Я подошла к столу. Пахло пылью.

— Э-м, у меня есть пара вопросов…

— Вот, держи. — Он впихнул книгу и показал на полки. — На третью слева.

Неуверенно оглянула их, но выполнила указ наставника.

— А это, — он подал увесистый трёхтомник, от которого у меня заныли плечи, — в отдел «диалектика», где красные буквы на нижней полке.

Я с трудом отыскала эти буквы, оказалось, что они почти истёрлись от постоянного протирания таблички. Закончив, повернулась к нему, улыбнувшись. Меньше всего хотелось разозлить учителя. Вопросы, которые копились весь день, жаждали ответов, точно умирающие люди — воды.

— Я бы хотела…

Он не дал договорить. Своим вопросом Серджо сбил меня с толку.

— Ты про свадьбу?

— Э-э… да, — выдавила я спустя секунду, — откуда вы знаете?

— Моя работа — всё знать.

Серджо дал коробочку с пером и чернилами.

— Будь добра, в сундук.

Сундук, обитый сверху железом, лежал у входной двери. Открыв его, я обнаружила там одежду, кубок и много аккуратно сложенных свитков, скреплённых печатью дяди; ещё знакомый метроном.

— Давным-давно пора было рассказать, — молвил Серджо, барабаня пальцами по столешнице. — Я всё медлил. Не скрываю, надеялся, что Тиндарей вернётся прежде, чем тебя отошлют на Восток. Но всё пошло не так, как я ожидал. Как, собственно, чаще всего и происходит. Время — враг расписаний.

Я села за стол напротив него.

— Не напоминайте о нём, — сказала с грустью я.

— Об Архикраторе? Верь, что он жив, дитя моё. Что, возможно, он уже едет.

Плохое это слово — «возможно», питает ложными надеждами, и ничего не обещает.

— Лучше бы я погибла, — призналась я, сдерживая слёзы.

— Погибать тебе рано. — Серджо сложил руки на столе и широко улыбнулся. — Я догадываюсь, что ты хочешь спросить. Как сможешь править Амфиктионией, находясь в сотнях стадий от её Священного Города. Да, задача трудная. Трудная, но интересная. Как и любая другая задача.

— Задача? — У меня были иные ассоциации: несчастье, разгром, стихийное бедствие. — Я не хочу туда ехать, одна…

— Начнём, пожалуй, с того, что это не конец света.

И опекун, и Луан так же говорили.

— Продолжим тем, что едешь ты не одна, а вместе со служанкой, я слышал, вы очень дружны, это хорошо, дружба в таком деле — наиважнейшая вещь.

— Я надеюсь.

— Ну и закончим тем, что… хм, — он поглядел в потолок, подбирая слова, — тем, что других наследников престола нет, все законы на твоей стороне, следовательно, права занять Аммолитовый трон тебя никто не лишит. Ни Вольмерский князь, ни консул, ни даже ты сама.

Я свесила голову вниз. Нервно затеребила локон.

— Это не решение задачи.

— Умница, — похвалил Серджо. — Это ещё не ответ, но уже предпосылки к ответу. Давай выясним, какими путями ты можешь их использовать.

— Использовать?..

— Есть у тебя три варианта. — Он загнул большой палец своей маленькой руки. — Первый, ты можешь отказаться от задачи. Такое право у тебя есть, с учётом, что Сенат может заблокировать любое решение консула, касающееся твоей судьбы.

Вряд ли Сенат сможет запретить консулу не трогать Луан. Нет, я не могла выбрать этот вариант. Без милой сердцу подруги всё теряет смысл.

— Второй, — он загнул и указательный палец, — не спорь с опекуном, когда отправишься в Вольмер, а по прибытии отпроси у князя отсрочки, скажи ему, что пока не готова стать чьей-либо женой. Возможно, он поймёт твоё желание подождать возвращения Тиндарея ещё немного. Слышал, Арбалотдор учтивый мужчина, несмотря на то, что варвар.

Опять же, «возможно» — плохое слово. Я ни капельки не знала о Вольмере и Арбалотдоре, даже в пределах Амфиктионии мне известна была, максимум, только сотая часть её бескрайних владений, а восточные государства так и подавно чудились недосягаемым горизонтом, заброшенным на окраине мира. Где гарантии, что этот князь согласится на отсрочку…

В сборнике легенд про Симмуса Картографа читала, что с той стороны Ветреных гор растёт волшебный цветок, дарующий съевшему его герою всесилие, но взимая в уплату его сердце. Ещё я слышала, что человек там оборачивается в волка, когда встает полная луна. Ни то, ни другое не убавляло желания остаться дома, совершенно иначе.

— Давайте сразу к третьему! — Глаза заслезились, не потому, что я хотела плакать, голос прозвучал слишком нетерпеливо и надрывисто. Я не любила терять контроль над ним, он выдавал панику.

— Третий вариант совмещает два предыдущих. — Серджо загнул средний палец, после чего наклонился ко мне. Окладистая борода упала на столешницу. — Его выполнение потребует мужества, и всё же я думаю, он лучше предыдущих. Раз ты не веришь в возвращение своего дяди. — Серджо отклонился, лицо его стало непроницаемым. — Итак, отправившись в Вольмер, ты выйдешь замуж за князя, как того и хочет Люциус Силмаез. Не знаю, сколько займёт твоё пребывание в доме мужа, возможно годы, возможно чуть-чуть. Дожидайся новостей из Амфиктионии. Однажды Сенат объявит о смерти или возвращении Его Величества, и тогда ты вернёшься в Аргелайн. Ты можешь разорвать брачные отношения, дядюшка тебе не откажет… или, что послужит Амфиктионии куда больше, полюбить и принять своего супруга, родить ему наследников, которые объединят два государства.

На последних словах Серджо дыхание моё остановилось.

— Вы же несерьёзно? — Ужас скапливался на спине ручьями пота. — Наследников?!

— Как я уже сказал, дитя моё, ваш брак можно и разорвать. Не скажу, что это будет правильно, в свете отношений, которые сложились между нами и Вольмером. Скорее всего, амфиктионам даже придётся начать войну…

— Нет, вы не понимаете… не… я… я не готова! — Мысль о войне и то представилась менее страшной. — Я же…

— Да, об этом я не подумал. — Серджо отвёл глаза, погладил подбородок. Его молчание длилось недолго, но для меня пролетела вечность. — Как ты думаешь, бывали ли раньше случаи, когда Архикраторы выдавали дочерей замуж ещё юными и те добивались успехов?

— Я не знаю. Наверно, нет.

— Ты ошибаешься.

— Расскажете?

Его взгляд бросился к шкафу. Он смотрел, выискивая что-то, потом попросил помощи, чтобы достать книгу «Лилианский век» в старинном сафьяновом переплёте. Она лежала выше всех остальных и, поскольку я и сама не отличалась высоким ростом, пришлось подпрыгнуть, чтобы схватить её за корешок.

— На последнем уроке я говорил вам, что история — это будущее. — Серджо положил книгу на стол. Я вернулась на место, преисполненная любопытства. — Будущее, основанное на уроках прошлого. И те, кто думает, будто бы история это и есть прошлое, глубоко заблуждаются. Всё, что делали герои мира сего, служило их будущему, они творили его, как поэты творят мифы. Их же прошлое было наполнено мраком и неведением.

Он раскрыл книгу и провёл пальцем по первым строкам.

— Вот оно. Жизнь и правление Архикратиссы Лилии Аквинтар, дочери Адриана I Дружелюбного, — провозгласил он, как на торжестве. — Знаешь, в чём особенность этого рассказа?

— То, что Амфиктионией правила женщина?

— Нет, женщины вели амфиктионы и до неё, но лишь этой правительнице мы обязаны таким знаменитым периодом, как Лилианский век. Славные времена процветания. — Учитель изрекал, как заворожённый. — В этом рассказе представлена вся её жизнь. Нам не хватит и суток, чтобы в подробностях разобрать эту воистину занятнейшую личность. Но если в общих чертах…

Я приготовилась слушать. Небо за окном вспыхнуло пурпурными полосками, утягивая светило в гущу красок. В таблиний Серджо впорхнули вечерние сквозняки.

— Она родилась в четыреста двадцатом году от Эпохи Забвения, будучи самой младшей в семье, и едва ли имела право претендовать на Аммолитовый трон в обход старших сестёр и цезаря Юлиуса II. Ещё в юном возрасте Лилия была отдана замуж за дворянина из Варидейна, что, как предполагал её мудрый отец, подарило бы Амфиктионии сильного союзника в южных землях. Сегодня Варидейн уже не тот, что был раньше, но когда-то — это было процветающее государство, богатое шелками, слоновой костью и золотом. О нём говорили, что стены его сделаны из яшмы, и отчасти байки странствующих артистов были правдой, богатый Варидейн служил центром торговли на Юге. — Он повернул книгу так, чтобы я увидела на втором листе миниатюру, воссоздающую облик города с высокими башнями, и караванов, выходящих из золотых ворот. — Красиво, не правда ли? Лилия росла там, как одна из жён визиря, и не самая первая среди них. Титул его был равносилен титулу твоего опекуна, и поэтому очень рано Лилия вовлеклась в сеть интриг при дворе. К своему семнадцатилетию она научилась дёргать за ниточки не хуже своего мужа, впрочем, её самым выдающимся качеством было терпение. Она терпела незнакомые ей нравы, терпела остальных жён, терпела запутанные дворянские споры. Архикратор Адриан умер, а на трон воссел её брат Юлиус, прозванный Тщедушным — и она сознательно отворачивалась от этих новостей, даже не упрашивая супруга отпустить её попрощаться с отцом или поздравить брата. Нет, она жила и заботилась лишь о том, как бы угодить визирю, и, благодаря её терпению, усердию и любви, визирь в конце концов оставил других жен, чтобы прилепиться к одной, к ней. Так жила она, пока мужи Сената сами не призвали её быть регентом у ослабшего Архикратора, слишком болезненного, чтобы восседать на троне, слишком глупого, чтобы управлять.