— Помочь тебе, — закончила свою мысль.

Эльгон, окинув меня задумчивым взглядом, отворил дверь пошире, пропуская внутрь. Поборов очередной приступ смущения, прошла вперед, и маг закрыл за нами замок, отрезая от внешнего мира.

— Папа сказал, вы готовитесь выступать завтра? — прозвучало даже не как вопрос, а как печальная констатация факта. — Точнее, уже сегодня, — глянув на незашторенное окно, заметила лучи пробуждающегося солнца.

Дождь перестал тарабанить по окнам и сливам, да и природа, пробуждающаяся ото сна, выглядела приветливо. Тем не менее, это не прогоняло из моего сердца тревогу и настороженность. Что все может обернуться не так, как кажется.

— Да, — подтвердил Эльгон, усаживаясь перед небольшим зеркалом на стул и оборачиваясь к нему спиной. Возвращаясь к обработке своей раны, отчего я ощутила очередной прилив стыдливости. Вечно я не вовремя.

— Я все-таки могла бы… — робко подошла чуть ближе, замирая в нерешительности в паре шагов от мужчины.

— Спасибо, Аль, — наложив чистую повязку, он посмотрел на меня. — Тебе правда лучше ко мне не привязываться.

Вспыхнув, закусила губу, а маг тем временем накинул на плечи черную рубашку.

— То есть сперва ты меня целуешь, а потом просишь не привязываться? — уточнила оскорбленно. Старалась говорить беззлобно, но не вышло, подобное заявление в любом случае затронуло мои чувства.

Эльгон, с печалью вздохнув, приблизился ко мне, в результате чего пришлось чуть приподнять голову.

— Это было ошибкой, — произнес он сухо, и от этого стало только больнее.

И я прекрасно понимала, что он делал это специально! И поэтому злилась только сильнее.

— Дурак! — не сдержалась.

Хотела было уйти и послать к демонам всю эту помощь. Пусть сам разбирается, раз такой умный, однако Эльгон, вопреки всем ожиданиям, крепко прижал меня к груди, целуя в макушку.

— Если ты хочешь помочь, — прошептал он в мои волосы, обжигая кожу дыханием, — нужно смириться с тем, что, возможно, тебе придется меня убить, Аль. А я не хочу, чтобы ты чувствовала угрызения совести. Или… еще что-либо…

Его голос прозвучал настолько надломлено, настолько болезненно, что сердце сжалось, готовое вот-вот разбиться вдребезги. Это неправильно, неверно! Должны быть другие варианты!

— Все может сложиться иначе. Если тобой завладеет проклятье…

— Не «если», Аль, — он отстранился, всматриваясь в мои глаза. — Когда. И если ты хочешь помочь и уберечь этот мир от меня, тебе лучше принять тот факт, что самый лучший вариант — убить меня.

Сдавив кулаки, постаралась подавить в себе очередной приступ паники и отчаяния.

— Расскажи мне все, — попросила, надеясь, что история хоть чем-то поможет мне. — Про Трагическую Войну, про своего наставника.

Эльгон, помолчав, кивнул.

— Я отвечу на любые твои вопросы, Аль, — пообещал он. — Самую страшную тайну я уже тебе доверил.

Отстранившись, стараясь следовать своим дурацким убеждениям не сближаться со мной больше, мужчина отошел в сторону, застегивая пуговицы рубашки. Боль в плече все еще ощущалась, я видела это по его лицу, но он всячески старался не показывать своих слабостей.

— Как ты получил свою силу? — вырвался первый вопрос.

Вспоминая свою историю, я до десяти лет даже не подозревала о существовании настолько ужасной силы. Проклятья, если быть точной. Оно клеймом легло на мою судьбу, лишая возможности выбирать, кем мне становиться. Отрезало от семьи, от людей. И, судя по гулявшей среди жителей континента молве, с Бранигеном случилось нечто подобное. И только мне одной выпала возможность узнать истинные причины всего произошедшего. Это было… волнительно.

— Точнее, как ты узнал, что она у тебя есть, — быстро исправилась, понимая, что вопрос может оказаться не совсем корректным или полным.

Эльгон, расположившись у чуть распахнутого окна, вздохнул.

— Вообще, она была у меня всегда, — пожал он плечами. — В те времена не слишком придавали значения тому, что сейчас зовется проклятьем. Это всего лишь считалось редким даром.

Хмыкнув, сложила руки на груди. У нас вот это тоже считается редким даром, да только после разразившейся войны и кучи смертей дар смерти стал обычным проклятьем, мешающим людям жить. В прямом и переносом смысле.

— До того, как мне исполнилось двадцать, конечно, — словно прочитав мои мысли, мрачно выдавил из себя Эльгон. — Я и так-то рос не самым примерным ребенком, но после того, как дарованная сила полностью захватила надо мной контроль, началось самое жуткое…

Меня передернуло от приступа холода. То ли от легкого порыва ветра, то ли от того, что я в красках и деталях это себе представила. Страшно подумать, через что пришлось пройти всем тем людям. И через что пришлось пройти самому Эльгону, ведь, по сути, это не было его выбором. Так же, как и не было сейчас моим.

— Опустим часть про то, где я уничтожаю половину населения, — маг отвернулся от меня, его голос прозвучал отстраненно и сухо. — У меня был наставник. Его звали Гринлис, и он был магистром в академии, в которой я учился.

Я пыталась представить Бранигена, простого мага, не темного колдуна, обыкновенным учеником магического учреждения, и понимала, что для меня это слишком… противоестественно. С детства из-за старинных небылиц и рассказов считала, что он всегда таким был, родился с этой злостью, с желанием истребить все человечество. И корила себя за это, безмерно корила.

— Никогда не скрывал, что обладает чистым Даром Жизни, последний в своем роде, — продолжил Эльгон, не оборачиваясь на меня, — и всячески старался использовать его во благо. И, как бы я ни старался вывести его из себя, он никогда от меня не отворачивался. Всегда был готов помочь. И это безмерно меня в нем раздражало, — маг усмехнулся. Я понимала, что сейчас от этого раздражения не осталось ничего, кроме приятной ностальгии и уважения.

— А твоя мать? — поинтересовалась робко. — Она… — произнести было сложно. Крайне сложно!

— Дожила ли она до того момента, как я решил посеять панику на континенте? — подсказал Эльгон. — Нет. Моей матери не стало в год моего поступления в академию. Дальше присматривать за мной пытался Гринлис. Вся беда слуги бога смерти в том, что рано или поздно хозяин приходит забрать свой долг.

Представить, через что пришлось пройти Бранигену, по-прежнему было невероятно трудно. Лишиться семьи, быть наследником бога смерти, остаться наедине со своими демонами без надежды на помощь из вне.

— Почему именно ты? Почему не Делинд? Или кто-либо еще…

Мужчина обернулся, даря мне кроткий взгляд, полный задумчивости и размышлений. Таинственных, сокрытых ото всех остальных. Ведь наверняка люди короля, маги, папа, магистр Перран — никто в полной мере не осознает, не понимает, с каким злом они столкнулись. Подобного не происходило очень и очень давно, а единственный, кто знает, как заточить бога смерти обратно в лабиринте, это темный колдун, разрушивший жизни сотен людей. Расскажи он все, от него отринутся. Проклянут, изгонят, попытаются убить, но не станут слушать. А в подобной войне нужны союзники.

— Видимо, я показался более перспективным вариантом, — жестко усмехнулся Эльгон. — Я не знаю, Аль. И это не так важно. Когда тебя своим орудием избирает коварное божество, вопросов задавать уже не получается.

— Как я могу помочь? — поинтересовалась с участием. — Что нужно делать?

Готова была обучаться хоть сейчас, если это потребуется. Как бы ни хотелось оправдываться и прикрываться тем, что меня всего лишь использовали в качестве марионетки, именно я стала причиной освобождения бога смерти. И мне за это нести ответственность.

— Если все пойдет по плану, — Эльгон вновь вернулся к окну, — твоя помощь может и не потребоваться. Однако тебе лучше держаться поближе. И научиться выкачивать чужую магию.

Нахмурившись, задумалась. В этом и заключался план? Лишить Бранигена магии, если он станет ею одержим? Подобное способно забрать подобное. Вот только я прекрасно помнила, что именно на этот счет сказал мне сам Эльгон, когда его брат попытался применить этот эффект на мне. Данное действие чревато последствиями. И не самыми жизнерадостными.