Мне интуитивно не нравилась идея ехать прямо домой. Вдруг Кирилл захочет зайти и посмотреть, как я живу? Вдруг начнёт приезжать без приглашения? Не приемля отношений на платной основе, он может захотеть перевести наши проплаченные встречи в добровольные. Сделать мне великодушное и щедрое предложение, от которого я не смогу отказаться. А что, любая проститутка была бы рада стать официальной подружкой красавчика-миллионера. Может, и я бы рискнула. Бросила бы уютное агентство Василия Ивановича ради призрачной надежды на быстрое обогащение, если бы не два больших «но».

Во-первых, он трахался как зверь. Меня совершенно не привлекала идея превратиться в объект ненасытного вожделения для молодого и здорового мужчины. Ему даже «Виагра» не нужна. Это не спокойное раскачивание на члене шестидесятилетнего ловеласа, это тяжёлый труд: до пота и мозолей.

Я поёрзала на сиденье, ощущая, как горит промежность. Мне нужен компресс с ромашкой и половой покой как минимум на неделю. Если посчитать Юрия Георгиевича, то я занималась сексом уже шесть дней. Слишком много. Моя норма — пять раз в месяц, а не пять раз за уик-энд. А уж два уик-энда подряд — это катастрофа.

Быть девушкой Кирилла — значит подвергаться ежедневным домогательствам и делать вид, что я в восторге. Жаль, что я не Вика. Уж она была бы счастлива трахаться с «нормальным» партнёром, получая и материальную выгоду, и удовольствие.

Во-вторых, Молчанов. Его присутствие за стенкой вышибало меня из рабочего настроя напрочь — до рыданий и обморока. Я больше никогда не соглашусь работать при нём. Он оттягивал на себя все мысли и чувства, заполнял голову и душу — раз уж не мог заполнить ничего другого. Невозможно качественно работать с клиентом, когда мечтаешь о его друге/соседе/женихе сестры. Даже если попросить о свиданиях в другом месте, это не поможет. Я всё равно буду думать о Молчанове. Перестать встречаться с ними обоими и всё забыть — это единственный выход.

Мы заехали на Тучков мост, и мне пришло в голову, как избежать поездки домой.

— Кирилл, довези меня, пожалуйста, до конторы. Мне нужно пообщаться с начальником.

Его словно царапнуло напоминание о том, что у меня есть начальник и я собираюсь с ним что-то обсуждать. Прошедшую ночь или будущих клиентов. Что ж, правильно царапнуло. Он не должен забывать, кто я.

— Хорошо, без проблем. Олег, сверни на Большой проспект. — Кирилл повернулся ко мне и закинул руку за плечи: — Аня, какие у тебя планы на следующие выходные?

Вот так просто взял и спросил! Как будто позавчера мы познакомились в ночном клубе, библиотеке или кофейне, провели вместе пару дней, а теперь собираемся договориться о новой встрече. Как будто мы обычная парочка, а не заказчик и исполнитель.

Я посмотрела на него, не зная, что ответить. Он охотно пояснил:

— Обещают хороший ветер, мы с Пашей хотим покататься на кайтах. Поехали с нами? Потом пообедаем где-нибудь, в кино сходим.

Замечательно! Я, Кирилл и Паша.

— Возможно, и Маша с нами поедет. Вы, вроде, неплохо вчера поладили?

Пришлось сознаться:

— Я ничего ей не сказала про себя. — Отвернулась и добавила: — Но она, наверное, и так в курсе — Молчанов ей рассказал.

— Нет, конечно, нет! Паша попусту языком не болтает.

— А где он? Почему он не за рулём? — вырвалось у меня помимо моей воли.

Я обмерла и с трудом удержалась от того, чтобы не закрыть лицо руками. Заметила в зеркале вопросительный взгляд Олега Игоревича. Какой взгляд был у Кирилла, мне даже не хотелось проверять. Я прикусила губу, чтобы не сморозить ещё какую-нибудь глупость. Я совершенно себя не контролировала.

Кирилл спокойно ответил:

— Он вчера улетел на Ямал. Он же лётчик — большую часть времени проводит за штурвалом, а не за рулём. Но через неделю обещал вернуться. Так что, поедешь с нами кататься?

Какой тягостный неловкий разговор. Одна радость — этой ночью Молчанова не было за стеной. Он не слышал наши крики. Мы уже подъезжали к конторе Василия Ивановича, оставался последний светофор. Я повернулась к Кириллу и сказала:

— Я не знаю, мне надо уточнить расписание. Обычно по выходным я работаю.

Это был прямой ответ: «Я проститутка, я не распоряжаюсь собой». Меж бровей Кирилла залегла морщинка:

— Ну, ты уточни, — попросил он, — и если будешь свободна, присоединяйся к нам.

Я вздохнула. Пришлось сказать в лоб:

— Кирилл, ты же знаешь, я не встречаюсь с мужчинами бесплатно. Это мой принцип.

Его губы искривились в усмешке — скорее, болезненной, чем саркастичной.

— Прости, у меня как-то из головы вылетело. Думал, что мы… — он не договорил.

Но я могла договорить за него: он думал, что мы так сблизились, что теперь я буду спать с ним бесплатно. Многие так думали. Верили, что проститутка в них влюблена, когда она лишь имитировала любовь. Машина остановилась у нужного дома. Олег Игоревич вышел и открыл мне дверь. Я сказала:

— До свидания, Кирилл. Спасибо за эти два дня, всё было чудесно.

Кирилл ничего не ответил, он смотрел в другую сторону. Я вышла.

Я рухнула на мягкий конторский диван и заявила:

— Ради бога, Василий Иванович, внесите Кирилла Кохановского в чёрный список! Я больше не буду с ним работать ни при каких обстоятельствах. Вы были правы — у меня к нему слишком много личного. Это мешает. Я не справляюсь!

Он сел рядом со мной и участливо спросил:

— В чём дело, ласточка? Он тебя чем-то обидел?

— Нет, он отличный парень! Самый лучший из всех, с кем я встречалась. Просто я… я… — Я махнула рукой: — Неважно. Предложите ему кого-нибудь другого. У вас же много девушек! Кого он смотрел в прошлый раз? Вот её и предложите.

— Он Вику смотрел, — ответил Василий Иванович. — Ты правильно делаешь, что отказываешься. Ты умница. Я спрошу у Вики, согласится ли она с ним поработать, если он снова позвонит.

Ну, конечно, Вика! Вот кто идёт в списке Кирилла под номером два. Как же я раньше не догадалась?

Я никогда не изучала своё тело. Нет, разумеется, перед каждым свиданием я проверяла внешний вид «рабочей зоны»: клиентам нравились розовые полные губы, выраженный клитор, аккуратный вход во влагалище, светлый тугой анус. Всё, что говорило о молодости, свежести и чистоте. И о чувственности. Визуальную привлекательность женских половых органов трудно переоценить, поэтому я заботилась об их внешнем виде.

Но я никогда не изучала, как оно работает.

Это как с ухом. Там есть барабанная перепонка и улитка, и куча всего ещё, но если ничего не беспокоит, человек об этом не задумывается. Вот я и не задумывалась, хотя долгие годы жила глухой. Лишь услышав однажды звук — отзвук звука, эхо звука, неясный отголосок — я поняла, как многого была лишена.