Я кивнула. Если он не боится разоблачения, то мне тем более не о чем переживать. Я Кириллу Кохановскому не сделала ничего плохого, мне нечего стыдиться, я всего лишь наёмный персонал. Какой с меня спрос?

Возбудилась — не возбудилась, понравилось — не понравилось, кончила — не кончила — кого вообще это волнует? Прикажут — возбужусь и кончу. Сыграю с предельной достоверностью. Не прикажут — буду бревном.

Я не хотела его оскорбить. Я просто изображала, что люблю другого, и не подумала, что даже любя другого, можно получить удовольствие. Не хватило личного опыта. Возможно, я перегнула палку в демонстрации равнодушия, хотя ничего особо не демонстрировала, — я просто была собой.

Фригидной дрянью, да.

В этот раз на «Коханой» народу было значительно больше, чем той ночью, когда СБшник приводил меня на «случку» со своим боссом. Тогда я вообще никого не видела, а сейчас буфетчица расставляла на столе подносы с напитками и закусками, матросы дежурили на сходнях, а суровые мужчины в костюмах зыркали по сторонам. СБшника со злыми серыми глазами нигде не было видно. Я мысленно перекрестилась. Он пугал меня и действовал на нервы, а сейчас мне требовались присутствие духа и решимость.

Я замыслила извиниться перед Кириллом.

Не то чтобы я чувствовала себя виноватой, просто не хотелось, чтобы он подумал, что я специально потопталась по его детским травмам. Мне почему-то было это важно.

Кирилл разговаривал со Степаном, не обращая на меня внимания. Ни разу даже не взглянул. Мы сидели в роскошном салоне на средней палубе, пахло каким-то ароматизатором — флёрдоранж, что-то нежное. С берега доносился запах дыма и вездесущей трески. Вика и Макс смотрели по телевизору старый фильм — возможно, снятый Степаном или его отцом, я пила холодный апельсиновый сок. Краем глаза следила за Кириллом. Если он на минутку останется один — я подойду и объясню своё поведение. Я уже придумала оправдание.

Мужчина в костюме наклонился к Кириллу и сказал:

— Самолёт приземлился, они уже едут.

— Хорошо, — ответил Кирилл и добавил, обращаясь ко всем: — Сейчас прибудут юристы. Мы подпишем с дядей Стёпой договор и отпразднуем это событие.

Они оба улыбнулись.

Значит, совсем помирились, раз Кирилл снова называет его дядей Стёпой. Отлично! Прошлые обиды забыты, мальчики поквитались друг с другом. Обменялись любимыми девушками, так сказать.

Молодцы.

На меня наплывало странное и неприятное ощущение, что меня каким-то образом обидели. Использовали вслепую. Я постаралась выбросить это из головы. Меня купили. Меня имели право использовать хоть вслепую, хоть в открытую. Что, собственно, и произошло. И если я облажалась в процессе использования, то это не проблема моего клиента. Спасибо, что не сердится на меня и не будет предъявлять претензий Василию Ивановичу.

— А каким рейсом они прилетели? Из Хельсинки или из Стокгольма? — спросила Вика и пояснила: — Мы завтра утром возвращаемся в Питер через Стокгольм. Если бы я знала, что есть вечерний рейс, я бы взяла билеты на сегодня…

— Они на частном самолёте прилетели, — ответил Кирилл.

— У тебя есть самолёт? — оживилась Вика.

— У моего отца.

Вика замолчала.

К трапу подъехал «Мерседес» представительского класса. Из него выскочили двое мужчин в чёрном и открыли двери для пассажиров. Первым вышел высокий статный мужчина в форме пилота — блеснули четыре полосы на рукавах тёмно-синего кителя и золотая вышивка на фуражке. Затем неуклюже выбралась смуглая полноватая женщина лет сорока в кричаще красном костюме, явно очень дорогом. Последним выскользнул парень с двумя кейсами, предназначенными для бумаг.

Все прибывшие в строгом порядке поднялись на борт яхты: охранник — дамочка — пилот — парень с кейсами — охранник. Очевидно, для каждого действия у них разработан специальный протокол. Всё очень по-взрослому. Я усмехнулась и поймала взгляд пилота — и нарвалась на ледяное спокойствие серых глаз. Только в самой глубине этого спокойствия затаилось оскорбительное недоверие. Словно он подозревал меня в чём-то очень плохом. Словно я была террористкой с поясом шахида под тонким ситцевым платьем.

А я-то надеялась, что больше его не увижу.

Не успела я как-то отреагировать, — смутиться или возмутиться, — как Кирилл чмокнул в щёку женщину в красном и представил:

— Это моя любимая сестра Мария Борисовна, она же — лучший юрист нашей компании. Прошу любить и жаловать!

— О, Машенька, — ринулся к ней Степан, — как давно мы не виделись! Ты же совсем девочкой была, вот такой, — и он показал рукой метр от пола.

— Ну уж не такой, — возразила Мария Борисовна, — ты как всегда преувеличиваешь!

Пока они лобызались троекратно в щёчки, Кирилл приобнял пилота, что-то сказал ему на ухо и дружески похлопал по спине. Тот в ответ улыбнулся, и его суровое скуластое лицо осветилось искренней теплотой. Глаза заблестели, на гладко выбритых щеках появились две обаятельные ямочки. Трудно было оторвать от него взгляд — я впервые видела, чтобы человек так менялся. В этот момент его можно было назвать красивым.

Очевидно, что этот Паша — «Паша Молчанов тебя проводит», — тут же всплыло в голове, — не просто охранник Кирилла. Скорее всего, он вообще не охранник. И не просто пилот, хотя и управляет самолётом, принадлежащим отцу Кирилла.

Похоже, они друзья.

— Мы ненадолго вас покинем, — сообщил Кирилл, — вы пока развлекайтесь.

Мария Борисовна, Молчанов, Степан и ещё пара человек направились к лестнице, ведущей к мастер-пентхаусу на верхней палубе — личным апартаментам Кирилла. Помимо собственной воли я вспомнила дуновение холодного кондиционированного воздуха по обнажённой коже и прикосновение горячих настойчивых губ. Меня опять передёрнуло — как тогда.

Кирилл — не первый мужчина, который меня ласкал, но первый, кто думал, что ласкает обычную девушку. Не проститутку. Возможно, в этом крылась причина непомерной и несвойственной мне зажатости. А ещё то, что я всё время пыталась изобразить любовь к Степану. А надо было просто расслабиться и получить удовольствие.

Вика и Макс перешли на алкогольные напитки. Если позавчера они выглядели как лубочные счастливые молодожёны, то сегодня в их общении сквозило реальное взаимное влечение. За два дня их отношения изменились. Они флиртовали друг с другом, обменивались улыбками и то и дело «случайно» соприкасались — то руками, то коленками. Зная Вику, я была уверена, что для неё это серьёзно. Когда она притворялась ради клиента, всё выглядело совершенно иначе: более сексуально, менее искренно.

Ох, куда она лезет?! Ладно бы Кирилл, я бы поняла — молодой неженатый миллионер. Папа в Госдуме, процветающая компания, личные самолёты (пусть даже папины). Кто бы отказался завести с ним роман? Но Максим — всего лишь любовник режиссёра. Никому не известный актёр, поставленный судьбой в незавидное положение. И даже если Степан снимет кассовый блокбастер с этим потрясающе красивым парнем в главной роли, не факт, что тот прославится и разбогатеет. У Вики наверняка денег больше, чем у этого златокудрого аполлона. К тому же она значительно его старше, лет на пять.