Сын священника Он – священника сын; он в лачуге – один; он беседует сам с собой, Когда Арктика льет свет нездешний с высот, освещая снега ворожбой, И мороз – шестьдесят, и собаки скулят, в снег зарывшись голодной гурьбой. «Я в Братство Полярное вписан с почти забытых времен. Я проклял давно край Юкона – но не покинул этих сторон. Я летней порой был иссушен жарой; я мерз, голодал зимой; Я шел за мечтой долиной речной, за золотом шел с киркой. В глаза мне взгляни – два раза они от снега слепли почти; Нет пальцев у ног, и шрамом прожег щеку мне мороз до кости. Я жизнь проиграл средь северных скал, я этой землей клеймен Ни доллара нет; ходячий скелет; что нужно мне? – лишь самогон. Добыча – игра в рулетку, и рядом с удачей – провал; Я явился сюда среди сотен других; тот выиграл, я – проиграл; Мог быть как Ледью и Кормак – но, Господи, как я слаб! — Все деньги свои растратил на выпивку, карты и баб. Мы жили рыбалкой, охотой – давно, много лет назад, И знать не знали у наших костров, что здесь, под ногами, – клад. Еще закупали пушнину; случалось, что я засыпал Как раз у ручья Бонанза – где после нашли металл. Мы жили единой большой семьей, была у каждого – скво, Жили вольно, без страха; про власть и закон не желали знать ничего; Но тут к нам донесся такой слушок, что любого с ума сведет; Я успел на Бонанзу прежде, чем за золотом хлынул сброд. Были слава и грех, был открытым для всех город Доусон – вот времена! (Хоть творил меня Бог – от макушки до ног, но внутри сидит сатана). Шли безумной толпой – и злодей, и святой; мимо бабы пройти не могли… И побольше навряд душ отправилось в ад из других уголков земли. Здесь денег было – как грязи; ты – богач, а назавтра – гол. Я на стерву-певичку однажды запал, но паршивку другой увел. Я ушел в запой; через год, больной, в бараке на койке лежал, Где постель грязна; и судьба ясна: срок, мне оставшийся, – мал. С киркой и лопатой провел я на Юконе двадцать лет; Шел по его долинам, встречал закат и рассвет; С холодом здешним собачьим и с каждой горой знаком — Да, здесь двадцать лет провел я… и стал теперь стариком. Плевать на это! В бутылке есть пара глотков у меня. Собак запрягу – и к Биллу отправлюсь при свете дня. А ночь так длинна; валяюсь без сна, и тело горит как в огне; Я утром отправлюсь… утром… и выпадет красное мне. …Иди сюда, Кит, дорогая, твой пони уже под седлом… …Убью тебя, Минни, паршивка! Не путайся с этим ослом… …Играем! А ну-ка, Билли, ты сколько намыл в ручье? …Отче, иже еси на небеси, да святится имя Твое…» Так священника сын, лежа в койке, один, разговаривал сам с собой, Но огонь погас, и в рассветный час наступил для него отбой; И с рычаньем голодные псы в тот же день его плоть растерзали гурьбой. Перевод С. Шоргина Зов глухомани
Ты глядел ли на величье – там, где видишь лишь величье, Водопадов и обрывов высоту, Гривы гор, пожар заката, в вышине полеты птичьи И ревущую каньонов черноту? Ты по сказочной долине и по горному отрогу Проложил ли к Неизвестному пути? Ты души настроил струны на молчанье? Так в дорогу! Слушай зов, учись и цену заплати. Ты шагал ли через пустошь, пробирался ли устало Через заросли, кустарники, полынь? Ты насвистывал рэгтаймы там, где дальше – только скалы, Познакомился с повадками пустынь? Ты под небом спал ли звездным, на коне скакал степями, Ты, под солнцем изнывая, брел вперед? Ты сумел ли подружиться со столовыми горами? Ну так слушай – Глухомань тебя зовет. Ты с Безмолвием знаком ли? То не снег на ветке нежной — В Тишине той лжив и суетен наш бред! Ты шагал ли в снегоступах? гнал собак дорогой снежной, Шел ли в глушь? торил пути? достиг побед? Ты шагал ли к черту в зубы, ты плевал ли на напасти? Уважал тебя любой индейский род? Чуял в мышцах силу зверя, мог ли рвать врага на части? Так внимай же: Глухомань тебя зовет. Ты страдал ли, побеждал ли? Шел к фортуне, полз за нею? Средь величья – стал великим, как титан? Делал дело ради дела? Мог ли видеть – дня яснее — Ты в любом нагую душу сквозь обман? Ты постичь ли смог, как много есть примет величья Бога, Как природа гимны Господу поет? Здесь творят мужчины смело только истинное дело. Ну так слушай – Глухомань тебя зовет. И в привычках пеленанье, и в условностях купанье, И молитвами – кормежка круглый год, И потом тебя – в витрину, как образчик воспитанья… Только слышишь? – Глухомань тебя зовет. Мы пойдем в места глухие, испытаем мы судьбину; Мы отправимся неведомым путем. Нам тропу звезда укажет, будет ветер дуть нам в спину, И зовет нас Глухомань: ну так идем! Перевод С. Шоргина Одинокий путь Коль Одинокий Путь позвал – не изменить ему, Хоть к славе он ведет тебя, хоть в гибельную тьму. На Одинокий Путь вступил – и про любовь забудь; До смерти будет пред тобой лишь Одинокий Путь. Как много путей в этом мире, истоптанных множеством ног, — И ты, по пятам за другими, пришел к развилке дорог. Путь лёгкий сияет под солнцем, другой же – тосклив и суров, Но манит тебя всё сильнее Пути Одинокого зов. Порою устанешь от шума, и гладкий наскучит путь, И ты по нехоженым тропам шагаешь – куда-нибудь. Порою шагаешь в пустыню, где нет годами дождя, И ты, к миражу направляясь, погибнешь, воды не найдя. Порою шагаешь в горы, где долог ночлег у костра, И ты, с голодухи слабея, ремень свой жуешь до утра. Порою шагаешь к Югу, туда, где болот гнильё, И ты от горячки подохнешь, и с трупа стащат тряпьё. Порою шагаешь на Север, где холод с цингою ждут, И будешь ты гнить при жизни, и зубы, как листья, падут. Порой попадёшь на остров, где вечно шумит прибой, И ты на пустой простор голубой там будешь глядеть с тоской. Порой попадёшь на Арктический путь, и будет мороза ожог, И ты через мрак поползёшь, как червяк, лишившись навеки ног. Путь часто в могилу ведет – не забудь; всегда он к страданьям ведет; Усеяли кости друзей этот путь, но всё же тебя он влечет. А после – другим по костям твоим идти предстоит вперед. С друзьями распрощайся ты, скажи любви: «прощай»; Отныне – Одинокий Путь, до смерти, так и знай. К чему сомнения и страх? Твой выбор совершён; Ты выбрал Одинокий Путь – и пред тобою он. Перевод С. Шоргина |
