Ворожба была совсем близко, но глаза к тому моменту перестали открываться. Я напряг мышцы и помахал рукой. Ногу пронзила боль и часть моего сознания испарилась. Время ускорилось и я «видел», как пара живых исковерканных аэльев что-то со мной делают, куда-то несут, чем-то обливают… Я был без сознания, но при этом другая моя часть сознания не спала никогда. Она сейчас и главенствовала. Без оценок, без эмоций — просто наблюдающий.
Первое, что я почувствовал — сырость. На мне сырая одежда, и от неё влажное тело. Я снял одежду, оставшись сохнуть голым. Открыл глаза. Комната, в которой я находился, была маленькой, уютной. С небольшим плоским и длинным стеклянным окном у потолка, с мягкой кроватью, умывальником и розеткой. Я лежал на полу. Свалился? Кинули на пол? Да в общем-то не важно.
Встав, я размял задубевшие мышцы, на этот раз испытывая всю ту боль, которую причинил телу в пустыне. В следующий раз нужно быть поаккуратней. Я мягко прикасался к плечам, нащупывая лопнувшие волдыри и открывшиеся язвы. Я долго рассматривал свои руки, которые были в похожем состоянии.
Одежда просохла не до конца, но я решил, что лучше в ней, чем без неё. Взял в руки рубаху и замер, пытаясь придумать, как её надеть на побитое тело. А как я её снял? Когда снимал, боли я не почувствовал. Может и когда надевать буду, тоже не почувствую.
Я принялся вдевать руки в рукава: кожа жглась, поднимая внутри бурю эмоций, сердце выбрасывало адреналин, из горла вырвался мычащий звук — боль я ощущал очень даже хорошо, но мог так же хорошо её терпеть. Со штанами проблем не было, ботинки я пока оставил в стороне, как и куртку.
Кинув взгляд на свою куртку я вдруг почувствовал, что там чего-то не хватает: больше не бьётся ураган силы вокруг неё — не стало камней. Камням сделали ноги. Я тихонько выругался, но опять же не расстроился, ведь теперь появилась цель — отобрать их обратно. Сев на край кровати, я уставился внутрь себя, погасив на какое-то время сознание и увидел плещущуюся во мне силу. Точно такую же, как в камнях, только на много меньше по объёму. Что ж, придётся действовать исходя из того, что есть.
Я встал на кровать, пытаясь разглядеть улицу. Ничего, естественно, не увидел, так как окно было высоковато. Тогда я принялся прыгать на кровати, выглядывая улицу по кусочкам, стараясь запомнить всё, что увидел. Посмотрев, я вновь уселся на кровати и принялся вспоминать увиденное: долго, скурпулёзно, каждую деталь.
Три здания: это, соседнее левое, похожее на бараки и правое — склад. Всё огорожено высокой стеной. Около склада стоят грузовые фуры на гусеничном ходу, возле фур шныряют зеленокожие аугментированные орки — у того рука протезированная, у этого две ноги ниже колена.
Я в который раз удивился реакции своего тела — желания бежать и бить морды не было от слова вообще. Собственно, чего здесь рыпаться, тем более что в голове вновь начинался кавардак от количества вычерпанной из глубин памяти информации: к горлу прилил ком, нос намок толи от соплей, толи от крови. И я собирался больше никогда не сдерживать мою голову, поэтому поехали.
Замелькали образы, обрывки, голоса, всё это нарастало в сплошной гул и хлоп…
— Млатара буга, — пробасил кто-то через дверь.
Послышался скрежет вставляемого ключа.
Я простонал: лицо было в чём-то липком (опять же либо засохшие сопли, либо кровь), голова пульсировала, отдавая острой болью на каждую пульсацию в затылок и в виски, тело отекло и теперь кололось, а новой информации не прибавилось — значит придётся заново учиться думать.
Дверь открылась и на меня уставилась пика с шокером на конце.
— И вам здрасти, — ухмыльнулся я.
Обладатель пики, как и большинство в этом месте, был зеленокожим бугаём. У этого имелась механическая стальная челюсть и часть черепа, а ещё нога. Судя по подвисанию и клацающей в момент критических нагрузок челюсти, своего мозга у бедолаги не было, а аугментацию прошёл дешёвую.
— Кана нита, крух, — буркнул он грубым басом, а после добавил. — Иди вперёд и не дёргайся!
Хмм, переключился значит на язык, на котором я его приветствовал. А если так?
— Ле глета не анонаре, — пропел я и пошагал вперёд, наблюдая за тем, как вновь у бедалаги заклацала челюсть.
— Не умничай! — вырвался он из коллизии: или не смог, или не стал подбирать новый язык.
Меня не выводили на улицу, а лишь коридорами привели куда-то в коморку, где не было ничего, кроме стола. На столе разложены какие-то бумаги. «Отчёт о поступлении новоприбывших…». «Расходно-приходной лист К287.2». «Марионетка висит на сцене на пяти нитках, каждая к своему пальцу…». Отлично, хоть пыточных инструментов у них нет.
Зеленокожий друг испарился, усадив меня за стол. В комнате было странно, сила здесь витала в самом воздухе, но чужая. Так же, как в оазисе: много дармовой силы, от которой даже глаза слепнут, но договориться с ней вот чтобы прямо сейчас использовать не выйдет — нужно время.
Существо, открывшее дверь, не было ни киборгом, ни зеленокожим. Худое и высокое деревце с треугольной головой, большими сверкающими глазами и тоненькими ветками — древень, дендроид, древолюд, друхс, конкретно этот — ивий. Голова, только начавшая успокаиваться, вновь разболелась и я обхватил её руками.
Он сел за стол, достал какой-то бланк, в который я даже заглядывать не стал — вдруг ещё вспомню и осознаю, что там написано, и вообще умру от разрыва мозга… Я улыбнулся сквозь боль.
— Я пока повременю с приветствиями, — вполне внятно и нормальным голосом сказал древень. — С моими лично. Ваше же имя я бы не прочь узнать…
От обращения на Вы у меня побежали гневные мурашки по спине. Ощущение было, будто на меня помочились.
— Гарри, — подавляя раздражение, произнёс я. — И можно на ты, раз я и так пленник.
— Не делайте поспешных выводов, — бросил пень, полностью игнорируя мою просьбу, и стал что-то чиркать карандашом на листике бумаги. Интересно, его не волновало, что по факту он пишет частью своего собрата?
— Фамилия, дата рождения, последнее место проживания, — стал отчеканивать древень.
— Не знаю, — искренне ответил я, пожимая плечами.
Ивий глянул на меня своими большими глазами. Я почувствовал лёгкое возмущение начавшегося заклинания и большим трудом сдержался, чтобы не подсунуть в него какую гадость — это бы древень заметил. Тут к гадалке не ходи, сразу понятно, что озлобленная поросль пытается залезть ко мне в голову. Сопротивляться я не стал, мне самому интересно было туда залезть.
— Хорошо. Думаю, что в допросе смысла нету. В таком случае я Вам, — опять мурашки, — кое-что расскажу.
— Я весь внимание, — глядя в глаза, бросил я, всё ещё держась руками за пульсирующие виски.
— Мой хозяин называет это место колонией Ришта, и у нас большие и чёткие планы.
— Собрать армию и завоевать мир? — предположил я.
Ивий посмотрел на меня круглыми глазами, на лице отразилась призирающая усмешка.
— В общем-то сейчас эта информация Вам, — мурашечки, — недоступна. Вас тут всяких много по пустыне бродит, потому мы ездим и собираем, а потом отхаживаем, ухаживаем, устраиваем жизнь.
— Я сам пришёл, — буркнул я.
— Вот как? Интересно, — ивий сделал пометку у себя в листке. — В общем и целом нам не нужны те, кто будут сопротивляться установленному у нас порядку, потому первый вариант для Вас — мы откроем ворота, и конец Вашим с нами отношениям. Не помню, чтобы кто-нибудь выбрал бы подобный способ умереть.
Я всё ещё сжимал свою голову, стараясь ни о чём не думать, и она начинала медленно проходить. В помещении было влажно, тяжело дышать — это усугубляло дело.
— Давайте немного ускорим процесс. Я хочу обратно в свою камеру, — изъявил я сразу своё желание.
— Всему своё время, — ивий откинулся на спинке кресла. Я так сделать не мог из-за опаленной спины. — Второй вариант — возможность существования в нашем обществе. Требования просты, как и везде: соблюдать закон, соблюдать правила по технике безопасности и исправно выполнять необходимые поручения. Колония Ришта — это не колония в классическом смысле. Не знаю, почему хозяин вообще так её назвал, — отвлёкся ивий, а после обратил большие свои глаза прямо на меня и просиял: — У нас есть возможность по окончанию испытательного срока получать зарплату, социальный пакет из медицинских услуг и быстрый карьерный рост. Какой вариант Вам больше подходит?
