— А почему он тебя благодарил? Что он имел в виду? — спросила его Ласточка.

— Понятия не имею… — ответил Тарас.

Его и раньше посещала мысль, что бунт был ключевым моментом в ситуации с Городом, а теперь ещё и Лукас сказал об этом напрямую. Неужели действительно Тарас виноват? Он очень старался так не думать, но червячки сомнений неустанно подтачивали его изнутри.

— Ты знаешь, — сказал он. — Это было невыносимо. Каждое утро я просыпался, шёл на поле и думал: а человек ли я вообще? А все остальные работяги? Ведь с нами обходились, как с отбросами. Что военные, что учёные… Я расспрашивал своих соседей по общаге об этом. И выяснилось, что почти каждый из них устал от такого порядка вещей.

— Я даже представить не могу, каково это, — поддержала его Ласточка. — Я бы попыталась сбежать, как минимум.

— Вот и я так же говорил работягам. Какого хера, мужики? Почему мы терпим это? Нас же много, а всех они перебить всё равно не смогут, да и не будут — картошку-то копать станет некому. Многие пугались и отказывались, но нашлись смелые ребята. Единомышленники. Так как инициатором всей движухи был я, то мне и приходилось большую часть работы делать. Тут подумать, там присмотреть, с тем договориться… Ну а дальше ты знаешь. Вот и скажи, разве я не правильно поступил?

— Я не знаю, правильно ли. Но я бы сделала точно так же.

— Спасибо за поддержку, — искренне произнес Тарас.

Но от переживаний ему стало плохо: вернулся картофельный привкус во рту, от него начало мутить. В глазах немного потемнело, а мышцы на руках стали ватными. Плюс ко всему добавилось непривычное ощущение в груди, похожее на лишнюю пульсацию, которой раньше не было. Тарас попытался отвлечься, посмотреть в окно, но это не помогло.

— Ты как себя чувствуешь? — с тревогой спросила Ласточка. — Выглядишь плохо.

Ей на удивление легко далось вождение, и уже спустя час практики она могла свободно разговаривать и не переживать, что случайно нажмет не на ту педаль.

— Да просто распереживался что-то. И устал вдобавок, — слабым голосом объяснил парень.

— Слушай, — как будто что-то припомнив, сказала Ласточка. — Тебя же кровью обрызгало тогда, когда мы встретились, помнишь?

Тарас кивнул.

— А ты отвар пил в Надежде?

— Какой отвар?

— Из долинной травы. Он помогает от окартошивания.

— От чего?

— Ну, от превращения в картошку. Я же объясняла… Ещё первые поселенцы заметили, что запах долинной травы отпугивает мутантов. А потом, когда они столкнулись с окартошиванием, попробовали поить отваром пострадавших, и это оказалось действенным. Только надо как можно раньше это делать, а ты уже сколько времени упустил…

Она взяла рацию в руки.

— Лиана, слышишь меня?

— Да, — почти сразу раздалось в динамике.

— У тебя отвар есть?

Повисла пауза. Через минуту послышался расстроенный голос Лианы:

— Вот чёрт… Похоже, я забыла сумку с лекарствами на базе…

— Лиана! Ты же наш лекарь, как ты могла забыть?

— Это Энни. Что случилось?

— Тут Тарасу плоховато.

— Да нормально со мной всё, я просто устал! Сейчас посплю, и буду огурцом…

— Останавливаемся возле тех кустов. — приказала Дангер.

Заросли одичавшей сливы росли вдоль дороги. В этом году был неурожай, так что несмотря на конец сезона, на земле не лежало ни одного фрукта.

— Да нормально всё, что вы тут развели-то! — злился Тарас, но его не слушали. Да и делал он это слишком вяло.

Когда все вышли, выяснилось, что только дроид остался сидеть за рулем. Он был занят, склонившись над экраном бортового компьютера, но это ни у кого не вызвало возмущения.

— Что такое? — с тревогой спросила Энни, поглядывая на небо. С каждой минутой оно становилось темнее, и причиной тому служили чёрные тяжёлые тучи.

Ласточка в двух словах объяснила суть проблемы. Они осмотрели Тараса, Лиана подтвердила опасения своей подруги. Белесые волокна вновь принялись врастать в одежду, но на сей раз их источником была не кровь стенолома, а кожа мутирующего рабочего. Это стало ясно, когда ему задрали одежду на животе. Следовало торопиться, иначе процесс будет необратимым.

Они расселись по машинам, забыв про скоростные режимы. Дроид, как ему и приказала Энни, выбирал самую ровную дорогу, при этом почти не сбрасывая скорость на поворотах. Тарас бы мог удивиться тому, что Ласточка на этот счет не испытывала почти никакого дискомфорта, но ему стало значительно хуже.

Ближе к ночи три бронемашины добрались до предгорья вблизи Надежды. Но тучи, которые Дангер заметила еще во время первой остановки, не дошли дальше. Они разродились ливнем здесь, у подножия гор. Дороги развезло, приходилось сражаться за каждый метр.

Машины вязли в грязи, и если первые часы преодоления вся команда работала на износ, то позже силы кончились. Они промокли, устали, а цель, чем ближе она становилась, тем больше отнимала желание двигаться дальше.

Когда стемнело, света фар оказалось недостаточно, чтобы копаться в грязи, подкидывая под колеса придорожные камни и палки. До Надежды — несколько километров. Вытаскивать из грязи машины никто не хотел, хотя каждый понимал, что жизнь их товарища висит на волоске.

Между тем, Тарасу стало совсем плохо. В полубредовом состоянии он зачем-то вылез из машины и, сделав всего пару шагов, споткнулся, рухнув в грязь.

Лиана, принимая все происходящее на свою совесть, принялась бегать вдоль обочины, что-то выискивая. Ласточка с тревогой наблюдала за подругой. В конце концов, та нашла кустик долинной травы, совсем чахлый, но пригодный к использованию.

Когда Тарасу предложили пережевать несколько листьев, он принялся сопротивляться изо всех сил. Дело было в новообретенной пульсации — она вновь дала о себе знать, в груди что-то принялось дергаться, как при нарыве. И хотя отследить такие вещи было сложно, но что-то на грани инстинктов подсказывало больному, что как только листья убирают от него подальше — телу становится легче.

Кое-как Тарасу все же удалось запихнуть лекарство в рот. Энни применила силу, чтобы заставить парня проглотить то, что он отчаянно пытался выплюнуть. Спустя пару секунд бедолагу вырвало.

— Надо тащить его в деревню, — утирая слезы отчаяния, сказала Лиана. — Там отвар, и в бане надо хорошо его в травяном пару помариновать.

— А если он там обратится? — громко возмутился Змей. — Заразит же всех!

— У нас отвара много, не страшно. — отмахнулась Лиана и повысила голос — Ну а если тут торчать, то он обратится наверняка!

— Я понесу, мне не трудно, — словно из ниоткуда появился Картоха. Он без видимых усилий поднял Тараса на руки, держа перед собой.

— Я тут останусь! — сказал Змей. — Пригляжу за машинами.

Никто особо внимания на него не обратил. Всех куда больше волновало состояние Тараса, чем скверный характер селянина.

Тарасу, тем временем, стало еще хуже, и порой он начинал бредить. Лиана постоянно сходила к обочине, чтобы сорвать несколько свежих листьев. Она пихала их в рот парня, предварительно размягчив пальцами. Иной раз она выжимала несколько капель сока, обмазывая им губы больного. Его при этом каждый раз рвало, но биомеханизм уверенно шел дальше, игнорируя любые неудобства.

— Хоть чуть-чуть, по капельке сока, он должен усваивать, — объяснила девушка. — Если сейчас хоть на несколько минут перестать, может быть совсем плохо…

Большую часть пути шли молча. Энни внимательно смотрела по сторонам, готовая в любой момент вступить в бой. Она знала, что здесь, где растет чудесная трава, мутанты уже не имели своей силы, но дело было в другом. Дангер поймала себя на мысли о том, что необычайно взволнована состоянием друга. Именно так, этот непутевый парняга стал ее другом, они пережили много испытаний. Если он умрет, ей ничего не останется, кроме как довершить начатое в одиночку. Так она думала, пока на пути им не попался кто-то из поселения.

Оказалось, что солнце давно склонилось к закату, наступила необычайно звездная ночь, какая и бывает только после дождя. Словно там, наверху, кто-то помыл стекла невероятного большого купола.