— Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что произошло между тобой и Селией. Сама, — Один выделил последнее слова, напоминая Еве о ее обещании. Он конечно мог бы ее принудить, но не стал этого делать.

— Ничего страшно не произошло, — она тяжело вздохнула и отвела взгляд от Одина. Ей было тяжело подбирать слова, так чтобы, он не подумал, что она идет против него, — Я делала лишь то, что вы приказывали. Вы сказали, что я должна быть рядом с госпожой. Так что я сделала не так?

— Ты могла прийти ко мне, могла отказаться делать то, что тебе не нравится. Я не говорил тебе быть безропотной с другими, — Один поставил тарелку на пол и наклонился к Еве, впиваясь в нее гневным взглядом, — Ты должна была мне все рассказать, — именно этого он хотел, чтобы, как только ей становилось плохо, она сразу же шла к нему, а не закрывалась в себе, упрямо сохраняя молчание.

— А какой вы хотите видеть меня? — Ева устало вздохнула. — Вы сами сказали, что я никто, вас не волнуют мои проблемы, а я не должна пользоваться положением вашей шлюхи, — ей было сложно вспоминать и повторять его слова, впечатавшихся в ее память раз и навсегда, но она все-таки заставила себя сделать это, — Так какое право я имею говорить, что-то против Селии? Той, что потеряла по моей вине дочь? Вы ведь тоже так думаете? — она внимательно посмотрела на него, но он поднялся с кровати и подошел к столу.

От громкого звука, с которым тарелка звякнула, ударившись об стол, Ева съежилась от страха. Она понимала, что своими словами разозлила его, но разве она сказала не правду? Он не раз повторял ей это, слово в слово. Почему же она должна думать по-другому?

— Я уже давно поняла, какое место занимаю в этой жизни. Мне ни к чему тешить себя напрасными надеждами. — она посмотрела на свои руки и крепко сжала кулаки. — Я хочу лишь одного. Чтобы мой ребенок жил другой жизнью. И я хорошо помню о своем обещании, и о вашем тоже.

— Значит ребенок, вот что тебе важно? — недовольно спросил Один. Ему совершенно точно не понравилось то, что сказала Ева. И то, что она на первое место поставила ребенка, вызвало в нем странное чувство, очень похожее на ревность. — Но, ведь это мой ребенок. Того, кто как ты думаешь, ненавидит тебя. Зачем он тебе? — продолжил он, посмотрев на нее. Он специально сказал это, чтобы увидеть ее настоящее отношение к ребенку.

— Потому что он мой, а не только ваш, — Ева резко выпрямилась, и посмотрела на Одина. — Как я могу ненавидеть маленького ребенка, который еще даже не родился?

Ева отвела взгляд, надеясь, что он не догадается, о том, что сейчас она сказала не всю правду. Остальное останется лишь в ее душе, никто и никогда не узнает ее настоящих чувствах. Особенно Один. Ему ни к чему знать о том, что ребенок для нее значил намного больше, чем даже ее собственная жизнь.

С самого того момента, как она узнала о его скором появлении, она не на мгновение ни почувствовала к нему чего-то иного, кроме любви. Она точно знала, что он появился не от ненависти. В нем была частичка той доброты, которая была в Одине, пусть в другое время он был жестоким и грубым. И она сделает все, чтобы сохранить их ребенка. Она будет бороться за него до последнего, даже если кроме нее, он был никому не нужен.

В комнате повисла гнетущая тишина. Один отвернулся к окну, и задумчиво посмотрел на улицу. Назад пути не было. Он уже не мог отказаться от Евы, не мог ее отпустить. Наступил тот момент, когда пришла пора расставить все на свои места. Теперь, он это понимал.

— Если ты, когда-нибудь сбежишь от меня, понимаешь же, что я везде найду тебя? — он опять повернулся к ней, и прищурившись посмотрел на нее.

— Да, понимаю и всегда это понимала. — ответила Ева. Она и правда понимала это так же хорошо, как и то, что теперь и сама не сможет от него уйти. Но зачем он задает этот вопрос, ведь он уже давно знал об этом.

— Не возненавидишь ли ты потом этого ребенка, зная, что только из-за него ты будешь рядом со мной? — Один подошел к кровати и навис нас над Евой и ощущая странную ревность от того, что Ева думала лишь о ребенке. — С тем, кого ты ненавидишь.

Ева удивленно приподняла брови, даже позабыв на мгновение о своем страхе и головной боли, продолжающей стучать в висках.

— Мне не за что вас ненавидеть. — теперь она заметила удивление уже на его лице. Она действительно уже давно поняла, что не чувствует к нему никакой ненависти. Прежде был одуряющий страх, а потом ему на замену пришли совсем другие чувства. Она знала, что в Одине есть нечто совершенно другое, чем он и отличался от Гаррика, жестокого и беспринципного.

— Уверенна? — Один присел рядом с ней, и протянув руку, погладил по голове. Медленно, он провел рукой по всей длине волос, наслаждаясь тем, как приятно льнули они к его загрубевшим пальцам.

Ева несмело кивнула на его вопрос, нисколько не сомневаясь в своих словах.

— Я не испытываю к вам ненависти, — повторила она, — Но, я вас боюсь, — замерев, прошептала она, — я не понимаю вас, не понимаю, чего вы от меня хотите.

— Посмотри на меня, — приказ он. Дождавшись, пока она сделает так, как он сказал, Один продолжил, — Я хочу тебя. Мне не нужен ребенок, никто не нужен. Только ты. И если этот ребенок, привяжет тебя ко мне, то он будет жить. Как только ты посмеешь уйти от меня, ему не жить.

Ева испуганно смотрела на него, не зная, как отреагировать на эти слова. Они до ужаса напугали ее.

— Значит, вы позволите мне остаться с ним? — прошептала она, отказываясь в это верить. Нет, такого быть не могло. Наверное, она просто его не верно поняла. Он никогда не позволит ей остаться с ребенком. Ведь он сам так говорил.

Один согласно кивнул.

— Только если ты станешь моей. Если согласна на это, то будешь с ребенком. Я позволю тебе его растить. — пояснил он. Он понимал, что может быть делает неправильно, манипулирую ребенком, но как по-другому удержать Еву возле себя он не знал.

— Но, ведь вы сами сказали, что совсем скоро я вам надоем, — Ева покачала головой, — Что будет с ребенком, когда это произойдет?

Один подался вперед, и притянул ее к себе, крепко удерживая за волосы. Он видел, что слезы в ее глазах, и хотел, чтобы они как можно скорее исчезли оттуда.

— Никогда. Не рассчитывай на это. — прорычал он, — Я никогда тебя не отпущу.

— Я ничего не понимаю, — простонала Ева, с болью в голосе. Вцепившись ему в рубашку, она теперь уже сама прижалась к нему, — Зачем вы играете со мной? Зачем предлагаете верить в то, что потом у меня отберете у меня? Неужели вы еще не за все мне отомстили?

— Сейчас, все наоборот. Моя месть к тебе закончилась. Но, если хочешь получить ребенка, придется стать моей, раз и навсегда, — прорычал Один, вглядываясь ее в глаза, — Согласна?

Ева не могла избавиться от изумления и ужаса. Неужели она не ослышалась? Она смотрела на Одина, пытаясь понять шутит он или нет. Но он был очень серьезен. Он и правда предлагает ей остаться рядом с ним, жить той жизнью что и сейчас, но иметь возможность растить своего ребенка.

Она и до этого знала, что ей придется провести всю жизнь рядом с Одином, но прежде, он четко и ясно сказал ей, что запретит видеть своего ребенка. Теперь же, он говорил совсем другие вещи. Она не могла понять, что поменялось за это время.

— Зачем вам это? Ведь совсем недавно, вы собирались забрать у меня ребенка. Я бы и так никуда не ушла, — она быстро покачала головой, — Я не верю вам. Не верю. — Слезы потекли по лицу, и остановить их она не могла. Зачем он играет с ней? Зачем?

Один зарычал, и оттолкнув ее руки, тесно прижал к своей груди. Ева наклонила голову, пряча лицо за завесой своих волос. Она не хотела, чтобы он видел, сколько боли ей причинили его слова. И как сильно она хотела верить в их правдивость. Если бы хоть на мгновение она могла предположить, что Один покончил со своей местью к ней. О таком она только мечтала.

— Прекрати плакать, сейчас же, — Один слегка встряхнул ее, — Посмотри на меня, — приказал он, не ожидая от нее такой реакции.