Это может её убить. Готов ли я подвергнуть человека смертельной опасности просто чтобы посмотреть, что получится? Пожалуй, нет. Но если добавить сюда то, что она не даст мне подделать приказ о наступлении, а ещё то, что Ши считает Кресанию опасной для меня лично… Запятые расставлены, моя дорогая, помиловать нельзя.

Для начала я направился к Д’Артаньяну, разузнать о его методах работы, а точнее — узнать причину их полной неэффективности. Жил полковник в небольшом доме рядом со штабом, но там я его не застал, а денщик перенаправил меня в штаб. В штабе как будто ничего не поменялось за прошедшие три дня, все при деле, атмосфера напряжённого спокойствия, которая появляется только когда каждый в коллективе точно знает, что и зачем делает. Без истерик Де-Билля это особенно заметно. У стола с проекцией стоит только один человек. Тот, кого я ищу.

— Полковник Д’Артаньян?

— Здравствуйте, комиссар Рене Гатт. Чем обязан вашему вниманию?

— Я несколько обеспокоен эффективностью вашего полка при выполнении повседневных задач, в частности охраны внешнего периметра и предотвращения проникновения врага в наш тыл.

— Да как вы смеете… — начал он и осёкся — Впрочем, к чему эта бравада. Я тоже крайне обеспокоен этими вещами и буду рад любой помощи.

Внезапно. Я рассчитывал просто наехать и оставить полковника обтекать в гордом одиночестве, а тут вдруг такое…

— Какие меры вы уже предпринимали? — понятия не имею, что теперь говорить, хоть послушаю.

— После пропажи патруля начальник лагеря сократил мне финансирование, так что глубоких рейдов мы больше не проводим, итак мне приходится доплачивать бойцам из собственного бюджета. Сейчас лагерь с тыла прикрывают пять групп моих людей, но как вы заметили в день приезда — этого катастрофически не хватает.

— А до пропажи патруля случались нападения с тыла?

— К сожалению да, но потерь удавалось избегать. Кажется, враги заинтересованы в войне не больше нашего, если вы понимаете, о чём я.

— Разумеется — Нихрена я на самом деле не понимаю, но ему лучше об этом не знать — Со мной вы можете быть полностью откровенны, я целиком на вашей стороне.

— Да, пожалуй. Если бы не вы, артиллеристы остались бы безнаказанными. Вот что я вам скажу, месье Гатт: даже если бы мы поставили наблюдателей на каждый холм, и в каждую долину, мы всё равно не смогли бы ничего увидеть.

— Вы говорите об иллюзиях?

— Нет, иллюзии мы бы заметили через кристаллы — полковник сделал указательный жест на сосредоточенно всматривающихся в магические шары бойцов.

— Тогда о магии обмана?

— Нет, я не говорю о магии обмана. Но думаю.

— Я вас услышал, полковник. Вы консультировались с магами по поводу своих мыслей?

— В лагере только «горючие», а нанять профессионалов в такой области… Ну, они же все у Лироя на контроле. Не удивляйтесь, я прекрасно понимаю, что уже наговорил себе на хороший срок. Но, вы же на моей стороне? И вы знаете, за что нас зовут стелс пихотами?

Удивился я такому обозначению магов — «горючие». Это маги огня что-ли? А контроль над магами обмана наоборот, кажется мне вполне естественным. Я бы на месте главы секретной службы тоже так делал.

— Да, я уточнял. Забавные сказки про подкрадывающихся со спины невидимых мужеложцев.

— Нелепые сказки, комиссар. Рад, что мы так хорошо понимаем друг друга — сказал он и протянул мне руку. Так, в антибактериальной перчатке не считается же, да? И вообще один раз не пидорас… Короче, пожимаю руку и ухожу. Тем более что Ши уже давно закончила своё дело.

Остаток дня я провёл в библиотеке, за книжкой о богах и присущих им публичных ритуалах. Ничего похожего на рассказ Юнгерна я не нашёл, зато узнал немного об источниках доходов Вирджинии. Помимо сдачи своих жриц в наём она зарабатывает разработкой и поддержанием бюрократических систем для всех государств этого мира. Жрицы тоже занимаются главным образом бюрократией, да и вообще эта богиня покровительствует всем, кто классической ебле предпочитает еблю мозгов, если сильно упрощать и обобщать написанное в справочнике. Получается, что «зов судьбы» работает только по предоплате, это следует учитывать в дальнейшем.

Когда Кресания пришла ко мне вечером, я совсем не удивился, ведь это было частью плана.

— О, Кресания, заходите, должно быть сама судьба привела вас сюда.

— Да, это была судьба, как я сразу этого не поняла! — Ага, судьба, а вовсе не вскрытый отчёт об инциденте с участием разведчиков и одного бравого комиссара, который содержал неведомую шифровку для генерального штаба и маленькую приписочку о собранных трофеях.

— Прошу прощения за казарменный вид моего жилища, ещё не успел его как следует обжить. Располагайтесь в кабинете, прошу вас, я сейчас принесу нам чай, и, если изволите, печенье?

— Вы так добры, комиссар, я даже не понимаю, почему вашим именем пугают солдат!

О, подожди немного, стану чуть известнее и моим именем начнут детей пугать. Только настоящим, а не этим псевдонимом.

Заваривать чай я сильно отвык, а до упаковки пакетиками здесь прогресс ещё не дошёл. Хорошо хоть печенье заготовить не забыл. Я заранее знал, что увижу в кабинете, и предполагал, что до чая дело всё равно не дойдёт, но старался как мог. Девочке нужно дать время на разогрев, да и накладывать обманные чары на неё лишний раз не хочется, потому как второй дебаф снижает эффективность воздействия вполовину, то есть на каждую обманку останется по 17 единиц, а этого на такого монстра как Кресания может не хватить.

Когда я открыл дверь в кабинет, она сидела за моим столом и листала лежавшую там книгу — обычный атлас Кемоса, взятый мною в библиотеке. Увидев меня, жрица дёрнулась, но продолжила держать книгу в руках.

— Вы тоже любите картографию? — сказал я, комментируя её интерес к книге.

— Да, конечно! Особенно такие красивые карты, аккуратные и точные. Это очень хороший атлас, как и все работы Леоны Винченской. — Врёт. Плевать ей на карты, главное, чтобы буквы стройненькие и линии изящные. Сейчас нужно потихоньку начинать расставлять мою сеть лжи и надеяться, что её способность не сработает.

— Вы считаете карты красивыми? Никогда о них так не думал. Я просто смотрю на эти бескрайние просторы, тысячи городов и паутину дорог, и думаю: может быть там, на этом просторе есть место, где можно спрятаться от… Судьбы.

— Вы боитесь… Её? — она тоже говорит о судьбе как о живом существе? И стремается произносить имя? Да она ещё тупее пафосного ничтожества, которое я сейчас отигрываю!

— А разве может герой вообще чего-то бояться? Посмотрите, только за эту неделю я трижды спас этот лагерь, добыл информацию, способную переломить ход всей войны, и что получил взамен? Трофейную книгу?

Повисло молчание, и я, выдержав театральную паузу, продолжил:

— Герою не пристало жаловаться на судьбу. Вот поэтому я смотрю на карту, и ищу город, где судьба меня не найдёт! Как вы считаете, в Ватикане, под сенью Центрального храма, можно спрятаться от Судьбы?

— Нет. Там от судьбы точно не спрятаться, я проверяла.

— Проверяли? Вы тоже ищите… Свободу? — сказал я с придыханием на последнем слове. Если она ещё способна чувствовать неискренность, то я труп, потому как в свободу я верю ещё меньше, чем в богов.

— Да! Так приятно… — сказала она, переворачивая страницу — найти родственную душу!

— О, Кресания, вы не представляете как я рад! Все эти годы, я думал, что одинок в своём тайном стремлении! Возможно теперь, вместе, мы сможем обрести… обрести Свободу! — лучше бы жрице уламываться побыстрее, я почти физически чувствую боль от исторгаемой моим персонажем банальности.

— Вы так думаете? Я пыталась, со многими…

— То есть нас таких много?

— Да. Наверное, каждый избранный хоть раз задумывался о Свободе. Я даже видела одну книгу с советами… — она замолчала, глядя на меня. А это успех! Впервые она отвлеклась от источника своего извращённого наслаждения.

— Мы можем попробовать что-нибудь из этой книги?