И внутри набухает, закручивается горячий, жадный узел, который пульсирует внутри меня.
— Стас, — запрокидываю голову, застонав, цепляясь за его плечи.
— Да, принцесса. Да.
Шепчет хрипло, с надрывом, растирая мои складочки.
И меня обжигает. Ошпаривает.
Будто током простреливает снова и снова.
Впиваюсь глазами в его напряженный взгляд.
Потемневший, нечитаемый, а зрачки так расширены, и так полыхает в них что-то дикое, безумное, приправленное этой запредельной нежностью, что просто голова кругом. И ноги подкашиваются еще сильнее.
Если это только возможно.
Кусаю губы стараясь не поддаваться.
Но, черт, кажется, Санников полностью подчинил меня себе! И я больше совершенно над собой не властна!
Черт, этого же нельзя, невозможно было допускать!
Но я, как самое предательское мороженное, просто таю под его взглядом, под его руками… Поддаюсь наваждению, которое сама же себе и придумала. Забываю о том, какой он на самом деле! И даже понимание, что очень скоро он станет ликовать от своей победы, ткнув меня в нее носом, не помогает!
— Смотри на меня, смотри, Софи-ия, — его пальцы устраивают какую-то просто безумную пляску там, в самом естестве. Он снимает и придавливает мои складочки, задевает, прижимает уже разрывающийся, разбухший от невероятного, непосильного возбуждения, бугорок клитора, прижимает и отпускает, тут же сжимая с обеих сторон пальцами, продолжая кружить, придавливая, чуть задевая ногтями мои складочки.
И по всему телу, по коже, внутри внизу живота проходят бешеные, безумные волны. Все мощнее, все сильнее и сильнее накрывая. Пронзая. Острым током отдаваясь в венах, взрывая кожу.
Дрожу всем телом, даже не замечая, как закрылись, закатились мои глаза.
И хриплый голос не вырывает из этой нереальности. Наоборот, он дурманит и пьянит еще сильнее.
— Смотри на меня, София, — его губы касаются моих.
Распахиваю глаза, чтобы утонуть в его почерневшем серебре.
Сдерживаться больше нет сил, как бы я ни старалась.
И я уже не пытаюсь спрятать дрожь, что волнами проноситься по всему моему телу, разгоняет, воспламеняет кровь.
Обхватываю его руками, не сдерживая больше стонов.
— Какая же ты чувствительная, моя принцесса, — его голос своей хрипотцой, в которой чувствуется, слышится безумный огонь, бешеное возбуждение бьет будто по оголенным нервам. Пьянит так, что поневоле снова закатываю глаза.
— С ума от тебя схожу, Софи-ия. От чувственности твоей запредельной. От того, как ты дрожишь под моими руками. Как выкрикиваешь со стоном мое имя…
Пьянит. Пьянит и будоражит еще сильнее своим голосом, своими словами. Рваными, срывающимися, глазами этими дурманными, напряженными сжатыми челюстями.
Заставляет дрожать еще сильнее, вбиваясь пальцами вовнутрь. Резко, жестко, сразу тремя, — но я взрываюсь от этого толчка, от безумного наслаждения, острым током проносящегося вмиг по венам. Толкаюсь ему навстречу, судорожно сжимаясь внутри, вся превращаясь в один сплошной судорожный спазм, в вспышку, в взрыв, ору, выстанываю его имя, дергаясь вперед, сама насаживаясь на его пальцы, забывая обо всем на свете, отпустив все собственные заслоны, запреты и тормоза…
— Ты моя теперь, София. Моя. Принцесса. Моя совсем. Навсегда.
Слышу сквозь собственные стоны и крики. Его слова. Его чуть сдавленное рычание.
— Моя сладкая. Моя принцесса. Я пьяный от тебя. Совсем пьяный. Больше не отпущу.
Дергает пальцами, толкается, задевает какие-то сумасшедшие точки там, внутри, а на меня будто обрушивается лавина. Холодом и жаром, вспышками перед глазами. Звоном в ушах.
Упала бы, если бы не подхватил, ноги совсем не держат больше.
Ничего нет. Только эти пронзающие волны, током по всему телу. Только судороги, от низа живота до сосков, — прострелами, насквозь. Лихорадочной дрожью. И голос его сумасшедший. Порочный. Дурманный.
— Кричи, принцесса-а. Кричи. Да!
И новая волна срывает меня с катушек.
Простреливает так, что я окончательно перестаю что-либо соображать.
Мучительное наслаждение. На грани боли. Пронзающее каждую клеточку. Приносящее взрыв, разрывающий кожу.
Обхватываю мертвой хваткой его шею, прижимаясь ближе. Забрасываю ноги ему на бедра.
Черт, эта ненормальная, болезненная потребность вжаться в него. Всем телом чувствовать. Слиться полностью. Черт, черт, черт!
И выкрикиваю его имя. Выкрикиваю до сорванного голоса, до хрипоты. Снова и снова взрываясь в безумном, запредельном наслаждении.
Глава 48
Не помню. Ничего не помню.
Только, кажется, подхватил на руки, куда-то нес, прижимая в себе, к разгоряченному и мокрому телу. Что-то хрипло шептал, гладя волосы, прижимая крепко.
Не помню.
Может, показалось, приснилось?
Последняя мощная, сшибающая с ног судорога, последняя вспышка, — и в моей голове, в моем сознании просто выключился свет.
Очнулась в постели.
Крепко прижатая к его телу.
Едва приоткрыла глаза и тут же встретилась с пристальным, обжигающим взглядом.
Он что, все это время вот так лежал рядом, прижимая меня к себе и просто смотрел?
А во всем теле — до сих пор разлита сладкая, блаженная истома.
И, — черт, до чего же хочется улыбнуться. Ему.
Потянуться и обнять за шею.
Прижаться всем телом, — доверчиво, расслабленно, блаженно.
Поцеловать губы и шептать какие-то несусветные глупости.
Счастливо шептать.
Стас.
Кто бы мог подумать, что этот мужчина способен подарить такой невероятный, запредельный ураган удовольствия!
Хотя…
Наверное, мое тело знало это на каком-то подсознательном уровне. Потому так и тянулось именно к нему. Потому и отшатывалось от всех других, никак на них не реагируя…
Но…
Нет. Черт побери, дело совсем не только в теле!
Ведь именно о нем я и мечтала, с самой своей первой, еще тогда такой наивной влюбленности!
Именно Стас пробудил во мне что-то, что превратило меня из беззаботной девчонки в девушку. А теперь и в женщину. Что-то очень глубокое, и, как бы не было неприятно это признавать, те дальние ростки, кажется, так и остались в моем сердце!
За все это время, даже после всего, что он сделал и наговорил! Даже после того, как я разумом понимаю, что Стас Санников — ужасный человек, охваченный лишь жаждой мести, лишь ненавистью ко мне и ко всей нашей семье, несмотря ни на что эти проклятые ростки так и не выкорчевались из моего сердца!
Тут же захлопываю глаза, чувствуя, как горячей волной всю кожу заливает краска.
Боже!
С ним, с врагом я дрожала, извивалась от удовольствия! Его имя выкрикивала, и сама насаживалась на его пальцы, тянулась к его телу, желая получить, почувствовать все больше!
О, Боже!
Ведь именно этого никак, ни под каким видом нельзя было допускать!
Даже под пытками и самыми страшными угрозами!
Черт! Черт! Черт!
Вот теперь я по-настоящему повержена. Побеждена им. Полностью. Окончательно. Насквозь!
И Санников, этот мерзавец, уж точно воспользуется своей победой!
Я сама дала ему в руки оружие против меня!
Ну как же так вышло?! Как же я так сдалась?!
Хотя… Кажется, у меня не было ни единого шанса.
Пусть даже и не против этого мужчины. А против себя самой. Потому что он так и остался там, внутри. Потому что ни один с ним никогда не мог сравниться!
— Софи-ия, — его огромная, крепкая рука проводит по моему плечу удивительно нежно.
— Не закрывай глаза, принцесса. И не красней. Тебе нечего стыдиться. Посмотри на меня.
Осторожно приоткрываю глаза, все еще не веря собственным ушам.
Санников просто нависает надо мной, почти касаясь моего лица своим.
— Это было сказочно, золотая принцесса. Космически сказочно, — ласково, на удивление ласково и нежно шепчет его хриплый голос.
А я вся напрягаюсь в ожидании, когда он жестко хлестнет меня, упиваясь своей победой. Конечно, просто специально сейчас дает расслабиться обманчивой лаской и нежностью. Чтобы вышло потом больнее.
