В другой раз я бы с немалым интересом послушала столь чудные для моей опекунши речи, но сейчас все мое внимание было приковано к Николасу. Он быстро поднялся с лавки, и немного помедлив, двинулся ко мне.

— Ты, Агафья, говорила, что зелени к супу не хватает? — бесцеремонно перебил он причитания женщины, которая от удивления неуверенно кивнула. — Так мы с Варькой в саду нарвем.

— Конечно-конечно, — выдохнула тетка.

Приблизившийся парень просто-таки оттеснил меня назад в неосвещенную прихожую, где нахально обхватил мою талию одной рукой и увлек за собой во двор. Я даже возмутиться не успела — как только мы оказались на ярком дневном свете, он меня отпустил и даже немного отошел, пропуская вперед себя.

Я опустила голову и молча направилась к грядкам за домом. Очень не вовремя в голову лезли мысли о том, что из всех островных мужчин только Николас способен меня вот так запросто подхватить и уволочь, куда вздумается. Он был на полголовы меня выше, и это при том, что большинство местных жителей едва ли могут посмотреть мне прямо в глаза.

— Варька, — проговорил он мне в спину, следуя попятам, — я знаю, что ты услышала, но ты должна понять…

— Я уже все поняла, Ник, — ответила я, не оборачиваясь.

— Да что ты поняла! — почему-то вскипятился парень. — Этот дуралей, Ефим, он же свататься к тебе собирался! Разве мог я ему позволить?..

Я присела и стала яростно дергать ни в чем не повинную петрушку. Слез уже не было, остались только горечь и разочарование.

— Не мог, — отстраненно согласилась я.

Ник опустился рядом на колени и будто даже не заметил, что вмиг измазал брюки землей. Затем схватил меня за руки, останавливая издевательства над несчастной зеленью, и попытался заглянуть мне в глаза. Я старательно отводила взгляд, чтобы он не смог ничего в нем прочесть.

— Разве ты хотела замуж за Ефима? — Я отрицательно покачала головой. — А ведь он собирался сразу к Агафье пойти.

Я хмыкнула. Опекунша моя пусть и злюка, а насильно ни за кого бы выдавать меня не стала. Зато с Ефима за одну возможность за мной поухаживать и женихом моим считаться не преминула бы чего стребовать. Да хоть новую кухонную утварь, что он в кузне мастерит. Только вот Николас дружочка пожалел, не дал связаться с непутевой.

— Кто и куда собирался — вообще не твое дело! — теперь уже злилась я. — И ничто не дает тебе права говорить гадости ни обо мне, ни об Агафьи!

— Так я ведь неправды не сказал, — попытался оправдаться Ник.

— И то верно, — согласилась я, отдернув руки и выпрямляясь. — А потому я сегодня же оправлюсь к мужчине, которому твоя правда ничуть не интересна.

Николас тоже поднялся и отряхнул колени.

— Куда это ты собралась? — недоверчиво спросил он.

— К императору, — гордо вскинулась я.

— К кому?! — опешил парень.

— К заморскому императору, чьей невестой считаюсь уже около часа, — я выудила из кармана в складках юбки брошь и победно продемонстрировала ее Нику, — вот!

Он схватил меня за руку и немного потянул на себя, чтобы получше разглядеть украшение. Почему-то в местах его прикосновений кожа сразу загоралась огнем. Какое-то время Николас хмуро разглядывал серебряное солнышко, а затем его лицо разгладилось, и он улыбнулся мне нежно и чуть лукаво:

— Так ты эту безделушку на берегу нашла?

— Что?.. Нет! — взвилась я. — Ты вообще, что ли, меня не слушал?!

— Слушал, — отозвался Николас, и тихо засмеялся своим таким знакомым и оттого еще более обидным смехом. — Император, невеста… Ну и фантазерка!

Я отступила на шаг, отнимая ладонь. Глубоко вздохнула, затем еще раз, и только после смогла спокойно проговорить:

— Прощай, Ник.

Развернулась и пошла ко входу в дом, сжимая в одной руке пучок измятой петрушки как символ жизни, с которой прощаюсь, а в другой — брошь, которая должна была стать моим билетом в новое будущее. Надеюсь, со спины мое шествие по дорожке среди грядок выглядело не менее величественно и символично, чем ощущалось мной самой.

— Я буду ждать тебя завтра в полдень на Северной верфи, — донеслось мне вдогонку. — Ты обязательно должна кое-что увидеть!

Ничего не ответив, я юркнула в тень за входной дверью. Не хочу я больше видеть ни его самого, ни то, что он собрался мне показывать в заброшенной бухте судостроителей!

Мне на удивление легко удалось увильнуть от выполнения домашних обязанностей, и я скрылась в своей комнате, решив не попадаться Агафье на глаза — от греха подальше. Следовало собираться в дорогу, но я застыла в растерянности прямо посреди спаленки, наполненной моими немногочисленными вещами. Мне еще никогда не приходилось собирать вещи для дальнего путешествия, и я даже не знала, с чего начать.

Дорожного чемодана у меня не было, поэтому свои более чем скромные пожитки я решила собирать в собственноручно сплетенную сумку, которая раньше служила разве что для походов к морю с покрывалом и книгами. В этот раз в цветастую торбу отправилось кое-какое белье, любимый костяной гребешок и набор ароматных масел — мое главное сокровище. Забрать из банной зубную щетку — и я готова. Или нет?

Я посмотрела на свое отражение в высоком мутном зеркале, которое за века (не меньше) своего существования обзавелось десятком черных проплешин. Увиденное, мягко говоря, не тешило. Глаза немного припухли от долгих рыданий. Коса растрепалась, выпустив на волю сотню золотистых кудряшек, которые обрамляли мое лицо, придавая ему сходство с одуванчиком. Платье измято, а его подол местами измазан землей. В таком виде не то, что императору, — портовым грузчикам показываться нельзя!

Я плеснула себе в лицо немного прохладной воды из графина — кожа вмиг засияла и разгладилась, а щеки разрумянились. Все-таки любит меня водица! Дальше следовало переодеться. Нарядное платье у меня было всего одно, зато потрясающего цвета морской волны, который даже моим обычно серым глазам придавал сине-зеленый оттенок. Вот только справиться самостоятельно с завязками на спине оказалось задачей не из легких. Мне пришлось потратить не меньше получаса и проявить чудеса гибкости, но корсаж все же был крепко зашнурован, и одежда больше не грозила свалиться с меня при первом же резком движении. Последний штрих — солнечная брошь заняла свое место чуть выше левой груди. На сердце сразу стало легко и весело.

За волнительными сборами я потеряла счет времени. Спохватившись, высунулась в окно — небо уже начало алеть на Западе. Понимая, что могу опоздать — до первого причала не меньше часа ходьбы — решила не тратить драгоценное время на сооружение прически. Я наспех расплела косу, пригладила волосы гребешком и позволила им свободно струиться по плечам и спине.

Вполне довольная собой, я выскочила из комнаты и, направляясь к выходу, мимоходом заглянула в приоткрытую дверь хозяйской спальни. Агафья мирно дремала в излюбленном кресле-качалке. Из ее рук на необъятный живот выпали спицы с начатым вязанием, а клубок ниток упал на пол и откатился почти ко входу. Я подхватила моток и, приблизившись к спящей женщине, уложила его прямо ей в руки. Повинуясь приказу вдруг защемившего сердца, я чмокнула морщинистую щеку и метнулась было прочь, но замерла, услышав удивленное «Варенька?». Обернулась. Вынырнувшая из сладкой дремы старушка улыбнулась мне так тепло, как никогда прежде.

— Куда ты так нарядилась? — спросила она без тени упрека.

Я промолчала, потупив взгляд.

— А, — протянула Агафья, по-своему расценив мою внезапную немоту, — небось, на свидание бежишь?

Я закивала. А что? Правда ведь!

— Ну иди, — махнула кормилица рукой, снова прикрывая глаза.

Уже выйдя из комнаты, я услышала, как она бормочет слова, которые мне, похоже, не предназначались. «Он хороший мальчик — позаботится о тебе, когда меня не станет». Сглатывая подступивший к горлу ком, я выскользнула из дома и ринулась вниз по каменным ступенькам, запрещая себе оглядываться.

Как и всегда в это время дня у первого причала уже теснились рыболовецкие лодки и небольшие яхты. Судя по флажкам, все они принадлежали островитянам, и среди этих суден не виднелось ни одного достойного императорской невесты. Зато по пристани, маясь бездельем, сновали явно не местные молодые мужчины в количестве девяти особей. Может, императорский корабль еще не пришвартовался и зря я так спешила?