Наши наивные поиски отчаянного беглеца не увенчались успехом. Да и как это могло произойти, когда наш отважный «конкистадор» был уже в центре революционного Сормово, атакуя кошмарное ночное заведение «Золотая миля», полное совершенно законного тут бычья и томных девах, чьё душевное кредо было «всегда на халяву».

Бедняга заспанный Русёк был вызван обезумевшим нашим «завоевателем» мобильной связью, когда тот почувствовал, что насладился сладким одиночеством сполна. Теперь ему нужен был верный соратник в деле, которое герой Шукшина из гениальной «Калины красной» высокопарно окрестил, как «поселить в этом городе разврат». «Соратник по разврату» Руська, который из осторожности не всегда и за пивом-то выползал по вечерам, вынужден был стать гостеприимным до самых опасных его, гостеприимства, пределов.

И вот, среди ночи на горячих конях стремительно несётся он к заманившему Лёху шалману, дабы поддержать кореша в мнимых его удовольствиях. Вместе эти два клоуна ускоренно проматывают все свои мятые рубли-копеечки на парочку губастых «фиф», которые не дали бы им даже за банкет с чёрной контрабандной икрой и шампанским «Cristal». Никакие уговоры относительно благоразумного ещё Руська закончить мероприятие не привели ни к чему – Лёха был в своей, чарующей душу, стихии. Плюнув с досады, как это делали наши дикие предки «до эпохи исторического материализма», вымотанный безумием Русь побрёл к дому один в четвёртом предутреннем часу чуток подремать.

Мы же с Ражевой безмятежно дрыхли, знать не зная о полночных злоключениях наших «супергероев», когда раздался бешеный перезвон во входную дверь.

Открыла любимая тёща, Галина Васильевна, заспанная и, понятное дело, злая, как полторы тысячи чертей. На пороге, слегка покачиваясь, стоял Лёха, пьяный в дупель, без куртки, без денег, и главное, без удовлетворения от блестящих побед, которых нынче не случилось. Он грязно ругался, как старый пират при делёжке, причём доставалось больше всего почему-то «подельнику» Руську, который и испортил, как выяснялось, такой «волшебный» вечер.

Мы с Ражевой практически в пикантном неглиже покорно внимали энергической речи гастролёра-неудачника. Мудрая же Галина Васильевна сдержала поток забористых междометий, которые готовы были нетерпеливо слететь с её живого на выдумку языка, и лишь ошарашено таращила глаза на это Ночное Явление.

Безумец же Лёха, завершая жалобную речь свою о мытарствах, тяготах и лишениях, театрально поклонился святой почти тёще и умилительно изрёк: «Спасибо хоть, вот, добрая женщина открыла» – видимо, не понимая уже, кто перед ним, хотя они уважительно были представлены друг другу не далее, как несколько часов назад.

«Открывателю новых земель» было заботливо постелено какое-то затейливое тряпьё на полу (ранее же предполагалось, что он отойдет ко сну в чертогах Руська), и он моментально погрузился в грёзы о том, что могло бы произойти и почти свершилось – кабак, бильярд и тётки.

Наутро Лёху колотил безжалостный бодун. Невеликие денежки его благополучно улетучились, обернувшись многочисленными коктейлями для «прекрасных искусительниц».

«По-христиански» сжалившись, глядя в виноватую измученную Лёхину личину, ему было милосердно куплено пиво и выдан мой старый плащ взамен утраченной куртке. Рукава же плаща были чуть длиннее его локтей, поэтому общим обликом «московский гость» сильно напоминал знаменитого Юрия Никулина в клоунском образе. В таком-то виде он и предстал взору моих предков, поражённых жалким видом «квартирного благодетеля» своего дитяти. Затейник Лёшка сам был несколько смущён своим сиротским положением и зачем-то постоянно залихватски всплёскивал коротышками-рукавами. Плащ этот, как реликвия до сей поры валяется где-то у домовитого Лёхи в пыльных закромах.

А этим же «насыщенным событиями» вечером вдвоём с Руськом они должны были рвануть душным автобусом в Москву. Само собой, разумеется, ни о каких запланированных «эстетских мероприятиях» не могло быть и речи – мученик Лёха мог только лежать и дуть спасительно пивко. Вот так блистательный и неповторимый Лёшка Алексеенков променял знакомство с «Наследием города Горький» на привычный сердцу вечер, похожий, как две капли воды на обыденный московский – такой же клонированный паршивый «клубец», такой же дрянной бильярд, такие же тупые «динамщицы».

Но как немыслимый факт это, конечно же, вызывает невольное уважение. Тем более, если «просвещённо» знать «милые детали» доставки Лёшкиного тела в мою разбуженную квартиру.

Не имея ни копеечки за бродяжьей душой, он умудрился «уболтать» нашего типичного «жаднючего» нижегородского таксиста на бесплатную дорогу, да ещё «чиста канкретна» им был профессионально «выкружен» халявный телефонный звонок Руслану с таксистской же мобилы. Как он объяснил, куда ехать, не зная ни адреса, ни неведомого города вообще, гадать глупо, но, думаю, путь к спасению подсказало чуткое босяцкое сердце. Кода от домофона, разумеется, «горе-домушник» Лёха подобрать не смог, несмотря на свои бывшие «неординарные» специальности. А посему было принято отчаянное решение – по скользкой трубе Лёха адским гимнастом взобрался на козырёк над подъездом, там старательно выставил стекло и счастливо проник в желанный мрак дремлющего людского жилища.

Кстати, потерянная куртка чудеснейшим образом была возвращена хозяину, благодаря небольшим (будем скромны) связям с местной «горьковской мафией».

Ну, и разве что «напоследочек»! На автобус эти два «любопытных туриста» тоже чуть было позорно не опоздали. Дело в том, что неутомимый на выдумку Лёха неожиданно испытал непреодолимую тягу испить холодненького шампанского на дорожку. За три минуты до отхода совершенно уж нетерпеливого транспорта было решено совершить лихой бросок за бутылочкой в ближайший супермаркет.

Как же повезло им, сердешным, когда набирающий скорость суровый водила заметил две озадаченно бегущие фигуры с пузырями в дрожащих руках. Жалость и взаимовыручка однозначно пьющего водителя спасла нас всех от недельного запоя, который был бы в таком трагическом раскладе неизбежен.

И сейчас, иногда встречаясь за пузырьком-другим, со стариной Лёшкой Алексеенковым, он непременно сетует, что не увидел всех волнующих красот Нижнего, и клятвенно обещает заехать к нам ещё, и в этот-то раз непременно совершенно культурно, по-стариковски, так сказать, провести туристический досуг.

Конечно же, я ему не верю. Всё будет как обычно. И привычно. «Пламенно и провинциально». Но в этом-то и милейшая «изюминка» моего отчаянного друга.

Есть такой трагикомический эпизод в замечательном фильме Владимира Меньшова «Москва слезам не верит», когда бывшая звезда хоккея дядька Гурин, уже совершенно спившийся, стоит в кошмарной классической советской пивнухе «с запахами, да и видами» и демонстрирует молодёжи и старейшинам алкогольного фронта старые регалии. Всё, что было хорошего у него – всё там, в далёком, сияющем когда-то прошлом. И каждый новый денёчек теперь повторяется, словно печально известный «День Сурка», этой утомительной бесконечной байкой о былых победах. Сцена и смешная и жуткая одновременно – это и есть самый страшный сон каждого артиста.

Вот почему не люблю я рассказывать что-то о нашем «звёздном часе» – нелепой «работе» с легендарным продюсером «Мумий Тролля» и «Земфиры», одиозном гражданине Леониде Бурлакове. Ну, во-первых, эти мои нудные предания действительно очень напоминают вышеописанную сцену в пахучей пивной, а во-вторых, как вы «прозорливо» понимаете, этот «взлёт в стратосферу» группы «Алкоголь» – всего лишь очередной нелепый пыльный анекдот, вспоминая который уже не ржёшь в полный голос, но ещё печально улыбаешься.

Но в том, о чём я исправно доложу вам сейчас без утайки, проживал несколько «другой коленкор». Просто в капризной памяти моей всплыл забавный «моментик», когда гранитный пафос рассыпается в весёлые брызги, сталкиваясь с неумолимой материальностью.

Дело было уже к «драматическому» финишу наших «творческих отношений». Деньги на «звёздную раскрутку» так и не были найдены за год не очень профессиональных сеансов звукозаписи, бесплатных фотосессий у полуспившегося, забытого гения-фотографа, фантасмагорических прожектов и просто двенадцати во многом бессмысленных и бесполезных месяцев моей жизни.