Я рассматриваю его волевое, фактурное лицо, и стараюсь принять максимально серьёзный вид.

— Обещаю. Я вернусь быстрее, чем ты успеешь соскучиться. Может, даже не по частям.

Я взбираюсь в узкую кабину «Осы», мечтая о том, чтобы в ней было место для двоих. Каково это было бы — просто взять и улететь вместе с Шаем и никогда больше не возвращаться? Как бы я смогла убедить его отправиться со мной, забыв о долге и чести, и всех тех вещах, которые определяют нас как вейрианцев, и просто улететь за дальний горизонт?

Гул двигателя «Осы» как музыка для моих ушей, этот звук бурлит, растекаясь по моим венам. Несколько часов свободы. Время, когда никто не говорит мне, что делать и куда идти, никто не гоняет по политике и истории… Время, когда вокруг меня только небо, воздух и жужжание «Осы».

«Я рождена летать», — говорила своим братьям и далеко не раз. Пытаясь превзойти меня в воздухе, они, один за другим, все были вынуждены признать своё поражение.

Про рождённую летать, конечно, не совсем правда. Если я для чего-то и была рождена, так для того, чтобы стать пешкой в межзвёздных играх домов и родов, выйти замуж за кого-то, кого Империя или моя семья сочтёт нужным или хотя бы приемлемым. Я не из тех, кто живёт в мечтах. Однако я всё ещё продолжаю надеяться. Моя главная надежда заключается в том, что я просто окажусь не слишком значимой фигурой.

К счастью, мне не грозит судьба моих троюродных братьев и сестёр, у которых столько всего зависит от брака, что у них едва ли есть время на самих себя. Они породнятся с королевскими домами, отправятся на другие планеты, создадут династии, займут высочайшие посты — вот участь принцев и принцесс. Я слышала, что они уже выбрали какого-то иномирца для моей кузины Элиссы. В самом худшем случае меня, вероятно, выдадут замуж за кого-нибудь из низшей аристократии, и на этом моя политическая роль закончится. Если мне повезёт, он будет моим ровесником, или около того, и будет достаточно уважать меня, чтобы жизнь с ним была терпимой. И он будет вейрианцем, я надеюсь. О, предки, я так на это надеюсь. Кто-то, кто поймёт, как жизненно важно для меня сражаться и летать.

Я не помню, когда впервые поняла, что люблю Шая. Мне кажется, что так было всегда. А могло ли быть иначе? Один его взгляд, и у меня внутри всё сжимается, скручивается, дыхание перехватывает.

Как я объясню это своему отцу? Он должен понять. Он сам женился по любви, в конце концов. Значит, он позволит и мне сделать то же самое, ведь так?

Но что если Шай не чувствует ко мне того же? Что если он видит во мне только… не знаю — ребёнка, обузу… что ещё?

Я слишком труслива, чтобы спросить об этом прямо.

Здесь, в небе, я могу притвориться, что моя судьба совсем иная, что я живу, чтобы управлять машинами из меди и брезента в воздушных потоках, чтобы летать далеко за звёзды, чтобы совершать подвиги и попадать в приключения. Я могу представить, что живу другой жизнью.

Той, которой у меня быть не может.

Радио начинает трещать мне в ухо, выдёргивая из мыслей.

— Миледи, это Контроль, точка.

Неохотно включаю коммуникатор. Миледи, да уж. Не знаю, кого там сегодня назначили ответственным, но я непременно дам ему понять, что думаю обо всём этом, когда вернусь.

— Бел здесь, Контроль. Точка.

Звуки чего-то, похожего на борьбу, на другом конце связи привлекают моё внимание, и затем из радио рявкает голос Зендера:

— Это я. Гони домой. Быстро. Здесь… ЧС. Слышишь меня? Точка.

Чрезвычайная ситуация? Мои ладони сжимаются на штурвале. Звучит нехорошо. И не очень-то похоже на моего брата. Он пытался контролировать голос, но был непривычно краток. Хоть он и самый старший из всех нас, он никогда со мной так не разговаривал. Никогда.

— Принято. Немедленно направляюсь домой. Зендер? Что произошло? Что-то с отцом? Или с кем из ребят?

— Нет. Мы в порядке. Нам нужно отключить сейчас радио, Бел. Конец связи.

— Принято, — шепчу я, неуверенная, нажала ли на кнопку связи в этот раз или нет. — Конец связи.

Мои дрожащие пальцы скользят по штурвалу, я разворачиваю «Осу». У меня плохое предчувствие, подташнивание в животе. Что-то неправильно. Что-то совсем неправильно.

Управляя скорее интуитивно, чем осознанно, я лечу в полной тишине, всматриваясь в линию горизонта и протяжённые кроны деревьев под ней. Все мои инстинкты кричат об угрозе. ЧС, сказал он. Но даже я знаю, что большинство так называемых «ЧС» в Вейриане — это на самом деле нечто другое. Если копнуть поглубже, то обычно обнаруживается вмешательство гравианцев, наших давних врагов. Они никуда не делись, несмотря на своё поражение. Они нападают — со всей силы, не зная жалости, — а потом вновь растворяются в гиперпространстве, как призраки.

В конце той тяжёлой войны, пятнадцать лет назад, моя мать возглавляла Третье Крыло, защищающее небо Вейриана, известное как Славная Тройка. Мы все слышали о них, всю нашу жизнь нам рассказывали об их подвиге. Вечная память. Но не для меня. Может, спустя столько лет, мне пора двигаться дальше. Воины погибают в битвах. Так устроен мир. От этого мне не становится лучше. Прошло всего несколько месяцев с последнего нападения гравианцев. Они стали хитрее, ещё опаснее. И я хочу с ними сразиться. Если бы я была кем-то другим, из какой-либо другой семьи, я бы уже поступила в академию в пятнадцать. Но им меня не остановить. При малейшей возможности пролить кровь гравианцев мой пульс учащается. Я чувствую, как пульсирует вена на шее. Это не страх. Я не допущу, чтобы это был страх.

На секунду блеснувший металл среди деревьев — единственное, что меня предупредило. Мне кажется, я слышу жалобный вой, пока оружие перезаряжается. Я дёргаюсь влево в тот момент, когда луч плазмы разрезает воздух, окрашивая его в яркие краски, рядом с моим правым крылом.

— Мимо! — кричу я. Не то, чтобы они могли меня слышать. — Вам надо быть чуток быстрее, чем…

«Оса» дёргается подо мной. Меня словно пнул копытом в грудь осёл. Двигатель «Осы» воет, трещит и глохнет. Мой летательный аппарат падает с неба.

Я бью по кнопкам управления, отчаянно пытаясь вновь завести двигатель, но тот только издаёт странные металлические звуки. Моя милая «Оса» ещё старается держаться в воздухе, а я пытаюсь восстановить управление, прежде чем нас закрутит вокруг своей оси.

Это всё равно что пытаться взлететь на кирпиче.

Меня продолжают обстреливать. Я стараюсь держать «Осу» ровно и высматриваю впереди более-менее безопасное место для посадки. Кругом одни деревья. Это будет непросто. И ни разу не приятно.

«Сообщить местонахождение», — инструкции, вбитые мне в голову, сейчас всплывают в памяти настойчивым маминым голосом, спокойным и уверенным. — «В экстренных ситуациях необходимо как можно скорее сообщить о своём местонахождении. Посадить «Осу». Взять комплект для выживания и оружие и скорее покинуть место на случай угрозы взрыва».

Тяжело в учении, легко в бою. Я действую рефлекторно, не задумываясь.

— База, приём, это Бел. Я снижаюсь. Повторяю, снижаюсь. Координаты…

Голос Зендера перебивает меня.

— Запрет! — кричит он. — Это открытый канал. Запрет на передачу координат. Точка.

Что? Это безумие. Я в аварии, Зендер. Я вот-вот умру.

— Я под обстрелом! — возражаю я, мне трудно говорить. — «Оса» мертва. Точка.

— Ты знаешь, что делать! Мы придём за тобой. Повторяю, мы…

Столкновение с кронами деревьев сотрясает всё судно и подбрасывает меня вверх. Я сильно ударяюсь о потолок и второй раз об пол, кувыркаясь вместе с «Осой», продирающейся через ветки. Звуки ломающихся металлов и древесины, рвущегося брезента заглушают мои крики, оглушают меня саму. Моя голова бьётся о панель управления, и внезапная боль ослепляет. С невероятно мощным, костедробильным ударом, мы приземляемся — моя разбитая «Оса» и я — и всё замирает, аж жутко.

Радио шипит. Похоже, оно сильно повреждено. Перед глазами всё расплывается, пока я пытаюсь осмотреться. Я изо всех сил моргаю, чтобы зрение прояснилось. От попытки движения боль простреливает моё плечо, я чувствую рвотные позывы. Чёрт, я ранена. И, вероятно, получила сотрясение. А моя «Оса» развалилась на кусочки.