Лейтенант на секунду замялся, а после продолжил:

— Единичные инциденты имеют место. Самый скандальный с изнасилованием улажен путём публичной ссылки Шиярского солдата на рудники и выплатой пожизненной материальной помощи пострадавшей, — наступила тишина. — Есть ли вопросы по текущему положению вещей, уважаемые сэры?

— Нет, переходи к сути, — скомандовал Седрик резким приказным тоном, однако без капли раздражения.

— 18 Лютого этого года мы в первый раз утратили связь с крепостью Песчаной Дюжины номер четыре. В течение короткого времени было принято решение захватить крепость штурмом повторно. На месте оказалось какое-то количество повстанцев, однако допрос показал, что они нашли крепость заброшенной, а всех солдат убитыми. Крепость охраняли пятнадцать солдат сержанта Сержа Гармуса. Сам Серж найден в подвале с перерезанным горлом и ножом в руках. Расследование привело нас к мысли о действии в этой крепости подпольной группировки, однако ни тайных ходов, ни признаков присутствия мы не обнаружили.

— И решили, что единичный случай, — устало вздохнул Седрик. — Но такая же шняга повторилась снова.

Лейтенант сглотнул.

— Три дня назад мы перестали получать сигнал от группа Гангуса Ризуса и его отряда. Вся предыдущая отчётность приходила от него в положенное время без задержек. Рапорты не содержали описания каких-либо проблемных моментов, даже намёка на неприятности. Показания расположенных там камер внешнего и внутреннего наблюдения в момент инцидента недоступны по непонятным причинам. Запись есть, но на ней лишь белый шум.

— Херово, итить твою, — встал император, чем в очередной раз обратил на себя внимание. — Вам слово, проректор, — он указал рукой на человека, который сидел до этого в дальнем углу и не отсвечивал.

Гинн в привычном своём халате очень сильно выделялся на фоне камуфляжной формы военных Шияра. Седрик не мог не заметить улыбки, появившиеся на лицах лейтенантов, при виде проректора.

— Школа псионики в нашем университете утверждает, что в этом регионе могло быть псионическое воздействие. Другими словами — контроль сознания. Теоретически, наши исследования позволяют судить, что на волю человека можно повлиять, на сколько бы физически этот человек не был крепок.

— А на практике? — ехидно ухмыльнулся Седрик.

— На практике, — сглотнул Гинн, — данное воздействие ни разу не было зафиксировано.

Наступила неловкая тишина.

— Ваши действия, лейтенант? — проговорил Седрик.

— По последним разведданным крепость снова была занята повстанцами из Улат-Фарона. Её необходимо отбить, так как это брешь в тылу. Я предлагаю собрать штурмовой отряд, оснащённый дополнительным телеметрирующим оборудованием с возможностью дистанционного усыпления солдат и отправить их на исследование крепости.

Седрик кивнул.

— Хорошо. Гинн, двух лучших с кафедры Псионики мне сюда. Отряд возглавлю я.

Несколько дней спустя, Седрик

В бронетранспортёре было душно. Привычная духота пустыни, та же, что и тридцать лет назад, когда он служил Лиреи и сражался с Ампортусом в их бессмысленной войне за Буг. Буг, кстати, тогда так и не взяли. Седрик читал сотни книг о войне, но такой странной войны, как есть сейчас, он не видел никогда и нигде не вычитывал о такой.

Дело в том, что единственной уцелевшей технологией с колониального корабля «Мерлин» оказались вариации схем портативных реакторов холодного термоядерного синтеза. С настолько сложной физикой процесса, что ничего лучше ученые за все время существования Авалона уже не смогли придумать. Зато на основании этих текомаков они разработали целый ряд самой разной военной техники.

Финишем была система ПВО и ПРО на основе распознавания и лазерной навигации, заимствованной для очистки траектории корабля от космического мусора. 100 % поглощение шквального огня, предупреждение взрыва на расстоянии 10 километров. В общем война с тех пор не была прежней. Артиллерия отошла на второй план, ибо снаряды не долетали до цели. Авиация просто умерла — сбить самолёт такой установкой — раз плюнуть, а вот сбить установку крайне сложно. Стоимость установки — копейки. Портативность — один человек в чемоданчике унесёт. Ядерные бомбы тоже отошли на второй план, хоть и не исчезли. Теперь бомбу не скинешь с самолёта.

Впрочем не всё так просто. Каждый год выпускается что-то новое, например снаряды с активной преломляющей бронёй, чтобы уходить от лазерных лучей. И каждый год калибруются алгоритмы лазерного наведения, потому пока ничья. Артиллерия используется, однако крайне редко.

Война перешла в раздел противостояния пехоты и техники: танки и отряды специального назначения наше всё. И да, война стала жёстче, при этом жертв стало меньше. Как такое может быть? Нет сдерживания. Нельзя сказать: вы нападёте на нас, и мы на вас ядерное применим. Воевать можно всегда и со всеми. Почему жертв меньше? В принципе по той же причине. Обученный солдат сражается один к десяти. Следовательно миссию по зачистке можно поручить десятерым обученным. И вновь, через столько лет, качество преобладает над количеством. Седрика не могло это не радовать, так как внешняя политика стала максимально прозрачной.

И тут он не давал спуску. Сайберия с Ампортусом настроили рынки сбыта, стали развивать экономику, отдавая при этом огромное количество военной промышленности. Да, они понимали, что у них отбирают больше, но при этом не жаловались. Почему? Им дали больше. А ещё им дали идею. Почему Ампортус удалось захватить за три дня? Потому, что силы Шияра в перевесе над силами Ампортуса? Нет. Потому, что Ампортус уже был наш с самого начала. Два поколения людей были выращены на мысли о том, что «у нас всё плохо, а вот в Сайберии…». А что в Сайберии? Преступности нет, потому что тоталитарный контроль над жизнью граждан, то есть нет свободы на личную тайну. Нищеты нет, так как образование и работа обязательны, то есть ты не можешь выбрать жизнь в лесу и не работать. Болезней нет, так как медицинское обслуживание — часть военной программы и спонсируется государством, но нет и социального страхования. Деньги есть, так как есть ресурсы и налажены рынки потребления, но их нужно отдавать военным. Рай. Или Ад. С какой стороны на это посмотреть.

А сейчас Седрик планировал покорить ещё одну страну, которая уже так просто не давалась. Лирея, старый «приятель». У Лиреи есть свои месторождения дейтерия и довольно сильная экономика. По хорошему необходимо было десять-двадцать лет пропаганды, чтобы завлечь подрастающее поколение, но на это не было времени. Умные люди поймут, что к чему. Единственное, с чем придётся бороться, так это с верой.

Вера людей в богов — бессмыслица, которую Седрик не понимал. Вера Лирейцев в их Аллаха просто обижала Седрика. Эдакое предубеждение, которое Седрик хотел развеять, которое хотел опровергнуть, и в то же время… В то же время что-то ему не давало покоя. Мысль о том, что, быть может, его мёртвые люди в крепости — это и есть божественное проявление.

— Мы на месте, сэр, — произнёс сержант и выдал Седрику рупор.

Седрик вышел из броневика. Броня надёжно закрывала все части тела, потому он не боялся вражеского огня. Разве что шиярская снайперская винтовка могла причинить какой-нибудь вред, но шиярское вооружение генетически привязывается к владельцу, а у повстанцев нет снайперских винтовок последнего поколения — это он точно знал.

Он включил рупор.

— Я Император Шияра, — пробасил Седрик в рупор. — Правом, данным мне, я предлагаю крепости капитуляцию в течение ближайшего часа, иначе все, находящиеся в ней сопротивляющиеся будут казнены по статье 6 военного трибунала Шияра как «вмешивающиеся в ведение войны без подтверждающих полномочий со стороны воюющих».

Тишина.

— Какого хера они молчат? В штаны наложили? У них есть громкоговоритель?

Гинн, стоящий рядом, пожал плечами. Он был бледен и мялся с ноги на ногу, периодически грызя ногти.

Голос раздался громко, будто из рупора, но без присущих рупору помех: