Моя Мадонна Я с улицы девку привел домой (Хоть шлюха – но краше нет!), На стул посадил ее перед собой, Ее написал портрет. Сумел на картине я нрав ее скрыть, Ребенка ей в руки дал… Писал ее той, кем могла она быть, Коль Грех Чистотою бы стал. Смеясь, на портрет поглядела она, И – скрыла ее темнота… Явился знаток и сказал: «Старина, Да это же – Мать Христа!» Добавил я нимб над ее головой, Картину сумел продать; Вы можете холст этот в церкви святой Илларии увидать. Перевод С. Шоргина Незабываемое Я знаю сад под сенью старых крон, И ту, что там сидит в погожий день; Она свежей и краше, чем сирень, И взор ее мечтою озарен! Унылую мансарду знаю я, Того, чей труд – бумага и стило; Ночами, глядя в мутное стекло, Он ищет звезды, горечь затая. И странно: океанская волна Их разделяет яростью своей; Но он в саду сегодня рядом с ней, И вместе с ним на чердаке она. Перевод Ю. Лукача Плата по счету Как славно взять да завернуть в шикарный ресторан, Где дразнит нюх приятный дух, где вина разных стран, Где все приветливы с тобой, где бабы хороши, Сигары, музыка, цветы – вот праздник для души! Коль можно вволю пить и жрать, приятно жизнь течет, Но трудно слезы удержать, когда приносят счет. Прекрасно ночи все подряд резвиться и гулять, И пороскошнее наряд, а денег не считать; Плыть по теченью, каждый день искать одних забав, То куш сорвать, то сесть на мель, удачу потеряв; Но вот Природа скажет: «Стоп!» – и денег не возьмет. Придет пора – здоровьем ты оплатишь этот счет. Мы все у времени в плену – берись за ум скорей, Чтоб не пойти тебе ко дну, в стараньях преуспей; Не совершай бесчестных дел, о долге не забудь — Ты должен будешь заплатить за все когда-нибудь. Так ешь и пей, и веселись, и пусть тебе везет, Но помоги тебе Господь, когда получишь счет. Перевод И. Голубоцкой Катрены Жизнь, говорят, дана, чтобы рискнуть — Мерцать ли слабо иль звездой сверкнуть. Ты сам решаешь – выбор твой, да, твой — Пешком пойти, в машине ли махнуть. Ей отвечал я: «Выбор мой? Навряд! За нас рискнули много лет назад, Раздали роли; отовсюду крик: “Кто правит сей гигантский маскарад?”» Слепые дурни, жалкие рабы, Мы пляшем дружно под дуду судьбы. Из тьмы, где над свободой воли глум: «Хотя бы шанс дай!» – слышатся мольбы. Шанс? Нет его! Пустая сцена ждет. Вот занавес поднялся. Кукловод Людишкам-куклам уготовил роль. О, на ура спектакль наш пройдет! Ведь все уж решено – годины бед, Извечный, непрерывный ход планет, Империй взлет и гибель, натиск войн — И то, что приготовишь на обед. Случайностей не встретишь под луной. Причина, следствие – король двойной. Он правит всем (король законный пал, Когда пришел ко мне туз козырной). Из этой западни нам путь закрыт. Творим не что хотим – что надлежит. Наследственность нас в угол загнала (Что утешает средь других обид). Чу, слышишь? Благозвучный хор изрек: «Причины нет – отсутствует итог». С ума сойти! К чертям музыку сфер! Столы накрыты. Ужин ждет, дружок. Перевод В. Вотрина Неприкаянные
Есть порода людей – им немил уют, Им на месте сидеть невмочь; И родню, и друзей они предают, И бродяжить уходят прочь. По степям бредут, по горам ползут, Переходят стремнины рек; В их крови проклятье – цыганский зуд, И покою им нет вовек. Пройдут весь путь до края земли — Правдивы, храбры, сильны; Но и там не осядут, куда пришли — Снова хочется новизны. «Случись по душе мне дело найти — О, как бы я мог блеснуть!» Колеблется миг – и снова в пути, Не зная, что ложен путь. И всегда забывает тот, кто идет Из Откуда-То в Никуда, Что победу в жизни одержит тот, Кто приложит много труда. И всегда забывает идущий в путь, Что расцвет его – позади, Что осталось лишь правде в глаза взглянуть, И мертва надежда в груди. Проигрался. Удача ушла, как дым. Весь свой век провел кое-как. И жестоко жизнь подшутила над ним — Он всего лишь смешной чудак. Имя им, неприкаянным – легион, Им осанну не воспоют; Что бродягой рожден – неповинен он, Не по сердцу ему уют. Перевод А. Кроткова Музыка в глуши Над тёмным лесом – серебро луны. Мерцают звёзды. С поля за рекой Коровьи колокольчики слышны — Их сладкий звук приносит ей покой. Закончен день, исполненный забот. Устало глядя на вечерний свет, Она свою любовь за солнцем шлет, В тот край, куда возврата больше нет. Стеною сосен взгляд ее пленён, Беззвучен мрак, сгустившийся вверху; Дыханье мёртвых, дорогих времён К ней холодком пробилось сквозь ольху. И пламя роз, и колыханье штор — Как будто боли застарелой знак… Ждет в доме фортепьяно с давних пор: Проглядывают клавиши сквозь мрак. И вот оно, касанье этих рук, — Оно нежней, чем даже лунный свет; И сумрачный, забытый, давний звук В ночи оставил свой печальный след, И вот она запела (песни той Тоску нам никогда не описать; Стыдимся мы в стране необжитой Свою любовь и нежность показать, Но эхом прозвучит у нас в сердцах, Песнь о тебе, родная сторона; И та, что рвется к Англии в мечтах, Услышать это и понять должна). Певица, примадонна и звезда… А нынче – мать с седою головой. Но прошлое явилось к ней сюда: Она концерт припоминает свой, Она опять стоит пред морем лиц, Она опять предчувствует успех, Она опять певица из певиц, Она поет – и снова лучше всех — Свой дикий, сладкий, горестный мотив, В который жизнь вписала столько мук, Который так неслыханно тосклив, Как предзакатный лебединый звук. Хромой бродяга мимо проходил, Как старый пёс, как полудохлый зверь; По шпалам брёл… прислушался… застыл: Он – слушатель единственный теперь. Всё тот же дивный голос прошлых дней; В ее душе – и страсть, и забытьё… Она поет, и неизвестно ей, Что плачет нищий, слушая ее. Умолк напев. Былого не вернуть. И мир застыл, и звёзды в немоте — И лишь бродяга, что прервал свой путь, Рыдает в полуночной темноте. Перевод С. Шоргина |
