Дело это было в родной пахучей общажке авиационного завода, куда пристроил нас, двух великовозрастных, но абсолютно беспомощных обормотов мой «начальственный» папка.

Обормоты – это, разумеется, мы: Руська и я. На том прославленном заводе мой, не менее прославленный отец ходил, что называется, «в больших авторитетах», а посему нас, совсем не «оборонщиков», не выселяли с милицией, собачками и позором.

Итак, общага, утро… Лежу и нежусь в холостяцкой кроватке, а утро солнечное такое, милое, и на работку не нужно, «похмелю́шка» отнюдь не суровая, ну так, знаете, потряхивает, но «лайтово» и в рабочем порядке… В общем, если и бывает тот самый сладкий Рай на Земле, он таки и настал…

Ба-бац! Дверь распахивается, грозя сорваться с петель, и ласковое солнце закрывает огромная тревожная фигура охранника. Звучит глас, подобный тому, коим падших ангелов ниспровергают с Небес: «Здание заминировано, всем немедленно выйти, брать только самое необходимое!».

Так вот, что чувствовали Адам и Ева, когда их с набитыми яблоками ртами выпихнули из тёплого Рая! Судорожно вскакиваем, начинаем хватать какие-то нелепые пожитки, а под руку попадается, ну, как нарочно, всё настолько уж «нужное» – пена для бритья, сковородка, пачка печенья… Панические взгляды мечутся от стены к стене, что же брать в первую очередь?!! Что же спасет домовитого Робинзона Крузо с верным Пятницей на Необитаемом Острове с названием «Москва»?

Остатки на столе на утро после попойки напоминали кровавую мессу… Так, лучше здесь ничего не искать и вообще на это «благолепие» даже не смотреть…

Ага, в «компе» все драгоценные «кубейсовские» проекты, стало быть, компьютер берём – хоть единственная здравая мысль осенила наши запуганные мозги! На дворе лютый зной, но для чего-то судорожно хватаются зимние куртки и здоровенные боты.

Наконец, вполне естественный страх заставляет нас выскочить галопом из помещения, осквернённого стереотипно бородатыми террористами. Движемся чрезвычайно скоро и гуськом вниз по лестнице с остальными «осиротевшими». Я прижимаю к груди, как родимое дитя, огромный пакетище с «фирмо́й» – всё, что накоплено непосильным трудом из непотопляемой классики, так сказать, рока на «сидишках». За согнутыми спонтанной поклажей спинами кургузо болтаются и бодро раздают товарищеские пинки подружки-гитары.

Племенными иноходцами залетаем в соседний двор, уф-ф-ф, ну всё, здесь не заденет вражья бомба. Рассаживаемся, словно только заехавшие бесхозные таджики по нагретым лавочкам и начинаем горевать…

Положение, надо вам доложить, из затейливых. То, что массово драпанули вовремя и не похоронены бездарно под многотонными советскими плитами – это, безусловно, пишем в активе. Самая дорогая вещица – наш кормилец ноутбук на руках, это, без всякого сомнения, «большая творческая удача».

А жить-то где будем, православные? Дензнаков как-то не наблюдалось в нашем, зачем-то спасённом, кстати, дырявом кошеле. Истеричных поклонниц, страстно жаждущих приютить в своих комфортабельных квартирах, желательно в центре, тоже. Вобрав садовые головы в понурые плечи, всем дружным кишлаком напряжённо ждём взрыва…

Взрыв тут же оглушительно шарашит у меня в мозгу – я идиотически забыл свои многотомные записные книжки с текстами, набросками, записями и прочей «нетленкой», что ваял несколько безумных лет. Дикая мысль быстренько-быстренько забежать в родную комнатку и скорёхонько так воротится назад с драгоценными тетрадками в лапках, отметается от того, что… Ссыкотно, вот от чего!

Господа курильщики, отсыпьте пеплу на голову, да чего уж, вываляюсь весь…

Как нарочно, из соседнего окна завлекательно веет свежей варёной картошечкой, да ещё «вкусно так», словно монстрику «человечинкой» из известного мультика Миядзаки… Удивительное дело, но именно этот банальный факт, это простое подтверждение существования Великой и Прекрасной Жизни, помимо всех твоих мифических регалий и заслуг, заставляет по-другому посмотреть на разноцветный мир вокруг, и на нас самих, бездомных дурачков на этом Замечательном Свете.

Вот уже и улыбки засияли на небритых с утра мордах, и, смотри-ка ты, положительные нейроны закрутились в отключенных прежде мозгах. Не-не-не, выход-то точно какой-то есть, спасение будет скорым, когда ж это мы «алкоголики» зазря пропадали!

И спасение без промедления приходит! Появляется вездесущий охранник и тоном площадного библейского глашатая изрекает: «Короче так, тут МЧС приезжала, коробку на предмет взрывчатки, товой, исследовали. В общем… Нет там её… Кто-то «дивидишник» купил, а коробку возле лифта оставил, сука! Так что отбой, «ребят»! Ложная, бл…ть, тревога!».

Не смогу передать тут всё вселенское количество тёплого забористого мата, который воспоследовал за вестью об обретённом вновь Доме. Ну не могу же я отдать страниц тридцать только на эти лингвистические эксперименты простонародного выражения предельно сильных эмоций.

Народ шумно повалил назад, к чудесно восставшему из руин драгоценному общежитию, поминутно грозясь удавить паскуду-киномана…

А если уж совсем без стёба, то для меня на полнейшем серьёзе это история о Спасении и Божьей Милости!

За каким-то лешим я закончил Нижегородский Госунивер имени Лобачевского. Откроюсь только тебе, дорогой мой читатель, что «лентя и́ще» я первостатейный, и к учению любого сорта имею такое природное отвращение, что и умом-то объять сложно сей дикий факт – школу закончил я на «отлично».

Думаю так, первые три класса на меня жёстко наседали заботливые предки, и я позорно становился изгоем-отличником. Ну а дальше, хоть я и беспечно забил на всю эту учёбу, да ещё с таким серьёзным прибором, но очарованные мною-паинькой учителя ставили мне дармовые «пятёрки» автоматически, за старые, так сказать, заслуги, да положительную, ангельскую мордашку.

Поступать я вовсе никуда не собирался, о чём и отважно поведал моему, ничего не подозревающему батяньке. А он, к «нашему вящему» удивлению, не особо и сетовал: «Ну что ж, устрою тебя на родной «авиационный», отслужишь армию…».

Жутковато, правда? Но он-то ведь сам стойко промаршировал подобный железно мужской путь и ничего странного не усмотрел в моем пофигистском выборе.

Мой замечательный, любимый папка, бывший чкаловский хулиган (есть такой крохотный суровый городок Чкаловск), уличный боец, но человек, безусловно, способностей выдающихся. Выйти из такой цепкой среды и встать в руководстве мощнейшего оборонного завода – это, доложу я вам, совсем неслабо. Одни из его верных друганов детства давно уже в могиле, другие по различным тюрьмам, а третьи вовсе банально спились, вот как-то так всё могло быть, приблизительно…

И вот именно посему-поэтому, я и благодарен бесконечно моим любимым папочке и мамочке как раз за то, что меня, никчемного и нелепого человека насильно заставили поступить на скучнейший, но спасительный «экономфак».

Невероятная и неумолимая цепочка событий судьбы потянулась туда, где я и должен был в итоге оказаться. В «рокенроле», одним словом.

Песенки «нетривиального содержания» я, в общем-то, ваял всегда, ещё со школы, но как-то раз в припадке отвращения к «детскому периоду» своего, с позволения сказать, творчества, я уничтожил почти всё, что накарябано было на плохом английском и примерно таком же незатейливом русском. Сейчас я, признаться, очень жалею об этом «немного неумном» поступке – были там и некие мелодии и какие-то словечки, что очень даже ничего себе… Ну да шабаш с причитаниями, может, и вспомню «сии жемчуга» или раскопаю что-то в бесконечных закромах набросков и заметок!

Песенки мои «удалые» менялись, взрослели, пока наконец-то совершенно неожиданно не полыхнули они, будто «ослепительная вспышка Сверхновой» настоящей «рокенрольной» свободой, безрассудной смелостью очкарика и кричащей душой наизнанку, что так легко трогает «любых, да разных» людей за живое.