Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти болезненно впиваются в мои ладони, и пытаюсь подавить скорбь и растущую панику вместе с ней. Запереть всё на замок.

Политика никого не ждёт. Ни меня. Ни расследования. Ни мёртвых. Лайнер направляется к Антеесу и моему будущему супругу.

— Так, ладно, — я выпрямляюсь, словно мой позвоночник сделан из стали, и обещаю себе, что справлюсь со всем этим.

Уже без Нериссы.

— А это? — закипаю я, держа в руках море зелёного шёлка с цветами и таким количеством оборок, что можно было бы украсить церемонию награждения целой роты вейрианских офицеров.

— Как вообще ты собираешься это надеть? — бросив скептический взгляд, спрашивает Петра. — Не говоря уже о том, чтобы расправить его. Или пойти. Эти антейки вообще делают что-нибудь или только сидят весь день на месте, прихорашиваясь?

Я словами не могу описать, как завидую её броне, прилегающей к телу, и практичной форме. Отбрасываю платье в сторону и продолжаю перебирать. Это так несправедливо.

— Я могу пойти позвать на помощь, если хочешь, — в итоге предлагает Петра.

— Можешь пойти заняться чем-то более полезным, — я не должна огрызаться, но мне уже плевать, если честно. Петра просто пожимает плечами. Ей тоже всё равно. Она привыкла слушать крики в свой адрес. Обычно что-то вроде «Аргх!», «Не убивай меня!» или просто невнятные мольбы. Вот такая она, жизнь капрала Петры Кел.

— Мне пойти опять проверить дверь? Просто на всякий случай? Ты хоть читала то досье?

— Пыталась. Оно нечитаемое.

Она поднимает планшет и начинает просматривать материалы.

— Они распланировали твои дни, прямо как для новобранца.

— Просто кратко перечисли, Петра.

— Прихорашиваться всё утро, прогуливаться как призовой пони до обеда, есть по чуть-чуть, пока окружающие докучают…

— Чудно. Очень познавательно. Спасибо.

— В любом случае, ты не выходишь замуж сразу же. У тебя будет неделя, чтобы освоиться. Будут разного рода представления — сначала знати, потом Рондету… Это их религиозный совет?

— Это что-то… между священниками и оракулами? Ну, мне так кажется. Они живут в уединении, и никто о них толком ничего не знает.

Она чешет кончик носа.

— Ну, здесь говорится, что их четверо и они появляются только на самых значимых мероприятиях, таких как выбор консорта для антейма. То есть тебя.

Следующее платье розового цвета. Его стоит выбросить через шлюз, прямо в открытый космос.

— За ними окончательное решение?

— Похоже на то. А потом свадьба…

— Если я пройду тест.

— Пройдёшь. Свадьба через десять дней после этого. Так что… ага, у тебя будет около двадцати дней.

Двадцать дней. Всего-то. Меньше, если Рондет скажет, что я неподходящая кандидатура. Возможно, так будет лучше для всех.

— Они же не будут следовать за мной по пятам? Или будут?

Петра пожимает плечами и вновь опускает планшет.

— В этом есть смысл. Им нужно принять решение так быстро, как только возможно. Это к лучшему. Просто закрой глаза и ныряй с головой.

Легко ей говорить. Броситься с головой в брак. Не самый лучший совет, если задуматься. И ведь это в самом деле брак. Эту часть досье я поняла достаточно хорошо. Хотя у меня будут свои собственные комнаты, если я того захочу, от меня ожидается, что я буду его женой. Настоящей женой. Во всех смыслах.

Наверное, я вытащила уже все дурацкие платья, что были в чемоданах, но, наконец, нахожу то, что нужно. Аккуратно сложенный и упакованный в обёрточную бумагу пережиток прошлого — платье, которое пятнадцать лет как устарело. Но это не имеет значения.

Оно принадлежало моей матери.

Я долго сижу с ним в руках, глядя на гладкий серый шёлк, на вышивку по краям, замысловатую и каким-то образом в то же время простую. Я помню, как она носила его, гуляя по саду, как изящная птица, готовая в любую секунду взмыть в небеса.

И она это сделала. Спустя несколько дней она взлетела и больше не вернулась.

Нерисса, должно быть, сложила это платье, несмотря на обилие новых нарядов, присланных антейцами. Я не знаю почему, но я никогда ещё не была такой благодарной, как сейчас.

Оно не только идеально само по себе — это ещё и напоминание о доме, о моей погибшей матери и о жизни, которую мне пришлось оставить. Но я не обязана перестать быть собой. Я могу быть той, кем моя мать бы гордилась. И это уж точно не антейкой.

Я не одна из них. Никогда не буду, и они никогда не дадут мне об этом забыть. Это брак по расчёту, политический союз.

Так пусть он таким и будет.

— Принцесса? — Петра внимательно за мной наблюдает. Всё это время она не говорила ни слова. Планшет вновь оказывается на случайной поверхности.

— Всё хорошо, — мой голос даже не дрожит, когда я произношу это.

Будет им вейрианская королева, если это то, что они хотят. Хотя… нет, антейцы никогда не захотят вейрианскую королеву. Но, нравится им или нет, это то, что они получат.

Нравится им или нет, это то, кем я буду.

Я одеваюсь, расчёсываю волосы и оставляю их распущенными. Это похоже на мой самый смелый бунт.

Что довольно-таки печально, если задуматься.

Сдержанный стук в дверь говорит о прибытии Шая. Он не может просто использовать коммуникаторы, как все нормальные люди, только не мой телохранитель. Я улыбаюсь, а Петра закатывает глаза. Она тоже хорошо его знает.

— Входи, — громко говорю ему.

Дверь отодвигается с лёгким свистом.

— Готова? У нас… — Шай резко замолкает. Он смотрит на меня глазами, которые, кажется, занимают половину его лица. Его рот так и остаётся открытым.

— Готова.

Он закрывает рот, тяжело сглатывая.

— Да, ваше высочество.

— Шай? — я подхожу к нему, растерянная, и останавливаюсь. Петра смотрит на нас. Всегда есть кто-то, кто смотрит.

Шай отшагивает назад, но потом, опомнившись, берёт себя в руки. Он весь состоит из жёстких линий и непреклонной формальности.

— Шаттл прибыл. Мы готовы сопроводить вас на приём, и затем отправимся на планету.

На планету. Волшебно. А приём означает, что я увижу своего будущего мужа. Сейчас. Или не сейчас, но настолько скоро, что это неважно. Я пытаюсь не трястись. Или хотя бы не показывать этого. Не получается. Нужно быть сильной.

Петра выходит, присоединяясь к мужчинам, которых она дразнит за то, что те вылупили глаза и не могут оторвать их от моего платья.

— Ну, — она понижает голос, добавляя предупреждающих ноток, — я надеюсь, что вы пялитесь именно на платье. Глаза вверх, вы, оба.

Дверь закрывается за ней.

Я не могу перестать рассматривать Шая, отмечая его осторожность и замкнутость. Я любила его всю свою жизнь, или так долго, сколько себя помню. Я смотрела на него снизу вверх, восхищалась им, мечтала стать похожей на него, а потом мне просто захотелось быть с ним. Чтобы он смотрел на меня так же, как я смотрю на него.

И у него был этот взгляд. Всего на мгновение, когда он только вошёл в каюту. Но больше не будет.

Особенно не сейчас. Ему долг не позволит.

Я его принцесса. И скоро стану женой другого мужчины.

— Нам пора.

Я готова проскользнуть мимо него, но Шай ловит меня за руку. Его хватка твёрдая, но не болезненная. Это останавливает меня и посылает электрический заряд по всему телу.

— Ты прекрасно выглядишь, Бел. Как королева. Как твоя мать, — он колеблется, но не отпускает меня. Его прикосновение такое нежное, пальцы гладят кожу, почти ласково. — Она бы тобой гордилась.

— Шай, я…

Но что я могу сказать? Мы стоим слишком близко, едва касаясь, и это куда более интимно, чем все прикосновения до этого. На секунду мне кажется, что он мог бы податься вперёд и поцеловать меня. Я поднимаю лицо ему навстречу, раскрывая губы. Взгляд Шая смягчается, и я вижу в нём ту же бурю чувств, дразнящую его, искушающую его сделать тот единственный шаг, который я от него жду. Его веки опускаются, и рот слегка приоткрывается. Он наклоняется ближе. Его дыхание опаляет мою кожу. Вздох сожаления.