— Так и знала, что «чистильщицы» не отступят! — фыркнула Нэй. — Вот и надо было им?
Леон устроился на высоком стуле рядом, но колени его, несмотря на это, всё равно оказались выше, чем ему бы хотелось. Чуть заметно нахмурившись, он вытянул скрещенные ноги вперёд и, удовлетворившись этим, продолжил:
— А вот для вашего друга, смею заметить, весть эта неожиданностью не стала. Третий отряд привык прибирать к рукам всех, отличившихся в ведении боя. После чудесного представления, что ты устроила, дорогая, я вообще удивлён, что им пытались возражать. К слову сказать, — вы разве не слышали? — в Хильду они вцепились сразу же и намертво.
Мари тяжело вздохнула, отводя взгляд. Чистильщицы, да. Именно так звали за глаза фей, принадлежащих третьему отряду, из-за пристрастия их капитана к заданиям по зачистке территорий от опасной живности. Поговаривали, правда, что неразумными зверями дело редко когда ограничивалось, и оттого команда уже довольно плотно обросла жутковатыми байками, которые сами феи опровергать не спешили. Усмехались только и переводили тему, уходя от расспросов с той же лёгкостью, с коей возвращались из-за Круга. А уж к их капитану — Тарлии — подходить не решались иной раз даже и главы других отрядов. Было в её немногословности и жёстком прищуре льдисто-синих глаз нечто отталкивающее, отчего любые слова замирали в горле, так и не прорвавшись наружу.
Даже помыслить о вступлении в третий отряд было до безумия страшно. Тем более, Мари до этого момента пребывала в совершенной уверенности в том, что кроме Нойль её никто и нигде не ждал. Хотя… Сердце вдруг кольнуло. Не изменила ли та своего решения после спарринга? За эти дни им не удалось даже взглядом пересечься с капитаном, не то что поговорить. И оттого сомнения лишь крепли и множились в те долгие часы, пока Мари вынуждена была глядеть в потолок, боясь лишний раз пошевелиться.
— Так и, — осторожно протянула она, — к кому я всё-таки попала?
— Ты всерьёз думаешь, дорогая, что Нойль позволила бы хоть кому-нибудь увести у себя из-под носа лакомый кусочек, столь тщательно и долго лелеемый?
Мари замялась.
— Да ну что же ты! Право слово… — Леон прошёлся костяшками по лбу в отточенном, картинном жесте. — Я ведь проговорил уже — эта оплошность со стороны Тарлии исправлена. И скажу вам ещё кое-что, — он понизил голос и отвёл взгляд. — Даже просто проходя мимо переговорных, можно было ощутить на себе жар сражений. Как они спорили!..
Нэй, совершенно забыв про запутавшийся в снежных волосах гребень, ахнула, подгибая под себя ноги. Мари тряхнула головой:
— Кажется, их всех ждёт разочарование, — она выразительно приподняла руки. — Меня просто не пустят в рейд.
— Ну-ну, — закатила глаза Нэй, — от пропуска одного-единственного похода никто ещё позором не обрастал.
Леон сжал легонько щиколотку Мари в подобии ободряющего жеста:
— Тревожиться действительно нечего, душа моя. О! Да и у тебя же будет ещё прекраснейшая из возможностей покрасоваться в данном облачении, — он повёл подбородком в сторону повязок, — перед охотницами. Уверен, как только они углядят масштаб катастрофы, все недовольства — если таковые и будут — затихнут бесследно!
Мари нахмурилась:
— Да кто меня выпустит отсюда? Грозились вообще к кровати примотать, есть что…
Нэй сдавленно захихикала, видно, в красках представив данную сцену. Леон же выразительно хмыкнул и заулыбался:
— Вот увидишь, дорогая, недолго тебе осталось в застенках томиться. Уж я-то не первый год знаком с милой Нойль…
***
Мари с наслаждением вдохнула свежий воздух. После удушающего тепла зала восстановления это казалось лучшим на свете ощущением. Нэй летела немного впереди, изредка касаясь носками гладких досок, чтобы уже в следующее мгновение оттолкнуться от них и взмыть выше. Смеркалось.
Как ни странно, слова Леона действительно оказались пророческими. Уже к полудню в зал проскользнула связная, которая передала дежурившей в то время целительнице небольшое, свёрнутое в трубочку послание. Прочитав его, та скрылась в соседней комнате и вышла оттуда лишь через пару часов. Вид у феи был не слишком довольный, но после молчаливых, нудных проверок и смены повязок, она вдруг объявила, что Мари позволено на один вечер покинуть зал. По настоятельным просьбам её капитана.
Радость настолько затопила собой всё сознание, что Мари, почти не вслушиваясь, соглашалась бездумно со всеми дополнительными мерами предосторожности. Как оказалось позже — очень даже зря. Прилетевшая к назначенному времени Нэй (обязательное сопровождение также стояло в списке условий) застала картину, от которой не могла просмеяться добрый десяток минут. Руками Мари теперь двигать не могла совершенно: их закрепили странными поддерживающими конструкциями, что напоминали навесные подлокотники. Объём самих повязок увеличился почти вдвое — они стали жёстче. Самой себе Мари напоминала допотопных роботов, которых она видела в старых иностранных книжках, когда те ещё не были запрещены. И ей казалось теперь совершенно очевидным то, почему машины в конечном итоге взбунтовались против создателей, а границы заокеанной Федерации закрылись для всего остального мира… Никто не должен был выносить подобных страданий. Даже бездушные груды металла или пластика.
Когда Мари всё-таки вышла наружу, последние лучи солнца едва-едва расцвечивали верхушки деревьев. Нэй летала вокруг, подбадривая и поторапливая её, но ситуации это не облегчало. Хуже всего оказалось подниматься по лестнице — боком, удерживая из последних сил равновесие, от чего тут же начали трястись ноги и затекла шея. Вот только даже это не могло остановить Мари, получившую легальную возможность выбраться из местной больницы. Хватило уже в её жизни подобных заведений, и возвращаться туда она намерена не была. В голове особенно чётко нарисовался план уговоров Нойль.
К тому времени, как они дошли до основного убежища, выделенного под нужды восьмого отряда, стемнело совсем. Нужное место, правда, сложно было пропустить даже при всём желании. Мари ускорила шаг, только завидев его вдалеке, и почти поравнялась с Нэй.
— Пахнет чем-то вкусненьким! — возвестила та, блаженно прикрывая глаза, на что Мари только покачала головой.
Внутри деревянной пристройки, протянувшейся между трёх деревьев, ярко горел свет, пробиваясь из-под убранного к стене полога. Кто-то громко смеялся и звучали многоголосые разговоры, разобрать из которых, правда, ничего не удавалось. Мари задрала голову, оглядывая верхние ярусы, где располагались жилые комнаты отряда. Привычных человеческому глазу окон в них не было, как, впрочем, и во всём Доме Ветров, но зато наличествовал сквозной проход, позволяющий попасть в спальню, минуя общий зал. Здесь и жили все охотницы восьмого отряда, — одной большой семьёй — и Мари ждала своего переезда к ним как главное событие в жизни. Хоть оно и откладывалось каждый раз из-за запрета целительниц.
Они подошли уже совсем близко, как вдруг на фоне желтоватого проёма появился тёмный, долговязый силуэт и, обернувшись, крикнул куда-то внутрь женским голосом:
— Они пришли! Скорей-скорей!
На небольшую площадку тут же вылетела Нойль, растолкав начавших было скапливаться в проходе охотниц. Выхватив взглядом из темноты несуразную фигуру Мари, она тут же присвистнула:
— Так и знала — надо было раньше тебя спасать, — Нойль расхохоталась, плечом подпирая косяк. — Ха! Да тобой теперь и рыбу глушить можно запросто. Вот это я не прогадала так не прогадала!
— Будешь издеваться — уйду обратно, — буркнула Мари сквозь улыбку, подходя ближе.
— Вот уж чего удумала! — Нойль посторонилась, пропуская новоприбывших, и похлопала её между лопаток. — Кто ж тебя отпустит-то теперь?
— Так уж прям и не отпустишь? — усмехнулась Мари и с готовностью плюхнулась на подготовленное для неё место — жёсткую подушку в торце низенького, но длинного стола.
— Шутишь? — Нойль уселась рядом, скрестив ноги и облокотилась на стол. — Я что — зря крылья надрывала, чтобы потом тебя на все шесть сторон отпустить?! Как минимум, с тебя реванш — и это не обсуждается!
