Он перевернул страницу.

— Она не сделала ничего, чтобы вернуться, но родина сама вспомнила о своей дочери. — Он зажёг свечи, развеивая сгущающийся мрак. На его впалых щеках и поседелых бровях заплясали огоньки. — И когда она вернулась, все радовались, и дела Амфиктионии пошли в гору, и не было никого, кто мог бы похвастаться теми же талантами, какими отличалась эта женщина, сумевшая за считанные годы стать гением двора. Лучше неё никто бы не управился с интригами, не возродил бы живопись и музыку, а когда пришёл срок, и Архикратор умер, она была объявлена Архикратиссой. Попечительство дало визирю силы получить власть над Варидейном. Их сын стал наследником двух богатейших держав. И почему? Потому что у Лилии была цель — и она шла ей навстречу. Цель, дитя моё, вот что стимулирует человека получать желаемое.

«А есть ли у меня цель?»

— Скучная история, — сказала я.

Серджо сперва недоумённо посмотрел на меня. Я сглотнула, догадываясь, что сказала глупость. Но вскоре наставник зашёлся снисходительным смехом, придерживая бороду, и я тоже улыбнулась.

— Все пересказы скучные. — Он закрыл книгу и пододвинул её ко мне. — Я хочу, чтобы ты прочитала эту книгу. Здесь всего сто страниц, но они тебе пригодятся, это очень захватывающее чтиво для цезариссы. Какой бы из трёх вариантов своего будущего она не выбрала, историю Лилианского века надо хорошо знать.

Я спрятала руки в подмышки и покосилась на книгу, не уверенная, что стоит её читать. Никакая я не Архикратисса Лилия и отправляюсь не в светлый южный край, а в логово немытых варваров и грубых обычаев.

— Я вообще не хочу выбирать, — цокнула языком.

— Цезарисса не знает слова «не хочу», она знает слово «должна».

Поглаживая волосы, я перебрала все предлагаемые пути.

— Первый вариант… не подойдёт. Второй… не знаю. Третьего я… нету во мне ни терпения, ни… всего того, что вы сказали. Разве других нет?

— Нет, — покачал головой Серджо.

— И что посоветуете?

— У тебя есть время?

— Не знаю. — Опекун говорил, что в Вольмер меня отошлют «очень скоро», когда именно, не сказал, но была надежда, что в запасе есть хотя бы пару дней. — Наверно, в течении недели.

— Давай сегодня вечером ты подумаешь хорошенько, а завтра мы встретимся, например, в двенадцать часов, здесь же. — Он пригладил бороду. — Нет, лучше в одиннадцать. После двенадцати я вынужден уехать.

— Куда? — Я прикрыла ладонью рот. — А как же…

— Я недолго, — успокоил Серджо. — В Талату, туда и обратно.

«А если меня уже не будет в столице…»

Ворвавшийся ветер ударил створки и взлохматил у Серджо волосы. Старик, хмыкнув, подошёл к окну и закрыл их. Ему потребовалось взять подставку — зрелище было бы комичным, если бы я видела наставника впервые. Сейчас же он один из немногих, кто всё понимает. Бесценная это вещь — понимание…

— Уже почти ночь, — предупредил он. — Хочешь спать, не так ли?

Кивнула. Голову, казалось, нагрузили железом, в глазах зудело и чесалось, колени дрожали от слабости. После прогулки с Луан мы вели беседы в гинекее, ужинали, бродили по коридорам, подруга учила меня играть на кифаре «Сказ о боярышнике» — было сложно, но весело. Теперь, после долгого и изнурительного дня, следовало собраться с мыслями. Благодаря Серджо, я получила пищу для размышлений.

— Хотела ещё один вопрос задать. — Бёдра ломило, когда поднималась со стула. Серджо в сидячем положении казался совсем уж крошечным.

— Прошу.

— Зачем нам Вольмер?

— Умный вопрос, — покачал головой Серджо. — Нам, такой величественной стране, покрытой вековым богатством, потребовался союз от мелкого горного княжества, ведущего бесконечные войны с соседями. Это звучит странно. Даже дико. Но, говорят, хороший союзник, но небольшой, стоит двух десятков плохих, но могущественных. Даже я не до конца понимаю политические игры в Сенате. Возможно, вы найдёте ответ сами.

— Плохое это слово, «возможно», — сказала я, разочарованно улыбнувшись. — Доброй ночи, господин Серджо.

— Что за кислую мину я вижу? — удивился он. — Если ты думаешь, будто научившись делать поклоны и заучив тексты сделаешь себя привлекательной, ошибаешься. Понурым лицом ничего не добьёшься.

«Меня отдают варварам, а я должна улыбаться?..» — подумала я и вознамерилась было уходить, но наставник всучил книжку про Лилианский век и прежде, чем я вышла с манускриптом в дрожащих руках, назидательно проговорил:

— Прими решение. Или его примут за тебя.

МЕЛАНТА

Высотою, как орлиное гнездо, с крабьими клешнями, движется Он, истукан в песчаной буре. Лапы огненные, как пожар, сносят крыши домов. «Базилика» — скандируют толстые варвары. — «Возьмите Базилику».

— Мели… Мели! — зовёт дядюшка Тин. — Кто ты?

Облака — в сиреневом цвете.

— Никто, — отзываюсь.

Уплывают на Юг.

— Никто.

Зубы крошатся, как измельчённый кирпич.

— Никто!

Со вкусом едкого дыма.

Дверь хлопнула и прежде, чем самум накатил на Базилику, разбудила меня. За окном — ночь, в гинекон льётся свет. Я заёрзала: «обычный кошмар».

Ласковое касание прогнало его окончательно, и даже в потёмках я угадала заботливую, как материнская любовь, теплоту рук — с пожаром ничего общего.

— Который час?

— Нам пора, — сказала подруга.

В комнату вошли женщины и спешно зажгли свечи.

Я села на край и протёрла глаза. Сперва решила, что — к Серджо, иногда он посылал своего служку, пока спала, и уже в таблинии менторским голосом вещал, что ранний подъём учит дисциплине. Но до того, как Луан захлопнула дверь, я успела заметить, что вместо светловолосого мальчика там стоит дворцовая стража.

— Куда мы? — спросила я.

Луан закрепила на моей груди строфион[1].

— Ваш опекун ждёт… Давайте платье выберем. Вы должны выглядеть отлично.

— Я хочу спать.

Луан, хихикнув, ушла раздавать указания. Одна из женщин, которых я никогда в своей жизни не видела, предложила три платья. Длинную белую тунику с золотым пояском и хлайной[2], выкрашенной в амарант. Лавандовый хитон с прозрачным пеплоном. И далматику, тёмную, с долгополым иссера-желтоватым мафорием.

Сухое лицо женщины вытянулось, когда, не задумываясь, я сонно указала на хитон. Взгляд её — чужой, как у дворовой лайки, на правом глазу бельмо.

Мы в два приёма управились с платьем, после чего Луан заплела мои волосы в косу, спускающуюся к талии. Я видела в зеркале, как служанки собирают духи и платья в мешки, и на своих горбах дотаскивают до порога.

— Зачем они трогают мои вещи? — недоумевала я.

— Как? Разве вы забыли?

Луан надела на меня диадему, застегнула бриллиантовые серёжки.

— Ваша свадьба, — подсказала она, — с князем из Вольмера…

Я горько протянула: «нет».

— Так скоро?

— К сожалению.

Я схватила её запястье.

— Надолго? А ты со мной? Я не готова. Могу позавтракать? Серджо?

Луан залилась смехом. Я смутилась — кончай смеяться!

— Вы едете со мной. Завтрак, скорее всего, ждёт на корабле. За остальное… не ручаюсь. Поднимите голову!

Она скрепила на моей шее ожерелье из ракушек.

— Последний штрих!

Так, спокойно. То, что Луан едет со мной, это главное.

— Мы поплывём через океан?

— Сюрприз. — Она добродушно ухмыльнулась. — Ну, кажется, всё!

— Я даже не приняла ванну…

— В дороге примете. Путь неблизкий. Идёмте?

— У меня назначен урок с Серджо!

— Ваш опекун сказал, что нет времени.

— Ну за что…

— За вашу красоту и ум. — Она подала руку.

— Это нечестно.

— Что поделаешь!

Я повременила уходить из-за столика и погляделась в зеркало. Пряди не так лежат. И диадема кривая. А серьги… боги правые, на них же пятна!

Если Серджо говорил правду и со временем я воссяду на трон — варвары должны знать, к какой судьбе готовлюсь!

— Поправь, Лу. Князь увидит…

— О, простите! Сейчас…