Хорошо поставленным голосом Озма принялась представлять нам своего повелителя, пафосно перечисляя все его титулы и регалии. Мне показалось, что их носитель слушает этот перечень с немалым интересом и даже несколько удивленно. Ему было чем гордиться: он и главнокомандующий армии, и завоеватель земель, и властелин многих народов, и почетный председатель чего-то там…

Спустя минуту я перестала прислушиваться к монотонной речи и тем более пытаться запомнить хоть что-то из названного. Пользуясь возможностью, я принялась украдкой разглядывать того, кого посулили мне в женихи. Надо признать, Мариас не солгал: император действительно был молод — лет двадцать с небольшим — и необычайно хорош собой. Его лицо обладало тонкими аристократическими чертами, но не было лишено мужественности. Немного волнистые темно-медные волосы свободно ниспадали почти до плеч, но передние пряди убраны назад, чтоб не мешались. Одет он был так, будто только вернулся с похода. Либо император предпочитает ходить по замку в кителе и накинутом поверх него плащом с меховой оторочкой.

Словно почувствовав мою заинтересованность, Рингард посмотрел прямо на меня. Не знаю, когда я стала такой смелой, но не отвела взгляда, а даже немного улыбнулась. Его глаза были темнее ночи, но оставались живыми, яркими, притягательными. Вдруг очень захотелось понравиться этому красивому и статному мужчине. Не оттого, что мне это в самом деле нужно, а дабы потешить свою гордыню и утереть нос Нику, пусть даже он никогда об этом не узнает.

Поток хвалебной речи в исполнении Озмы внезапно прекратился. Император нехотя — как мне показалось — отвел взгляд от моего лица и снова обратил свое внимание на старуху. Дождавшись этого, она подобострастно продолжила:

— Позвольте представить Вам, мой господин, Ханну, чья стихия Земля.

Вперед неуверенно выступила та девушка с длинной косой, что переживала о моем чересчур легком одеянии. Она заметно волновалась, и оттого ее движения казались торопливыми, словно ей хотелось поскорей сбежать. Император благовоспитанно поприветствовал Ханну, и она с явным облегчением вернулась в строй.

— Джила, Вода и Воздух.

К Рингарду подошла не в пример более спокойная девушка с иссиня-черными волосами и холодными ярко-голубыми глазами. Мне показалось, что оба — и император, и Джила — стремятся удержать почтительное расстояние между ними.

— Вайоми, Земля и Огонь.

Пока девица со смешными кудряшками старательно изображала «стандартное приветствие», на ее руках озорно и мелодично звенели многочисленные золотые браслеты. Легкое цветастое платье свободного кроя свидетельствовало о том, что Вайоми, как и я, жительница теплого Юга.

— Малика, Воздух.

Настал черед заносчивой брюнетки. Конечно, она была сама грация, и мне даже почудилось, что император был ею и вправду восхищен. По крайней мере, церемонные слова приветствия прозвучали чуть более тепло, чем обращения к предыдущим девушкам.

— Гретта, Огонь.

Смешливая рыжуха выступила раскованной и даже чуть мальчишечьей походкой. Она не стала показывать ни одного из тех движений, которым мы так долго учились на площади, а лишь вызывающе уставилась на Рингарда. Возмущенная такой неслыханной дерзостью, Озма разве что не подпрыгивала на месте.

Императора же эта ситуация, похоже, позабавила. Уголки его резко очерченных губ едва заметно дернулись вверх. Он приподнял раскрытую ладонь, и на ней словно… нет, именно по волшебству зажегся огонек — братец тех, что освещали зал. Мужчина, играючи, подбросил лучинку вверх, а Гретта ловко ее поймала и даже смогла удерживать горящей некоторое время. Затем, не дожидаясь позволения, девушка развернулась и неспешно зашагала к остальным, отчего старуха засопела как рассерженный еж.

— Видана, — с трудом вернув спокойствие, огласила Озма, — Воздух, Вода и редкий Дар видеть прошлое.

Вперед выдвинулась, пожалуй, наиболее невзрачная из невест: тонкие волосы мышиного цвета, бледное личико, худенькие плечики. Но император посмотрел на нее как-то странно, а его приветствие получилось совсем невнятным. Я озадачено вгляделась в казавшееся теперь знакомым аристократичное лицо, и мне привиделось, что в нем проскользнул… испуг?

Поразмыслить об этом мне не позволил возглас:

— Варвара, стихия Воды.

От волнения сердце затрепыхалось в груди, и сохранение ровного дыхания и гордой осанки потребовало невероятных усилий. Выражение лица Рингарда, вновь обратившего ко мне свой взор, вдруг переменилось, будто он и думать забыл не только о чем-то расстроившей его Видане, а вообще обо всех присутствующих. Это очень ободрило, и я сумела изобразить самый грациозный книксен, на который была способна. Застыв на несколько секунд в полуприсяди, я не менее изящно выпрямилась.

А вот платье следовать за мной не пожелало и с тихим шорохом скользнуло вниз. Я ошеломленно ахнула, с ужасом уставившись на сине-зеленую лужицу из ткани у моих ног. От осознания, что тело прикрыто только бельем и собственными волосами, мои щеки полыхнули нестерпимым жаром.

Где-то сбоку злобно зарычала (не выдумываю!) старуха Озма. Позади дружно вздохнули девушки. А меня окутал тяжелый согретый чужим телом плащ, пощекотав залившееся краской лицо мягким мехом. Я не осмелилась поднять взгляд на оказавшегося совсем близко императора, а потому разглядывала серебряные пуговицы на его кителе. Мужчина же задержал свои ладони поверх плотной ткани на моих плечах и тихо проговорил, чтобы расслышать смогла только я:

— Претендентке на роль императрицы впредь следует выбирать более… надежные наряды, дабы не искушать особо ретивых соперниц.

Звуки его голоса взволновали, будто он сказал что-то очень интимное, и мне нестерпимо захотелось, чтобы император продолжал говорить со мной так же ласково и совсем немного снисходительно. Но он отпустил меня и, отступив, чинно провозгласил:

— Приветствую Вас, Варвара, в моем доме и в Огненной Империи! — и добавил мягче: — Ступайте.

Я еле слышно пролепетала: «Спасибо», и почти что бежала назад к девочкам, подхватив с пола предавшее меня платье. Я так и не решилась вновь посмотреть на Рингарда. Опустив голову, слушала, как он желает всем доброй ночи и велит Озме устроить девушек с подобающими почестями. Как только это стало возможным, я опрометью выскочила из зала, поддерживая путавшийся в ногах плащ.

На ужин нас усадили за один длинный стол. Блюд было немного и все — мясные, жирные. Мне есть не хотелось, да и не особо удобно орудовать приборами, когда с ног до головы укутана в чужой плащ. Впрочем, к мясу я все равно равнодушна — островитяне все больше питаются рыбой и овощами, а на столе, кроме хлеба, ничего подходящего не наблюдалось. Остальные девушки, кажется, были вполне довольны угощеньем, но между собой общались мало, стараясь ускорить трапезу под поторапливающие окрики Озмы.

Не успели мы встать из-за стола, как нас окружили юркие прислужницы. Под чутким руководством немолодого уже сухонького мужчины-портного, они старательно сняли мерки с каждой девушки. Суета эта объяснялась тем, что невест полагается облачить в более приличествующие Огненной Империи наряды.

Затем пришло время расселения. Когда большинство девиц получили каждая свои покои, в коридоре остались только я и рыжая Гретта. Мелкий мальчишка лет двенадцати, величаво представившийся пажом, проводил нас, кажется, в противоположное крыло замка. В предоставленной комнате, хоть довольно просторной и хорошо обставленной, имелись сразу две кровати. Похоже, нам полагалось жить вдвоем в одних покоях.

Подумав, решила, что я не против. Гретта мне нравилась — она такая, какой я никогда не осмеливалась быть. Рыжая с легкостью нарушала малозначительные правила, но при этом не переходила некую невидимую грань, за которой ее выходки начали бы всерьез мешать окружающим.

— Кажись, Озма решила так наказать нас за бунтарство, — высказалась моя новоиспеченная соседка, когда паж откланялся.