— Что это? Что? Как? Ты не можешь…

— Успокойся! — жестко оборвала её я.

Оказывается, в отсутствии эмоций тоже есть плюсы. Я быстро сориентировалась, не испугалась, не встревожилась, а просто включила голову. И первое, что поняла — об этом не стоит никому рассказывать.

— Это снег.

— Я вижу.

— Но ты не можешь…

— Как видишь, могу, — снова оборвала её.

Та же фраза и тот же результат. Это было бы смешно, если я бы я могла сейчас смеяться.

— Мы должны рассказать матушке — настоятельнице.

— Не должны!

— Айвири, ты не понимаешь. Это очень серьёзно. Послушница не умеет вызывать снег и зиму. Это противоестественно. Дочери Лаари — это посланницы лета, тепла и доброты.

— Я знаю.

— Значит что-то пошло не так. Ох, не зря я волновалась. Ты слишком быстро вышла из лабиринта. Слишком быстро.

Кажется, у кого-то начинается истерика, надо её успокоить. И как можно быстрее.

— Галия, всё не так просто. Да, ты и остальные этого не могут. Но я не вы, — устало возразила ей, убирая руку. — Я другая.

Хочет бежать, пусть бежит и докладывает. Остановить её я всё равно не смогу. Но подруга уходить не спешила.

— Что это значит? — спросила настороженно и смотрела так, словно ожидала, что я вот-вот обращусь в ледяного демона и пойду сеять смерть по миру.

— Ты же сама сказала, что я особенная, — горько усмехнулась в ответ. — Так вот, это действительно так.

— Ничего не понимаю.

— Зачем связки уходят за завесу? — спросила я, потянувшись к стакану с тёплой водой, который стоял у изголовья кровати на небольшом столике.

Галия странно глянула на меня, но ответила.

— Мы ищем главный портал. Его надо закрыть, запечатать и тогда демоны перестанут проникать в наш мир.

Главный портал. Тот самый, который открылся тогда из-за промедления Кандиры. Только он ведь в подземелье храма был. Я точно помнила. Такое сложно не найти. Если, конечно, его не перенесли куда-то. Не представляю, как, но, наверное, перетащили.

— А я хранительница, — просто ответила я, наблюдая за реакцией девушки.

Поймет — не поймет. Знает — не знает.

Галия сначала недоуменно нахмурилась, чуть склонив голову. Потом в глазах промелькнула догадка. Сомнение, непонимание и шок. Поняла, но поверить всё еще боялась.

— Хранительница?

— Представляешь? — усмехнулась я, ставя стакан на место.

— Но хранительниц не было уже более сотни лет.

— Знаю.

Она снова осмотрела меня, взглянула на пятно на покрывале, которое осталось от моего снежного выброса.

— Невероятно, — в конце концов произнесла подруга. — И каково это?

— Что именно?

— Быть хранительницей?

И что она хочет от меня услышать?

— Это сидеть трое суток в тёмной комнате с подругой, — произнесла в ответ и призналась. — Я не знаю, как быть хранительницей и как не быть ей.

Но на неё это не произвело должного впечатления.

Девушка вскочила с кровати и забегала по комнате размахивая руками, одно неловкое движение и врежется во что-нибудь в темноте.

— Ты сможешь найти портал! — бормотала она. — Найти и закрыть его. Говорят, что хранительницы чувствуют его.

Я была настроена не так оптимистично.

— Угу. Только почему они еще не закрыли, раз чувствуют?

И вновь мои слова были проигнорированы.

— Война закончится. Демоны уйдут из нашего мира, и мы снова… снова будем свободны, — прошептала она, голос сорвался и Галия вдруг разревелась.

— Ты чего? — испугалась я, вскакивая следом.

Девушка вдруг бросилась мне на шею и заплакала еще громче, заливая слезами сорочку. А я впала в самый настоящий ступор. Вроде знала, что делать. Надо обнять, утешить, но собственное тело вдруг стало таким неповоротливым, тяжелым и чужим.

— Надежда, — шептала подруга, пытаясь успокоиться. — Ты наша последняя надежда, Айвири. Не подведи нас… не подведи нас всех.

Состояние постепенно стало стабилизироваться. За одними чувствами пришли другие. Не скажу, что это было легко — сложно. Но во мне проснулось желание жить и бороться. Появился азарт, который, как мне казалось, исчез навсегда.

Вечером Галия разрешила раскрыть ставни и впустила в комнату свежий воздух, позволив полюбоваться закатом. Я долго стояла у окна, смотря, как последний луч солнца исчезает за горизонтом, сверкнув напоследок ярко-оранжевым светом.

Именно тогда меня и решила навестить настоятельница.

— Здравствуй, Айвири.

Женщина застыла в дверях, бросив многозначительный взгляд в сторону Галии. Подруга замялась, кивнула и быстро заспешила прочь, сославшись на срочную занятость. Смешно. Можно было сразу сказать, в чём причина такого побега и не придумывать глупости.

Я кивнула на приветствие, продолжая сидеть в кресле с укрытыми пледом ногами.

— Хорошо выглядишь, — продолжила настоятельница, закрывая дверь и подходя ближе.

— Спасибо, — ответила я, продолжая пристально следить за каждым её движением.

Она села напротив, расправляя складки тёмно-синей юбки, после чего сложила на коленях худощавые руки, сцепив их в замок.

— Тебе вновь удалось удивить меня, Айвири.

Я снова промолчала, ожидая продолжения, которое не заставило себя долго ждать.

— Можно сказать, что ты установила рекорд по прохождению лабиринта. Никто не выходил из него так быстро. Поздравляю.

Нужно мне её поздравление.

— Я видела Кандиру, — спокойно ответила ей.

Дёрнулась, отводя виноватый взгляд.

— Понятно.

— Вы солгали мне.

— Айвири.

— Вы смотрели мне в глаза и лгали, — продолжала говорить я. Резко и в то же время ровно, без лишних эмоций, тратить их на неё мне совершенно не хотелось. — Сказали, что понятия не имеете, почему меня выбрали и что я должна сделать.

— Так надо было, — возразила настоятельница.

— Почему?

— Ты должна была узнать всё сама. Я давала клятву никогда и никому не рассказывать о Кандире и о том, что произошло столетия назад.

— Вы же понимаете, что это глупо! — крикнула я. — Нельзя такое скрывать! Послушницы должны знать о том, что было. Как было. О Кандире и её роли в приходе демонов…

— Не должны! — оборвала она.

— Но почему? — взвилась я, впиваясь ногтями в ткань покрывала.

— Ты не понимаешь…

— Так объясните. Теперь я, надеюсь, имею право узнать наконец всю правду. Или вы так и будете недоговаривать?

— Раньше никто не скрывал правду. Все знали о том, что произошло. О том, как мы жили до проклятия. Запрет появился лишь столетие спустя и остался до сих пор. И сделано это было для блага всех остальных.

Как такое возможно? Как ложь и обман может благом?

— И в чём же причина этого запрета?

Женщина подняла на меня чёрные как ночь глаза и покачала головой, тихо произнеся:

— Ты знаешь, сколько их погибло за эти годы? Послушниц и ликанов. Каждый из них был уверен в том, что сможет побороть проклятье. Не могли. Но продолжали бороться. Год за годом. А мы каждый раз были вынуждены хоронить их.

Это было похоже на правду.

— Но ведь можно было как-то объяснить, сказать, — не очень уверенно, произнесла я, утратив весь боевой пыл.

— Говорили, объясняли. Но стоило послушнице встретить свою пару среди ликана, как все запреты забывались. И всё заканчивалось плохо для обоих. Именно поэтому было принято решение молчать.

Пары… значит это правда. И эти двое тоже считают меня своей парой. Вот только делиться этой информацией я не стала.

— Неужели ничего нельзя сделать? Это же неправильно.

— Я не знаю. Пойми, ты чудо, в которое мы уже боялись верить и надеяться. Хранительниц не было целое столетие.

— Но почему те, кто были, не смогли найти портал и закрыть его?

— Его передвигают. Он никогда не стоит на месте. Но не это главное. Демоны чувствуют появление хранительницы и начинают на неё настоящую охоту.

Не было печали. Хорошо начало, ничего не скажешь.

— Со мной будет также? — сглотнув, спросила я.