Тут же полетела вторая стрела, уже предназначавшаяся бесу. Я выдохнул и побежал в пулемётному гнезду. Даже рассредоточенные бесы опасны, а эти пока ещё были связаны общей волей, хоть и не надолго. Я приводил сознание в особые состояния, менял ими потоки магии внутри и снаружи и пускал сформировавшиеся заклинания в подвернувшихся мне под руку бесов.

Ноги скользили с уступа — тело держало равновесие идеально. Клыкастая тварь разинула пасть и прыгнула, пытаясь ухватиться мне в ногу. Я влил силы в сотворённое заклинание и тушка нанизалась на вылезший из песка шип. Слева был ещё один и я прыгнул, уходя от него в сторону — его зубы пронеслись в паре сантиметров от меня.

Рядом, в паре метров, скользил Леголас, не тратя больше стрелы и выделывая пируэты со своим ножом. За ним тянулась цепь из пяти трупиков.

Впереди за оседающей пылью виднелось пулемётное гнездо, всё заляпанное кровью и кусками плоти, превратившееся в маленький кусочек ада. Валькра то била прикладом, то простреливала голову очередной твари, собирающейся на неё прыгнуть. Глядела во все стороны и позицию удерживала. Я не мог сказать наверняка, но если воительница и была ранена, то незначительно. Я перевёл взгляд на машину, которая стояла под деревом. Стекло двери выбито, водительская дверь открыта, рядом один трупик беса, дальше под деревом тело Ника. Он лежал на спине, без сознания, а тройка мелких уродцев вгрызалась ему в ногу — мешала ткань жёстких штанов, но кровь хлестала фонтаном, а бедро было выгрызено до кости — даже с такого расстояния я это видел.

Ещё одна тушка кинулась на меня. В него я не глядя швырнул сгусток воздуха прямо в морду и тот взорвался, забрызгав меня кровью с запахом жареной курицы. Я рванул к Нику, ни на кого не обращая больше внимания.

Добежав, я одного беса пнул ногой с такой силой, что под моей ногой хрустнул позвоночник твари и стопа заболела. Остальные в ужасе ускакали, вереща:

— Ты ещё получишь, получишь! Хозяину расскажу!

— Рассказывай, ябеда, — буркнул я на автопилоте и услышал, что из горла у меня вырвалось нечто, похожее на рык.

Я наклонился над Ником: позвоночник целый, можно хоть без носилок тащить. Пульс есть, замедленный, рваный. Открыл зрачки, поводил перед ними руками — не реагируют. Нога не фонтанирует, кровь капиллярная и венозная, но артерия паховой области не задета, значит есть шанс его откачать. На ступню было страшно смотреть — от неё осталась только культя: одна пятка с частью стопы, ни одного пальца не было. На правой руке не хватало мизинца и безымянного. Присмотревшись, я заметил, что мизинца у Ника не хватало уже давно — видимо особенности работы автослесарем.

Нырнув в машину, я достал оттуда аптечку и стал накладывать жгут, останавливая кровотечение. Тут же ко мне подошла, прихрамывая на правую ногу и держась за покусанное плечо, Валькра.

— Живой? — не церемонясь, спросила она.

— Пока, — ответил я. — Леголас, помоги отнести его в машину и выдвигаемся. Скоро сюда набредёт волков со всей округи. Валькра — пособирай тушки бесов, те, что не порвало в фарш, мы их есть будем, и не смотри на меня так, потом спасибо скажешь, — стал тараторить я, отдавая приказы. — После садись за руль и рули куда-нибудь подальше.

Они послушали, не задавая вопросов.

Вместе с эльфом мы аккуратно положили Ника в машину. Валькра копошилась снаружи, потом к ней без слов присоединился эльф. Вместе они стали разбирать пулемётную стойку. Я же решил ещё раз осмотреть Ника.

Взяв канистру чистой воды, я промыл рану: рваная, вену порвало, кровь пульсирует — не затянул до конца жгут. Вспоминай, Гарри, вспоминай давай! Я даже прикрикнул на себя, ударяя себя ладонью в лоб и размазывая чужую кровь по лицу.

Рана открытая, выгрызена часть вены, нарушено кровоснабжение, начнётся некроз, нужно ампутировать. Да, спасибо за такое мне наш водятел не скажет. Давай что-нибудь менее радикальное!

Я закрыл глаза. Аура была цела, заклинаниями его не потрепало. Зачерпнув сил, сколько успело скопиться в моих камнях, я стал вливать их в Ника. Тот на мгновение очнулся, прокашлялся и вновь провалился в забытьё, только начал стонать. Я направил силу: восстановить вену, залечить кожу, дезинфицировать, восстановить кровоснабжение, восстановить повреждённые нервы, удалить воспалённые мёртвые. Я проговаривал себе всё это шёпотом, а сам, какими-то невероятными пассами и сложными формулами, водя руками над телом, восстанавливал ткани. Хрен с ними с мышцами, главное ногу сохранить!

И ткань стала расти. Вена принялась удлиняться, стремиться к своей второй половинке, к оторванной части. Мясо стало укрепляться, покрываться кожей. Свежей, новой. А силы мои таяли. Умереть здесь, но спасти Ника? Нет. Скорее дать ему умереть, ведь моя жизнь для меня важнее, да и ребята вряд ли без меня долго проживут. Но попытаться стоит, ещё немного, ещё пару сантиметров. Теперь скрепляем, теперь убираем нафиг жгут.

Воздух! Нужно его убрать, иначе начнётся воздушная эмболия сердца.

Пот и кровь заливали глаза, из носа лилось два тёплых ручейка от перенапряжения, руки дрожали и я всё никак не мог нащупать вену — она расплывалась перед моим взором. Истыкав иголкой всю ногу я наконец попал.

Откачав воздух из восстановленной части вены, я снял жгут и почувствовал, как стремительно ко мне приближается пол. Он врезался вначале мне в плечо, а потом больно ударил по виску. Тёмное пятно в глазах увеличилось в размерах и я погрузился в себя, вновь увидев себя со стороны.

Я огляделся, ощущая холодные огни недавних смертей, ощущая яркое биение жизни в теле Ника и тусклое в моём собственном. И словно зажжённый маяк на горизонте в абсолютной тьме я увидел нечто, что давно привлекало моё сознание. Мир, в котором бьётся сердце из мириада живых существ, звал. И звал не абстрактно, когда можно сказать «да, вот он я, чё хотел-то?», а конкретно. Это была открытая рана, зияющий гнойник. Там, далеко отсюда, но достаточно, чтобы меня позвать.

Там был нарыв, а я скальпель.

Это был очередной выбор без выбора. Мир будто говорил «ты подходишь, глянь сюда». А я понимал, что да, подхожу, и делать больше нечего. У инструмента нет выбора.

Пандемониум начинал свой день, стоило лишь солнцу показаться на горизонте.

Назвать это место крепостью сложно: несколько зданий военного типа, огороженные высокой стеной. Назвать это место поселением тоже сложно: вышки наблюдения, укреплённые ворота, смотровая площадь, бараки. Назвать это место военной базой так же не представляется возможным: ни военной техники, ни самих военных здесь не было. Парком это тоже не назовёшь, хоть была тут деревянная скамеечка и раскидистое дерево, чудом выжившее в этом пейзаже.

Звенела сирена уже довольно продолжительное время.

На улице стали показываться первые сонные, но весьма взбудораженные лица. В утренний холод и полумрак выползали зеленокожие и серокожие орки вперемешку с маленькими на их фоне людьми: в основном мужчины, и лишь две женщины. Одна из них с ног до головы укутанная в плащ с накинутым глубоким капюшоном, постоянно прячет взгляд и мнётся. Вторая нервничает, озираясь по сторонам.

Все побитые, но чистые. Все уставшие, но жизнеспособные. Все безобидные, но с оружием. Все безнадёжные и без всяких но.

Из другого здания вышло шестеро — эти держались лучше остальных, были бодрее остальных. Бандитской внешности, они напоминали рекетёров, все до единого: хитрые рожи. Тот, что шёл впереди, в свободной армейской форме, с палашом и пистолетом на поясе, завёл речь.

— У меня для вас замечательные новости, — произнёс он напыщенно и важно, однако толпа не взревела от восторга. — Крепость вновь под защитой и ближайшее время нас не потревожат.

Он метнул взгляд в тощего паренька.

— Слава? Хотел что-то сказать?

Слава хотел сказать, но сейчас предпочёл бы промолчать. Парень напрягся, толпа расступилась, отступила на шаг.

— Нас никогда никто не трогал! — крикнул он.