению, и комната наполнилась отдельными обсуждениями. — Быстро приняла решение. Да ещё какое! Ух, негодяйка!
— А как тебе идея с организацией лагеря и поисковых пар прямо на проверке? — Леон огладил узкий подбородок. — Девочка явно метит в капитанши, и — если вы спросите вашего скромного друга, — вполне в этом преуспевает! Вокруг неё с самого первого появления, позволь заметить, сбивались остальные. Любопытно же повлияло обучение у жриц, — ничего не скажешь! — такое даже на моей памяти впервые…
Мари негромко хмыкнула, но за шумными разговорами этого никто не услышал.
— Ха! Да чего тут языком молоть? Ты крылья её видел? Видел? — Нойль залпом допила остывший уже чай и откинулась назад, облокачиваясь спиной о стену. — Как минимум, первую ступень прошла. И чего не сиделось там?
— Не все, моя дорогая, одобряют ремесло жриц, — чуть понизил голос Леон, задумчиво подцепляя длинными пальцами ломкое печенье. — А уж воочию увидеть их ритуалы…
Мари навострила уши, усиленно пытаясь сделать вид, что поглощение травяного отвара занимало всё её внимание. О жрицах не принято было говорить с подобной лёгкостью. При кажущемся равенстве профессий в поселении они находились совершенно на ином уровне — сокрытом несчётным количеством печатей тайн и совершенно недосягаемом. Однако Нойль ожидаемо шикнула на разошедшегося альва, вызвав у Мари острое разочарование:
— Ну-ну, нечего так глубоко копать! Ты-то у нас на тёплом местечке сидишь, а другие?
Леон вдруг совсем несвойственно себе дёрнул уголком губ, словно в горькой усмешке, и поднялся из-за стола:
— Ты совершенно права, дорогая. Пожалуй, самое время мне растрясти все чудесные сладости и размять ноги… Ночной воздух невероятно полезен для здоровья, ты ведь знала?
Он с лёгкостью выбрался из своего угла и ничуть не привлёк бы внимание, если б не его поспешность. Мари, выждав мучительную минуту, двинулась следом, попутно отказываясь от всякой помощи. За это время она уже в достаточной мере сумела свыкнуться с положением рук, чтобы передвигаться почти так же, как и раньше.
Ночь встретила её ледяным ветром. Он, проносясь по разгорячённой коже, раздувал края свободной рубахи, которую выдали целительницы вместо привычной безрукавки, чтобы не тревожить лишний раз повязки. Дрожь волной пробежалась по позвоночнику, заставляя поёжиться. Мари шагнула вперёд, к самым перилам, осторожно перегибаясь через них. Леона видно нигде не было, и она задрала голову. Звёзды казались ненастоящими. Словно бы они, проглядывающиеся сквозь листву, были лишь приклеены к поверхности защитного купола над поселением. Резко захотелось перемахнуть через ограждение и взмыть в ночное небо, подставляя лицо встречному ветру.
Мари подёрнула плечами и двинулась по подвесному мосту к соседнему дереву. Мысли о полёте неизменно наталкивались на весьма реалистичные картины падения. Научиться можно было очень многому, но только не тому, что шло вразрез с возможностями тела… Она остановилась. Где-то в груди заскреблось нечто тяжёлое и едкое. Если даже один-единственный обнаруженный дар только и делал, что калечил её, стоило ли мечтать о чём-то большем?
Обогнув необъятный ствол, Мари вскрикнула от неожиданности, чуть было не споткнувшись о Леона. Странным образом перекинув колени через перила, он полулежал прямо на проходе, опираясь локтями о доски. Она отшатнулась, едва не вывалившись с площадки, но Леона в данный момент — казалось — вывести из задумчивого состояния не способен был и грохот пушки.
