— Да вот хотела Видану поведать, но она уже спит, — на ходу сочиняла я и игриво добавила: — Не хотите ли прогуляться, Ваше Величество?

Краем глаза заметила, что один из стражей не сдержал сальной ухмылки. Увидел это и повелитель: нахмурился и одним жестом приказал конвою двигаться дальше, а сам остался со мной.

— С превеликим удовольствием, миледи, — в тон мне отвечал император, — где гулять будем?

— Псов проведаем, — тут же нашлась я, — мне удалось научить их новым трюкам, пока ты был в отъезде.

— Боюсь представить, — хохотнул мужчина, уже ведя меня за собой по коридорам.

«О, такого ты и представить себе не можешь», — едва не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. Вместо того заулыбалась еще шире — на случай, если император вдруг обернется. При том сердце тревожно трепыхалось в груди.

— Я предложить тебе хотел… — как-то неуверенно начал Рин, явно пытаясь найти правильные слова.

Неужто замуж звать собрался? Нет, нет, нет! Обещать себя я не смогу — такая ложь мне не под силу, а откажу — подозревать начнет. К моему облегчению его величество заговорил о другом:

— Как ты смотришь на то, что получить в свои личные владения живописный и хорошо обустроенный остров в океане? — хитро глянул на меня через плечо и явно порадовался моим округлившимся от удивления глазам. — Сможешь туда перебраться в начале весны еще до моей свадьбы.

Подождите-ка, что?! Он говорит о своей свадьбе — не нашей. Оговорка? Как же! Даже помыслить невозможно, чтобы Рин взболтнул не то и не заметил. А значит…

Его слова пролетали мимо ушей, а в моей голове выстраивалась неожиданно ясная картина, от которой хотелось одновременно рассмеяться и заплакать. Все-таки император получил, чего желал: большей дурочки еще поискать. Он ведь никогда не собирался на мне жениться! Да ему и в голову не пришло бы сделать императрицей такую как я. И разве можно Рина в том винить? Мне же с порога ясно дали понять: это страна строгих нравов, а я… А я при первой же встрече с повелителем платье потеряла! Пусть то сделала не нарочно, но и потом не попыталась спасти репутацию. Вместо того бегала на ночные свидания, стоило только позвать. «Забывала» надеть корсет, не стесняясь показывать формы, а затем и вовсе позволила их все ощупать. В моем родном городке никто и судить не стал, лишь хмыкнули бы, мол, дело молодое. Но в Огненной Империи то же приравнивалось к распутству. И что Рингард должен обо мне думать после всего?

От стыда сделалось жарко, несмотря на дыхнувший в лицо морозный воздух. Рин стянул с себя плащ и накинул его мне на плечи, попутно погладив щеку. Хорошо хоть полыхающего румянца в сумерках разглядеть не мог. Потому продолжал говорить, описывая остров и форт на нем, который должен был служить мне ни то подарком, ни то местом ссылки. А что? Хорош замысел: спровадить меня подальше от глаз ЕЕ величества. Кстати, об императрице…

— А как же Малика? — перебила я Рина на полуслове. — Считаешь, не станет возражать?

Мужчина не попытался опровергнуть мою догадку, лишь ответил нехотя:

— Полагаю, ей все равно, что я стану делать и с кем буду, — заявил уверенно, — она получит статус и с головой нырнет в придворные интриги, доводя мою сиятельную матушку до белого каления. В общем, займется всем тем, что тебе не под силу, да и неинтересно совсем.

Вот о какой сделке между Рингардом и Маликой говорила ясновидица: она не лезет в его дела, а он обеспечивает ее титулом и сопутствующими «благами». А мне отводится роль верно ждущей своего возлюбленного смотрительницы маяка… Ладно, не маяка, а форта, но велика ли разница?

В груди клокотал гнев, но именно он придавал мне храбрости. Сделав вид, что обдумываю предложение, я присела и сгребла пальцами снег. Затем продолжила путь, яростно разминая его в ладони. Попутно порадовалась привычке императора ходить на шаг впереди, заставляя меня спешить следом. Так он не мог заметить тонких светящихся ниточек колдовства, что оплели мою руку. Такие чары я призывала впервые: просто подумала, коли способна зверей успокоить, смогу и разозлить. Пока добрались до амбара, в моей ладошке осталась лишь щепотка воды, каждая капля которой была сейчас ценнее золота.

Псы приветствовали нас радостным скулежом и виляющими хвостами. Я почесала за ушком и погладила каждую серую морду, оставив на шерсти мокрые следы от моих пальцев. Рин не придал этому маневру никакого значения и, веселясь, потребовал:

— Показывайте, чего вы научились!

Словно в ответ на его призыв, волкодавы перестали беспокойно носиться по вольеру, а застыли, не мигая уставившись на меня тремя парами желтых глазищ. Жуть! В них не осталось игривости, только мрачная готовность подчиняться.

— Защиту готовь, — посоветовала я и тут же велела псам: — Взять!

Не зря Рин рассказал мне о боевых командах — вот и пригодилось. Рука взметнулась, указывая на ошалевшего от такой наглости императора. Три серых туши кинулись к указанной цели, но, как я и просила, маг тотчас окружил себя огненным щитом. Преодолевать такую защиту звери еще не были обучены, но продолжали кружить вокруг, ища слабину в броне желанной жертвы.

— Ты что творишь? — Рингард рычал не хуже волкодава.

— Обезвреживаю тебя, — отвечала неуверенно.

Я пятилась к воротам, не спуская глаз в императора, — опасалась, что он найдет способ вырваться из окружения злобных псов. Но Рин будто и думать о них забыл, стоял, не шелохнувшись, буровя меня взглядом.

— Зачем ты защищаешь тех, кто тебе ничего не может дать? — вдруг совершенно спокойно полюбопытствовал он.

— Я защищаю справедливость, — воинственно сообщила я.

— Считаешь справедливым, что смутьяне пришли в мой дом и пытаются диктовать свою волю? — фыркнул мужчина. — Я готов был дать всем иномирянкам богатство и власть, прося взамен лишь соблюдать мои законы. Но вы и на это оказались неспособны.

— Не тебе нас судить! Да ты же сам незаконно стал императором! — задохнувшись от возмущения, я остановилась и сложила руки на груди. — Ты ЗАКОННЫХ наследников престола сослал куда подальше и как звать забыл.

К моему разочарованию, Рин не опроверг обвинение, а лишь раздраженно дернул щекой:

— Что мне оставалось делать? — спросил он, не нуждаясь в ответе. — Отдать свою страну, все, что мне дорого, в руки сопляку и его матери с ордой любовников? Я выбрал лучший удел для своей Империи.

— Да кто тебе сказал, что ты и есть лучший?! — у меня вырвался нервный смешок. — И что это дает тебе право убивать и ломать судьбы людей по собственному велению и в свое удовольствие.

— Ты ошибаешься на мой счет, — возразил Рингард. — Жестокие решения не даются мне легко и не приносят наслаждения. Я лишь делаю, что должен.

Я покачала головой и обессилено опустила руки — мне его не убедить. Но император, видимо, счел это признаком моей готовности отступиться от своих убеждений.

— Чего бы ты не наговорила, у меня все равно не выходит злиться на тебя, — сообщил он с мягкой улыбкой, — я ведь и правда люблю тебя. Сначала просто увлекся наивной милой девочкой, что для меня как глоток свежего воздуха, но тогда, на смотровой башне понял, что только ты заставляешь мое сердце биться.

Аккурат после того, как Вильма наслала любовные чары, что будто бы развеялись бесследно.

— Ты не знаешь, что такое любовь, — вздохнула я устало, — иначе не посмел бы меня унизить, предложив постыдную роль любовницы при живой жене. Не подумал бы отослать подальше, чтобы временами наведываться для утех. Нет, твоя любовь — наваждение. Не поминай лихом.

Я услышала отчаянный окрик, но металлические ворота амбара уже с лязгом захлопнулись за моей спиной. Надо спешить — неизвестно, как надолго волкодавы останутся зачарованными. Растирая по лицу слезы досады и злости, я кинулась назад к замковым огням. Благо, даже в темноте дорожка выделялась на белом снегу. Его я, должно быть, вижу в последний раз.

До площади, где меня должны были дожидаться друзья, добиралась перебежками, шарахаясь от собственной тени. Не ровен час, увидит кто да проследит, куда бегу. Но ни один слуга, ни стражник мне не встретился, и я уж было подумала, что удача сопутствует. Пока не выбежала на ту самую площадку. Освещалась она скудно: всего в нескольких окнах горели огни, но и этого оказалось достаточно, чтобы понять — нет никого. Я для пущей уверенности даже кругом все обошла, старательно избегая пятен света на бурой брусчатке, но без толку. Первую паническую мысль, что подруги ушли, а обо мне забыли, отмела сразу. Ей на смену пришла другая, еще ужасней: а как девчонок всех изловили и не придут они?