Сама того не ожидая, я начинаю смеяться. Не знаю, откуда взялся этот смех. Я уже почти успела позабыть, каково это. Этот неожиданный взрыв веселья, отражаясь от стен, оказывается слишком громким для машинного отделения. Такая неподобающая и неуважительная реакция.

— Члены экипажа? — перевожу взгляд на Шая, который стоит на месте, неподвижный, как камень. Тот отвечает только кратким покачиванием головы. Он не видит ничего смешного. И правда, в этом совсем нет ничего смешного.

— Диверсия и убийство, — бормочет Кон и качает головой, больше не пытаясь шутить. — Кто-то сильно не хотел, чтобы этот корабль добрался до Антееса.

— По крайней мере, не целиком, — добавляю я, только сейчас осознавая чудовищность произошедшего. Мы едва достигли антейской орбиты, а на мою жизнь уже покушались дважды. Первое покушение лишило меня Нериссы. Второе унесло жизни пяти невинных людей и могло убить нас всех. Если бы не Кон. Я обязана ему жизнью. — Как мне тебя отблагодарить?

Мне приходят в голову все эти вейрианские истории о воинах, совершивших подвиги, и об их желаниях, исполнение которых обещали в награду. Если он попросит поцелуй, соглашусь ли я? Это, может быть, мой последний шанс, перед тем как я выйду замуж за антейма. Короли — как бы они ни назывались — не славятся ни красотой, ни обаянием. Ни умом. Ни даже той лёгкостью, с которой держится Кон. Он спокойно сделал то, что должен, и шутит с невозмутимым лицом. В этом есть что-то притягательное. Я никогда раньше об этом не задумывалась. Воины из вейрианских легенд представляют собой показной героизм и отвагу. Они бы скорее спрыгнули с взрывающегося корабля, чем терпеливо пытались отремонтировать его.

К моему удивлению и даже маленькому удовольствию, Кон смущается. Он может читать мои мысли? Мои щёки тоже вспыхивают. О чём я только думаю? Я же не какая-то безмозглая вертихвостка, сохнущая по первому встречному. Я вейрианка. Принцесса.

Шай издаёт какой-то звук, вроде низкого рычания. Я чуть не забыла, что он здесь. Оглядываюсь на него, одновременно раздражённая тем, что он не мог отвлечь меня раньше, и заинтригованная, почему он всё-таки это сделал.

Ещё один голос разрывает напряжённую тишину:

— Вот ты где! — Джондар спрыгивает с лестницы на пол так стремительно, что я отчасти надеюсь, что он приземлится лицом вниз. Ну нельзя же быть таким грациозным. Это нечестно. Но, судя по голосу, он чуть не сошёл с ума, пока искал нас. — Ты в своём уме? Что, если бы с тобой что-то случилось?

Я смотрю на него изумлённо. Беспокойство? Ну, может, в нём всё-таки есть что-то человечное. К тому же, если бы он потерял меня, это грозило бы ему крупными неприятностями. Я как раз собираюсь сказать, что со мной всё в порядке, что Шай здесь, со мной, как и ещё несколько вооружённых людей, готовых бить на поражение, но Джондар даже не смотрит в мою сторону. Всё его внимание направлено на Кона, как и вся его ярость, порождённая искренним страхом.

Кон не пытается убежать и совсем, кажется, не боится разгневанного принца и такого количества оружия в замкнутом пространстве. Он выглядит… скучающим, наверное. Сытым по горло.

— Я в порядке, — довольно безмятежно отвечает механик. — Кто бы это ни был, он уже покинул это место к тому времени, когда я примчался сюда. Он убил их, заминировал двигатель и скрылся. Нам нужно организовать похороны, выплатить семьям компенсации и посмотреть, что…

Звенящий от гнева голос Джондара отражается от металлических стен.

— Ты даже не взял с собой телохранителя, Кон! Если бы злоумышленники всё ещё были здесь, хоронить бы пришлось и тебя.

Мне знаком этот взгляд. Он был у моего отца, когда мама отказывалась слушать его мольбы держаться в стороне от перестрелок. Он так же смотрел и на Зендера, когда тот отказывался внимать голосу разума. В этом взгляде смешаны отчаяние, бессилие, ярость, страх. И в основе всего любовь.

Кон очень много для него значит.

Осознание этого скрытого подтекста ситуации внезапно накрывает меня. Я хочу взглянуть на Шая, чтобы узнать, заметил ли он то же, что и я, но не решаюсь. Кон совершенно не замечает. Это очевидно. Прямо сейчас он тоже злится.

— Ничего не случилось, Джон. Если бы я прождал хоть секунду, я мог бы не успеть. Если бы Бел не спустилась сюда, я бы не справился.

— Ты же антейм! — кричит принц. — Наш антейм, Конлейт. Ты должен помнить об этом.

— Матильда никогда не боялась действовать, Джондар. Твоя сестра…

— Моя сестра мертва… — Джондар запинается и ворчит проклятье под нос. Я таких слов ещё не слышала, но из его уст они звучат довольно богохульно. Кон качает головой.

— Следи за словами перед нашими почётными гостями, Джон.

И только сейчас я осознаю то, что сказал Джондар.

Рефлексы срабатывают сами собой, словно Нерисса у меня в голове кричит о приличиях и этикете, а я слишком ошеломлена, чтобы спорить. Я резко втягиваю воздух и делаю глубокий, официальный реверанс, склоняя голову перед человеком, которому я обещана в жёны. Понятия не имею, где я беру силы и остатки элегантности, но я заставляю себя это сделать в любом случае.

— О нет, Бел! Пожалуйста! — в его голосе звучит смятение, и, поднимая глаза, я вижу, как он протягивает мне руки. — Не сейчас, Бел. Прошу, давай просто уйдём, приведём себя в порядок, переоденемся. Давай не будем…

Он смотрит на меня несчастными глазами, и я задаюсь вопросом, было ли ему намного проще в роли механика, пока я не узнала, кто он на самом деле. Или, может, было лучше, когда он не знал, кто я такая, когда я была всего лишь безликой помощницей, а не его будущей женой.

— Как скажете, ваше величество, — я должна выглядеть подобающе своему положению. Не то чтобы меня волновал свой статус, но жгучее чувство стыда пронзает меня. Он ожидал принцессу, представительницу Империи, а не тощую, нескладную девчонку, измазанную в машинном масле, стоящую посреди машинного отделения. Как и я ожидала увидеть короля.

Вот только механик мне нравился больше.

Тёплый поток воздуха в шаттле треплет мои волосы, когда я поднимаюсь в него через атмосферный шлюз. Стражники окружают меня спереди и сзади. Никто не пользуется моментом. Ни следа убийцы. Кто бы это ни сделал, он просто исчез. Я понимаю, что они собираются расследовать и это дело. Больше, больше расследований. А у меня есть другие заботы, которые сейчас должны стоять в приоритете. Я переполнена эмоциями и устала до изнеможения, но изо всех сил пытаюсь держать улыбку и не показывать страха.

У королевского шаттла гладкая, плавная поверхность. Он так же прекрасен, как «Аделина», только в разы меньше, разумеется, и имеет свою эстетику. Бордово-золотой навес затемняет лампы над головой, а отделка из полированного красного дерева переливается, как нечто редкое и чрезвычайно ценное. Медные детали сверкают, как блики на воде в солнечный день, а орнамент напоминает листья, бегущие друг за дружкой по всем доступным поверхностям.

Когда мы проходим внутрь, член экипажа в сшитой на заказ униформе подносит к губам серебряную дудочку. Через мгновение я понимаю, что он приветствует нас согласно традициям вейрианской военной верхушки. В этот момент Кон берёт меня за руку. Ему уже подыскали другой сюртук, но манжеты немного свисают, а плечи ему слегка велики. Счастливчик — на этом всё и закончилось. Мне предстояло, как минимум, повозиться с лицом и волосами. Пришлось позвать на помощь несколько антейских придворных с их служанками. Меня заставили сидеть на месте, пока они крутили, вертели, дёргали и тыкали, при этом ещё обсуждая мою персону, как будто меня там не было. Даже Петра была в ужасе. Наряд горохового цвета, который они выбрали на смену полностью испорченному вейрианскому платью, слишком сильно давит в талии, из-за чего дышать почти невозможно. Это мебель какая-то, а не одежда. Ещё ничто никогда меня так не бесило. Уверена, они это сделали специально. И мне нечем возразить. Остаётся только терпеть. Пусть знают, что меня так не сломить. Только разозлить.