Потом из забегаловки двор перерос в убежище, десятки гонимых Верных нашли спасение под его стропилами, в доме саднящего страха для всего цивилизованного (спасибо Тобби и его самоотверженности, убедившей прежнего хозяина) — а в конце, за час до побега разведчиков на Агиа Глифада, Тобби спрятал на время и Дэйрана. В каморке, в подвальном погребе, его не вынюхал ни один жрец.

Таким манером завязалась их дружба — его, слуги гостиницы, и этериарха, слуги Прошлого. Если где теперь Тобиас и скатывал удочки от эфиланских стражников, то воин предвкушал увидеть его в старом знакомом погребе, куда и повёл Хионе. Она, кстати, была до смешного безучастна.

Показалась уже известная рабыня с рыжими волосами, и что удивительно, смотрела она как-то иначе, будто бы не далее как минуту назад ей открыли смысл существования мира. С её тонкой фигуркой они столкнулись вблизи от подвала, девочка как раз возвращалась от Тобби, а голос её так и звенел восторгом.

— Так вы… вы из этих? Из…

— Не вздумай! — придержала Хионе, озираясь, с Дэйраном она заговорила уже шёпотом. — Не хватало, чтобы девчонка сдала нас. А если этот Тобиас связался с язычниками? Что тогда?!

— Чепуха. — Дэйран успокоил её улыбкой. Наклонился к рыжей служанке. — Тебя как зовут?

— Пелла. Но хозяин называет меня Пелагия.

— Пе-ла-гия, — задумчиво повторил он по слогам. Образы прошлого встрепенулись огоньком душистой деревенской свечи во время молитвы. Но он не стал вслушиваться в музыку прошлого, в призрак его юных лет, а с родительским умилением потрепал юную Пелагию по огнистым кудряшкам. — Слушай, Пелагия, мы должны попасть к нему. «Коронованные небом». «Эрк из Прошлого». Ты ему всё передала, что я сказал?

Один кивок её узкого подбородочка — исчёрпывающий.

— Хвалю. Никому не говори, что видела нас, ладно? Так, пропусти, пожалуйста.

И ещё один кивок — обиженный. Она отошла. Хионе с грозным видом отстранила Дэйрана и первой ступила на лестницу, этериарх зашёл вторым, недовольно фыркнув от того, что его безопасность ставят выше доверия старому другу. Но перед закрытием двери что-то — опять же из прошлого — вынудило его оглянуться.

Пелагия мешкала.

— Так всё же… вы из них, да?

Дэйран, так и быть, ответил «да».

— Коронованные небом, ведомые судьбой! — молвила она вдруг, сделала третий кивок — удовлетворённый, уже знаменующий какие-то её собственные мысли, и за секунду до того, как воин побледнел, работа увлекла её, как ветер увлекает оторванные листья.

— Где вы там? — донеслось снизу.

— Иду, — он закрыл дверь, но закрыть своё сердце от услышанного не смог бы и меньший из Сакранат. «Тобби, ты не сдержал своей тайны», подумал этериарх. «Ты поделился нашим кредо, хотя ей немногим меньше двенадцати».

В подвале съёжились тусклые отсветы, из крошечной каморки свет проливался на пузатые бочки. «Какое будущее ты ей оставил? Сгинуть на костре вместе с тобой?» Паутина, пыль, ржавчина не знали, когда в последний раз Тобби наводил порядок, всё это было заметно, но Дэйран не замечал, безалаберно, но Дэйран не осуждал — встречать его вышел никто иной, как Тобиас Мальпий, и при виде старого друга ничто уже не казалось важным. Да, тот самый Тобиас, когда-то упитанный любимый слуга трактирщика, сейчас сухощавый, осунувшийся и прогибающийся под давностью лет, но радостный, как ребёнок, эквит.

«Чьи дела пошли в гору…»

— Коронованные небом, — приветствовал Дэйран.

— Ведомые судьбой! — возвратил Тобиас.

Они пожали друг другу руки. Пожали крепко, по-мужски.

«Давно я тебя не видел».

— С ума сойти, — разулыбался он, глаза его бегали, как остервенелые, не веря тому, что видят, — сам этериарх Сакраната, сам Дэйран Фланнаха и… здесь, боже правый, во второй раз в моём подвале! За это надо выпить! Лучшего вина!

Он потянулся к бочкам. Воин дружески хлопнул его по плечу.

— Прибереги вино для праздника, Тобби. И знакомься, это точильщица моих безрассудных идей…

— Ужасно безрассудных, — ввернула она неласково.

— Хионе из Кернизара.

Тобби улыбнулся и ей:

— Эвоно как, что, вправду из Кернизара? Далече вы забрались! Ай ладно, друг мастера Дэйрана и мой друг тоже! — Он расцеловал ей щёки, и поскольку Хионе ему не залепила, не о чем было волноваться. — Простите за задержку. — Губы его поникли в виноватом раскаянии. — Чесслово, ликторы, стражники, наёмники… все они постоянно давят на моё заведение, на прошлой неделе распяли каких-то бедняг, я уже пытаюсь, как энто говорится… за своего сойти, что ли. Опасные времена! Чёрт возьми, мастер Дэйран, почему вы не остались на острове?

— У нас есть дело в Аргелайне, — ответил этериарх.

— Да-а? И какое же?

— Пакт нарушен. Мы пришли потребовать его восстановления.

— И наказания виновных, — закрепила Хионе.

— Тише, тише! — Тобиас поглядел на лестницу. — Вы что… взаправду?

Дэйран набрал воздуха, терпения и решимости. Объяснять придётся похоже долго, но оно того стоит:

— Идея сумасбродная. Но выбора нет, и…

— Есть, — отрезала воительница. — Мы вернёмся и отправим кого-нибудь. Того же Ореста, чего он возится со своими посудинами.

— Это противоречит природе.

Тобиас тыкнул пальцем в сторону Хионе.

— Вот тут-то я с ней согласен, мастер Дэй. Не знаю, что за сыр-бор, но вы должны знать, в нашей песочнице теперича играет смерть, и она заигралась. Уйти бы вам…

— Амфиктионы должны подтвердить, что Пакт остаётся в силе, — рассудительно продолжил Дэйран, — иначе некуда будет уходить, язычники сравняют с землёй и остров, и Агиа Глифада, и что тогда станет с Верными? Но появиться, как Сакранат, мы тоже не в праве.

— Батюшки! — Тобиас заохал, как старая бабка. — Не нравится мне твоя затея! День сбора урожая завтра, слыхали? Вы бы подождали чуток, вся шваль — она в городе.

— Этого мы и ожидаем. Тобби, — воин сложил руки, — ты знаешь, я бы не стал просить о помощи без нужды. Но без ночлега нам с Хионе не обойтись. До завтра, по крайней мере, и мы или уйдём, или умрём, одно из двух.

— Не произноси это страшное слово! «Умрём», пфу!

— Так что ты решишь? — спросила Хионе. Свечной свет разделился в её глазах двумя алыми огоньками, это потухает фитиль, это солнце западает за холмы, в полной решимости навечно погрузиться во тьму.

— Ну… подождите, я сейчас.

Он засуетился в каморке. Крякнул, что-то вынул из ящика, и протянул это запотевшими пальцами.

— Вот ключ. Была это моя комната, но вы же знаете, не люблю, когда за стеной кто-нибудь храпит. Соседи, чтоб их! Но вам доверяю, как себе. До какого числа?

— Числа? Нет, до утра. — Сидеть на шее у Дэйрана было не в обычае. — Когда мы получим сенаторские одежды, нас и след простынет. Обещаю, Тобби.

— Вы хотите пойти в Сенат, как сенаторы?

— Стража годится только для города.

— Есть у меня знакомый, — уклончиво сказал Тобиас. — Он честный, ну, или старается им быть, энто как посмотреть. Не любит своё правительство, хотя и работает в нём.

— Кто он?

— Трибун.

Дэйран и Хионе переглянулись.

— Эй, даже не думай! — опешила воительница.

— Да нет, вы поверьте, вроде бы и не язычник. Безбожник он, но это в наши времена-то всяко лучше, да? Я за ним ох как долго наблюдал, и могу поручиться если не за его честность, то хотя б за его ненависть. Притом, он у меня комнату снимает. Не так далеко от вашей. А заболтать кого-то мне как плюнуть… ну так что?

Если на минуту забыть о деталях, помощь настоящего сенатора была бы полезна, и если не рассказывать ему подоплёку, а придумать какую-нибудь логичную причину, почему они хотят попасть на заседание. Но это обоюдоострое оружие. Поставив себя на его место, Дэйран счёл, что нет такого человека, который трижды не подумает, прежде чем поможет чужакам. «А мы для него первые чужаки из всех».

— И что ты ему скажешь?

— Навру с три короба.

— Нужна легенда. Кстати, — он переместил взор на Хионе, — мы в облике стражников, этому тоже должны придумать объяснение.