— Нет! — пытался сопротивляться Тарас, слабо дёргаясь. — Нет! Не дождёшься! Отпусти меня!

Вновь послышался смех, набивший оскомину. Кажется, Лукас тратил слишком много времени на то, чтобы смеяться. Это раздражало.

— Опять бунтуешь? — спросил старик. — Но зачем? Ради чего ты упорствуешь? Ради этой девочки? Высокой любви? Или низменной животной страсти? Ты же больше не человек, зачем тебе эта обезьянка?

Лукас кивнул на Мать, что глыбой возвышалась у него за спиной.

— Посмотри на это, бунтарь. Вот она, настоящая революция в животном мире! Ты только подумай… Один-единственный организм, сумевший подчинить себе всё живое на планете, захвативший её в мгновение ока… Разве это не прекрасно? Я по глупости своей отрицал совершенство Бульбы, хотел вывести сверхчеловека. Но совсем недавно понял, насколько был не прав. Зачем улучшать устаревшее, если можно совершенствовать новейшее? Люди проиграли эту битву за выживание. Так давайте же восславим победителя! И поклонимся ему, и принесем дары…

Он сделал жест рукой, и несколько человек из команды отправились в чрево Бульбы.

— Лукас… Остановись! — прохрипел Тарас. — Я знаю, она в твоей голове и порабощает тебя всё сильнее… Сопротивляйся! Это ловушка! Не давай ей собой управлять!

Лукас вновь принялся смеяться, и от этого у пленника едва не свело челюсти.

— Зачем? — спросил Сандер. — Я ведь тебе рассказывал, что искал лекарство от рака? И для этого ставил эксперименты? Ты думаешь, меня заботило здоровье горожан? Нет. Я делал это из страха. Потому что боялся заболеть раком с самого детства, и эта мысль пугала меня больше всего на свете. Как же я от неё устал за всю жизнь… Я искал лекарство, чтобы обезопасить в первую очередь себя. И знаешь что? Я его нашёл. Вот оно! — старик обвел рукой пространство вокруг. — А когда всё-таки заболел, то сразу же использовал. И мне открылись чудные перспективы… Я даже и подумать не мог, насколько эта штука могущественна!

— Лукас, не поддавайся ей!..

— Да что ты заладил? Я сделал свой выбор, и отменить его уже нельзя. Да я и не хочу. И последней своей человеческой частью прошу тебя: вставай на нашу сторону. Тем более, ты и так уже одной ногой увяз.

— Нет!

— Ты не понимаешь, чего лишаешься… Но к чему слова? Я покажу на деле.

Щупальце отпустило Тараса, и он едва успел сгруппироваться, но устоял на ногах. Однако Лукас был настроен крайне серьёзно, а потому мгновенно оказался рядом и нанес чудовищный удар ногой, заставив противника пролететь пару метров.

— Ты хотел сразиться со мной? — со злостью прошипел Лукас. — Вставай. Сравним наши возможности в бою.

Тарас поднялся. Ему было плохо, словно он двое суток сидел на корточках, а потом резко встал. Перед глазами расстилалась пелена, наполненная редкими хаотическими вспышками.

Но как только Лукас приблизился к нему и замахнулся, рабочий среагировал быстрее, чем успел сообразить. Удар прошел вскользь, едва задев его за плечо, и прямая, как дуло танка, контратака прилетела в грудь старика. Однако тот даже не пошатнулся. Лукас развернулся и с улыбкой полного превосходства опустил еще один удар на голову своего беззащитного противника. Тарас упал на спину в полной растерянности.

— Почему ты сопротивляешься? — спросил Лукас. — Ты самое совершенное дитя нашей общей Матери, зачем ты идёшь против нас?

— Иди нахер, Лукас! Я хочу быть человеком, а не мерзкой тварью вроде тебя и этой вонючей жижи!

Рабочий поднялся на ноги, готовый продолжать бой. Или терпеть избиение.

— Вот как? — усмехнулся Лукас. — Мерзкая тварь и вонючая жижа, да?

Тарас кивнул, но прежде чем его подбородок вернулся в исходное положение, новый удар выбил воздух из его груди, повергнув наземь. Только он хотел встать и показать свой характер, как нечто схватило его за лодыжки, стянув тугой петлей. Почуяв неладное, парень попытался найти хоть что-нибудь, за что можно было схватиться, но его пальцы бессильно скользнули по маслянистой поверхности, устилающей пол. А затем невероятная сила подняла его высоко вверх, к самому потолку. Сандер стоял внизу, оскалив свои безупречно белые зубы — его правая сторона, наиболее пострадавшая от мутаций, удлинилась и вытянулась, подобно хлысту.

Спустя мгновение злодей беспощадно приложил Тараса об пол. В голове рабочего воцарился колокольный гул, но прежде чем он успел опомниться, его тело встретилось со стеной, затем с потолком и снова полом… Так продолжалось довольно долго, впрочем, как только эти издевательства закончились, начались новые.

Щупальца обвили все тело Тараса, сдавливая и скручивая, и от адской боли было невозможно вдохнуть, несмотря на острую нехватку воздуха. Хотя бы один глоток кислорода, но нет — Сандер стискивал жертву, с осатанелым выражением лица наблюдая за ее страданиями.

Тарас сопротивлялся до последнего, но его сознание все же выпало из тела, и чернота физическая сменилась астральной. Беспамятство принесло с собой немалое облегчение, боль осталась где-то очень далеко за гранью восприятия, а его влекло куда-то в невообразимую мглу, и он устало расслабился, отдавшись неведомому влиянию…

…Тарас открыл глаза.

В кромешной тьме послышался далёкий голос. Возможно, его источник находился там же, откуда исходила едва различимая искорка света.

«Что такое? Где я? Умер?»

Осознав собственное тело как нечто, поддающееся силе мысли, Тарас сделал первый шаг в сторону света. Чем дальше, тем отчетливее становились его собственные мысли, они обретали форму, звук, настроение: обрывки старых разговоров, воспоминания… Шаги таяли в этой массе эмоций, он словно уснул в собственном сне или вдруг оказался во власти галлюцинаций.

Ему виделся Город во всем его многообразии. От окраин до центра, высотные стержни зданий и ковры заплесневелых домишек, что устилали пространство вокруг блистающего стекла и пластика. Спасительный колпак, именуемый Куполом, грязные поля с бах-бульбой, площадь, бунт, побег… Энни, Карти… Долина, Надежда, Ласточка…

«Зачем мы выживаем?…» — слышал он свой же вопрос.

«Зачем тебе эта обезьянка?.. — спрашивал Лукас. — Ради высокой любви? Или низменной животной страсти?»

«Тогда, в лаборатории, Лукас спросил тебя, хочешь ли ты, чтоб твоя любимая умерла… Кого он имел в виду?..» — Ласточка забавно смущалась, задавая этот вопрос.

Сердце Тараса сжалось. Он вспомнил, что так и не успел сказать ей самое главное. И теперь очень многое отдал бы, чтобы сделать это. Но он вновь обнаружил себя идущим к свету. Его тело уверенно шагало в беспредельном пространстве к крошечному источнику сияния.

Неизвестный далёкий голос становился громче, но слова разобрать по-прежнему не получалось.

«Зачем мы выживаем?..» — спросил рабочий с окраины последнего города, прекрасно понимая, что ответ он никогда не получит. Этот человек готов был совершать все новые и новые глупости просто для того, чтобы показать окружающим — никакого смысла в жизни-то и нет. Но с тех пор утекло много воды…

«Я не знаю, — произнес Тарас своему воспоминанию. — Зачем вообще и в целом, но прямо сейчас я намерен выжить, чтобы спасти своих друзей. И Ласточку. Я хочу сказать ей, что лучше неё на свете никого нет…»

Размышляя над этим словами, рабочий не заметил, что приблизился к цели настолько, что голоса стали различимы. Этот многоголосый хор пел без музыкального сопровождения, он был подобен свету остывших звезд, от которых только и остался что могущественный поток сияния, летящий сквозь безвременье.

МЫ НЕ ТАКИЕ

МЫ ОЧИЩЕНЫ ОТ СКВЕРНЫ

МЫ НЕ ТАКИЕ

МЫ ОЧИЩЕНЫ ОТ СКВЕРНЫ

Маленький светящийся шар был прямо перед ним, зависнув на месте и слегка покачиваясь из стороны в сторону. Тарас протянул к нему руку, поскольку ничего более в этом странном месте не могло бы привлечь его сильнее. Свечение мягко охватило подушечки пальцев, быстро распространяясь по кисти, к предплечью и затем по всему телу. Приятная оболочка сияла и излучала тепло, проникая в череп и грудь.