— Конкретнее, молодой человек, — поторопил его Нинель. — Говорите уже все, что хотите. Хватить ходить по кругу.

— Завесу создавали наши предки столетия назад. Ликаны, люди и целительницы. Три силы были направлены на защиту нашего мира. И три силы должны всё восстановить.

— Вы хотите, чтобы мы отправились с вами в Ардан? — удивленно переспросил Сангар. — Бросили наши княжества и ушли? Это вы предлагаете? Но это безумие!

— Если мы в скором времени что-нибудь не предпримем, то и защищать уже больше будет некого. Но нет, вы ошиблись, вы все там не нужны. А вот ваши потомки, да.

Снова заскрипели лавки, загудели князья, вскакивая и выкрикивая возражения:

— Он сошел с ума!

— Никогда!

— Ни за что!

— Не будет этого!

— Этого нельзя допустить!

Расставаться с детьми никто из них не хотел.

— Всего пять! — крикнул Итан, повышая голос и пытаясь их перекричать. — Всего пятеро из ваших потомков. Сыновья, внуки, племянники. Тех, кого изберёт жребий. Не я, а Лаари. Всё по-честному. Либо вы сделаете это сами, либо я, согласно закону, выберу сам. И на пяти не остановлюсь. Выбор за вами, лэры. Свой ответ вы дадите завтра утром. А теперь, спасибо за внимание, можете возвращаться на праздник.

Итан спустился с помоста, когда ему навстречу поднялся князь Рогнар.

— Минуту, Ларкас, всего минуту. Я могу с ней попрощаться? Всего лишь попрощаться, — спросил он с трудом.

— Вы же знаете, что это запрещено.

— Она моя дочь. Вы поймете меня, молодой человек, когда у вас будут собственные дети. Ради неё я готов был изменить этот мир, пройти против всех.

— И к чему это провело?

Рогнар не ответил, лишь отвёл взгляд и снова спросил глухо:

— Так вы позволите её увидеть. В последний раз.

— Хорошо. Вас пропустят, — кивнул Итан и снова продолжил путь.

— Ты знала, что всё так будет?

Я стояла у окна комнаты, в которой меня заперли до отъезда, обхватив плечо здоровой рукой, словно пытаясь согреться. Впрочем, так и было. Несмотря на жару и духоту, тело еще трясло от холода, который последовал из кошмара в жизнь, колкой иголкой пронзая кожу на обездвиженной руке.

На первом этаже росло дерево, крона которого была такой пушистой, что загородила весь обзор. Даже небо рассмотреть было сложно сквозь густую листву, разве что крохотные кусочки.

Осколки.

Совсем как моя жизнь. Ничего не осталось. Только вот такие вот осколки былого счастья.

Но несмотря на это я продолжала стоять и смотреть, сжимая плечо безжизненной руки, плетью повисшей вдоль тела.

— О чём ты? — тихо спросила Галия.

Подруга принесла поднос с едой и отваром, который мне надо выпить, чтобы демон не смог дотянуться ко мне из кошмаров, медленно высасывая жизнь.

Поставив его на столик, она мялась у двери, не зная, что делать. То ли уйти, то ли заговорить со мной.

— Про осколок, защиту и всё остальное, — пояснила я, даже не думая оборачиваться, спиной чувствуя взгляд девушки и чувство вины, которое медленно заполняло комнату, разъедая те годы дружбы, что связывали нас. — Что это настолько опасно.

— Я ведь предупреждала тебя, — возразила Галия. — Говорила, что это будет сложно.

Да, что-то такое было. Слабый шёпот, неуверенный взгляд и чисто номинальное предупреждение и вопрос.

«Я должна была спросить…»

Сейчас мне это виделось совсем в ином свете, чем тогда. Она должна была спросить, чтобы очистить свою совесть, а не защитить меня. И это Галия, верная подруга, с которой мы столько лет делили радости и горести.

Куда делось моё послушание и всепрощение? Апатия и желание всех понять и оправдать?

Ничего этого не было. А вот обида была. И боль, и остальные эмоции тоже. Они давили на сознание, мешая сосредоточиться.

— Ты злишься на меня, — понимающе произнесла девушка, когда молчание затянулось.

Злюсь. На всех сразу. А больше всего на себя.

— Ты должна была рассказать о последствиях.

— И что бы это изменило?

— О защите, — продолжила я, проигнорировав её вопрос. — О том, что меня ждало.

— Мы были рядом, помогали тебе, разделяя муки на всех.

— А если бы не справилась? — спросила тихо и обернулась, встречаясь с виноватым и в то же время решительным взглядом тёмно-карих глаз. — Если бы не смогла? Сорвалась, утягивая вас за собой. Они ведь правду сказали, я ничего не знала и сейчас не знаю. Не прошла посвящения, не получила сил, даже печать осталась той же.

— Ты сильная, Айвири, — серьёзно произнесла Галия. — Ты даже себе не представляешь насколько.

— Правда? Отчего же? Из-за того, что смогла вытащить осколок чужой магии голыми руками? Без защиты?

Голос дрогнул на последней фразе. И только тогда я поняла, как обижена на подругу, как мне больно от этого невольного предательства.

Её лицо исказилось от мучений и в глазах застыли слёзы.

— И не только из-за этого. Ты почувствовала их, а они тебя, задолго до посвящения. Такого никогда не было. Я знаю. Но ты другая, Айвири. И Блейн тебе открылся, позволил коснуться. Ты хоть представляешь, что это значит?

— Нет. Не представляю. Ни тогда, ни сейчас. Потому что не знала. Ничего. И ты мне в этом не помогла, Галия, не объяснила, не сказала. Почему? Неужели за прошедший год ты всё забыла? Я стала тебе совсем чужой? Ненужной? За что ты так со мной?

— Ты поймёшь меня, — сдавленно произнесла подруга. — Пройдешь посвящение и поймешь. Всё изменится. А они станут больше чем семьёй… частью тебя. Именно поэтому нас лишают семьи, взращивают жертвенность, медленно уничтожая собственное я. Чтобы мы могли принять их всех. И спасти.

Да, так и было. Раньше. Но оковы спали. Я уже другая.

— Может ты и права, — отозвалась я. — Но мне всё равно тяжело. И стало только хуже. Ты хочешь, чтобы я помогала им, спасала, выполняла твою работу? Но как? Кого я должна оберегать? Эту девицу, которая подала отличную идею наказать моего отца?

— Её зовут Джилия. И она немного не сдержана, — пояснила Галия.

— О да, я заметила, — со злым смешком ответила я. — Или Ларкаса, который как раз в этот момент приводит приговор в исполнение. Пока я сижу здесь, где-то там решается судьба моей семьи. И я ничего не могу сделать. И ты думаешь, из нас сможет получится большая и дружная команда?

— Итан этого не сделает.

— Он уже делает, Галия! — оборвала её я и покачала головой. — Я не смогу… Я не хочу.

— Ты не знаешь, Итана он не такой… поверь… Ох, Айвири, мне так много хочется тебе рассказать, показать, но я не могу. Только после посвящения, когда твоя метка поменяется.

— Тогда уходи, — тихо произнесла я, чувствуя, как от тоски разрывается сердце.

— Что?

— Уходи. Разговаривать нам не о чем.

Галия отвела взгляд и тяжело сглотнула. Было видно, что ей больно, но и мне сейчас не легче.

— Тебе надо выпить отвар, — со слезами в голосе произнесла девушка. Иначе кошмары замучают.

— Я выпью.

— Он хороший, мы сами его пьем. Помогает.

— Я же сказала, что выпью, — немного раздраженно отозвалась я.

— Хорошо. Повозки уже готовят к поездке. Совсем скоро мы отправимся в обитель.

— Поняла, — вновь отворачиваясь к окну, произнесла я. — Будь что будет.

Скрипнула дверь, извещая о том, что я осталась одна. И снова наступила тишина.

Время потеряло свой счёт, а я будто превратилась в изваяние, застыла, погрузившись в свои мысли и воспоминания.

«Проклята… проклята…»

Что означал тот шёпот в видении?

Послушница может быть проклята лишь в нескольких случаях. Но я никогда на такое не пойду. Никогда не нарушу заветы богини. Потому что такое не прощалось. Никогда и никому. Но тогда к чему всё это?

Снова скрипнула дверь, раздались тяжелые шаги и самый дорогой голос в мире произнёс моё имя, вырывая из тяжелых размышлений:

— Айвири.

Это было похоже на удар молнии, разряд грома.

Меня будто разбили на тысячи осколков, оставив лишь маленькую девочку, которая так любила отца. Несмотря ни на что. Все эти годы. Та самая малышка, которая прибегала к нему в покои, забиралась на колени и крепко обнимала, вдыхая родной запах, которая мужественно терпела все унижения и улыбалась, лишь бы родителю было лучше. Которая несмотря ни на что всегда ждала посланников от отца и приказ настоятельницы собираться в дорогу.