Он дьявол. Дьявол во плоти. Ни перед чем не остановится во имя своей мести. Он ослеплен ненавистью. И ничего не станет слушать, не передумает, не изменит своего мнения насчет меня и того, что именно я должна расплатиться за все причиненное ему зло.

Так почему мое сознание сдается? Почему тело, даже во сне, сходит с ума?

Обхватываю ладонями живот, где все по-прежнему пульсирует и ноет от дикого возбуждения, бешеной неудовлетворенности… Чтобы хоть как-то унять свой безумный жар, и…

Мои пальцы натыкаются на что-то тонкое.

Медленно, не веря в то, что такое вообще возможно, опускаю взгляд с потолка на собственную грудь.

Ровно между ее полушариями лежит белоснежная роза.

Осторожно, будто ядовитую змею, беру ее в руки.

Длинный стебель с обрезанными шипами, — и на том спасибо.

Тончайший аромат, — значит, странный запах мне не показался.

Истрепанные свежие кончики лепестков.

Даже зажмуриваюсь, понимая, что это были за нежные, невесомые прикосновения, — к соскам, по низу живота, от которых я млела, извиваясь. Меня ласкали этой розой!

Вскакиваю с постели, подбегая к огромному зеркалу.

Так и есть!

Это был вовсе не сон…

Соски разбухли и покраснели. К ним явно прикасались. На животе алое пятно горит, будто клеймом. Этот след могли оставить только губы!

Он мне не снился. Он приходил! Был здесь, в этой спальне ночью!

Зачем? Что хотел показать? Что никакие преграды, никакая охрана и сигнализация его не остановит?

Отшвыриваю розу подальше от себя, на пол.

Бессильно опускаюсь на постель, закрывая пылающее лицо руками.

Это — сильнее и страшнее всех его угроз.

Санников показал, что мы против него бессильны. Что он проникнет куда угодно, и, значит, даже в доме отца, охраняемом как стратегический государственный объект, я не могу быть в безопасности. Это просто ужасно, не чувствовать себя свободной от него нигде! Он, он сам — совершенно ужасен!

— Софья? — вздрагиваю, едва услышав тихий стук в дверь.

И даже голос моей няньки, Марты, так и оставшейся работать в доме после того, как я выросла, совсем не успокаивает.

В доме точно есть человек, работающий на Санникова! И очень возможно, что не один! Теперь расслабиться невозможно, я буду подозревать всех и каждого!

— Твой утренний кофе, Софья. И любимые булочки

Она входит, так и не дожидаясь моего «да».

Как всегда, давно уже привычно.

Часто именно от этого я и просыпалась.

Самые блаженные пробуждения в моей жизни! Аромат кофе, свежеиспеченных булочек с корицей и всегда ласковая, почти как материнская улыбка Марты. С самого детства я привязалась к ней, как к родной, да и она ко мне, не имея своих детей, тоже. Именно поэтому и уговорила отца оставить ее в доме. И тот, как всегда, не смог мне отказать, хоть работы для Марты в доме, если уж по-хорошему, то и не было. Разве что печь для меня свои особенные булочки и приносить мне завтрак по утрам! Но для меня она давно стала членом семьи и расстаться было просто невозможно!

— И не только это? — Марта хитро и загадочно улыбается, к счастью, не замечая моего состояния.

— Вот! — из-за спины, как фокусник, достает огромную корзину с белыми розами. — Софи, ты не успела приехать, а у тебя уже появился поклонник! Да еще какой нетерпеливый! На рассвете корзинку принесли курьером! До утра даже дождаться не мог! И надо же, когда только вкусы твои так хорошо успел изучить? Ты что не рада? Это же твои любимые цветы! Софи?

— Я просто не проснулась еще, — с трудом выдавливаю измученную улыбку. Мне и заглядывать в открытку, виднеющуюся между цветками не надо, чтобы понять, от кого этот подарок. И что Санников этим хотел сказать.

— Ну, просыпайся! — Марта ласково похлопывает меня по руке и к моему счастью, уходит. — Не буду мешать тебе мечтать о романтическом свидании!

Эх-хх… Знала бы ты, дорогая, как мало во всем этом романтики!

А кто хочет сегодня еще продочку?

Отзываемся и ставим лайки!!

Как только дверь за Мартой закрывается, хватаю открытку.

«Сегодня вечером. Ровно в восемь. В «Лаванде». Последний шанс, София. Других не будет».

Выведено размашистой рукой с явно крепким нажимом. Ну, кто бы сомневался, что Санников даже на бумагу не может не давить!

Шанс…

Воспоминания о той давней ночи, накатывают снова.

Вот тогда он впервые заговорил о шансе! Именно из-за этого я решила, что Санников — самовлюбленный напыщенный индюк, уверенный, что для каждой девушки — большая честь быть с ним в отношениях. Шанс он мне тогда дал. На драгоценного себя, — так я тогда решила.

Но, выходит, под шансом, он имел в виду совсем другое!

Только вот что?

Что нам удастся просто поговорить? И что он даже готов выслушать меня? Отнестись нормально, по-человечески и выбросить из головы эти бредовые мысли о мести и о том, что я должна принадлежать ему? Мой шанс на свободу от Санникова?

Ох, сомневаюсь! Только не после того, что он говорил отцу! И уж тем более, не после того, как проник в мою спальню! Даже и думать нечего, этот его «шанс» не принесет мне ничего хорошего! И, похоже, сводится лишь к одному, — чтобы я добровольно, смирившись с его желанием, стала принадлежать ему. Иначе все будет грубо и силой.

Даже не прикасаюсь к завтраку. Набрасываю впопыхах халат и лечу в кабинет к отцу, схватив корзину вместе с открыткой.

И уже через час еду в аэропорт, так и не проведя времени с близкими.

«Уезжаешь немедленно», — резкий приговор отца. «Я разберусь, но ты должна быть отсюда подальше. И помни, Софья, что тебе говорил вчера. Всю жизнь держись от Санникова как можно дальше».

Я улетала, глотая слезы и надеясь, что это бредовое недоразумение скоко решиться. Что отец найдет того, кто помог проникнуть Санникову в дом, отыщет способ заставить его отказаться от своей ненормальной идеи. И что уже очень скоро я смогу вернуться домой и нормально пообщаться с родными, не вздрагивая с собственном доме от каждого шороха, не видя в каждой тени опасность.

Только я ошибалась.

Вернуться мне пришлось действительно довольно скоро. Буквально через месяц.

Только вот повод оказался совсем не радостным — похороны отца.

Судя по официальному заключению, он умер от инфаркта. Но хоронили его в закрытом гробу, всем почему-то занимался адвокат и правая рука отца, ни маму, ни меня к похоронам даже не подпустили.

Сомневаюсь я, что отец, с его идеальным здоровьем, вдруг так быстро умер по тем причинам, что указаны в заключении врачей. Но изо всех сил старалась гнать от себя мысли об убийстве и о том, кто мог это сделать.

Санников даже явился на похороны, но, стоило ему направиться ко мне, я растворилась среди людей, больше его не видя.

А после на нас свалился весь этот кошмар.

Бесконечные долги, угрозы кредиторов. Переезды. Вспыхнувшая вдруг снова болезнь Маши. Мамина неготовность что-либо решать, потому что всю жизнь это делал за всех нас отец. И, самое страшное — потеря моей работы в Париже. А ведь мне оставалось только на нее и надеяться!

— Ты больше не неприкосновенная девочка, Софи, — заявил мне хозяин модельного дома. — Если хочешь контракты, — выбирай. Или ты подо мной или я предлагаю твое роскошное тело заказчикам вместе с контрактом. А как ты думала, девочка? Модельный бизнес — это не так просто! Тут телом во всех смыслах работать надо! И хорошо работать, да-а. Трудится на износ!

Он заливисто расхохотался над своей удачной шуткой, а у меня тяжело кольнуло в сердце.

Выходит, отец знал и об этом. И защищал меня даже здесь. Пока я думала, что сумела достичь всего сама и даже скрыть от него свою огромную тайну! Ох, папа! Как же мне тебя не хватает!

Так я вернулась домой навсегда. В один миг утратив все, что у меня было.

И вот теперь чувство, что я тону, как тогда, ровно два года назад, меня не покидает. Наоборот, именно сейчас оно все ярче, все отчетливее ощущается!