Веселье подруги мне разделить не удалось — у нас явно разные представления о справедливости.

— Не надо так осуждающе качать головой, — попросила она. — Мне и без того стыдно за этот поступок. Я не имею обыкновения забирать у людей все. Но тогда моя месть казалась мне праведной.

Я тяжело вздохнула — могу ли я ее судить? Вместо того спросила:

— Неужто никого из вашей шайки не поймали?

— Да никому и дела до нас не было — вся стража еще целый месяц была занята поимкой беглых заключенных, — пояснила Гретта. — При этом часть украденного добра моим господам все же удалось вернуть. В том числе трижды проклятую диадему.

— Как?! — не удержалась я от возгласа.

— Она обнаружилась у одной небезызвестной куртизанки, — улыбнулась рассказчица. — А та, не желая признавать, что владеет краденным, поведала всю историю украшения. В том числе и о том, как полюбовничек его заполучил. Был ли скандал, не знаю, но господский дом быстро опустел, а хозяева в него больше не возвращались.

— Получается, маму твою должны были признать невиновной?

— Да кому есть интерес оправдывать простую служанку? — отмахнулась рыжуха. — На ней метка преступницы, а от такого избавиться невозможно. Потому работу хорошую ей не найти и за городские стены не выбраться.

— И оттого она спокойно смотрит на твой воровской промысел? — недоверчиво уточнила я.

— Что ты! — засмеялась Гретта. — О таком матерям не рассказывают. Она думает, что я ночами в пекарне работаю.

Настал мой черед хихикнуть:

— Неужели верит?

— А то! Я ведь и в самом деле мастак пироги печь! — похвасталась девушка, но улыбка вдруг сползла с ее лица: — Да какая теперь разница! Я не смогу вернуться в свой мир, а маме без меня придется совсем туго. А если снова попадется стражникам?..

На это мне не было чем ответить. Вместо того попыталась приободрить:

— Зато, выходит, ты перед ней ничем не виновата!

Подруга удивилась, будто я не понимала очевидного.

— Ничего бы с мамой не случилось, — поясняла она, — если бы я не покрывала похождения господской дочки, а сразу все ее родителям рассказала.

На том Гретта пожелала мне спокойной ночи и погасила свечи. Но я еще долго прислушивалась к ее редким тихим всхлипам, пока не забылась в тревожном сне.

Наутро Гретта, которая обычно вскакивала раньше меня, наотрез отказалась вставать с кровати. Она заявила, что ей более нет нужды играть роль императорской невесты, а потому и ходить на занятия теперь не к чему. На уговоры и посулы она не поддалась, и пришлось мне с тяжелым сердцем оставить соседку в одиночестве.

Как назло, Нисс принялся настойчиво допытываться, что стряслось со второй его подзащитной. Сомневаясь, можно ли кому-то доверить секреты подруги, я честно сообщила, что это, в общем-то, не его дело. Контрабандист же так не считал. Он не на шутку встревожился и даже предпринял попытку прорваться в нашу комнату. Дабы его унять я солгала, что Гретте нездоровится, знаете, «по-женски». На том парню пришлось отступить: он кинул еще один обеспокоенный взгляд на запертую дверь спальни и уныло побрел следом за мной, сопровождая на урок верховой езды.

Дойти до цели нам не удалось. У входа в замок нас «удачно перехватил» император, хоть мне показалось, что удача здесь ни при чем и он специально меня дожидался. Ниссу было велено отправляться к конюшням, куда его величество сам меня проведет. При этом Ринганрд, схватив мою руку, пошел в противоположную сторону.

Я все еще помнила обиду за безвинно пострадавшую наставницу, потому шла молча, глядя себе под ноги.

— Даже не спросишь, куда мы направляемся? — поинтересовался Рин, и в его голосе мне послышалась насмешка.

— Не знаю, дозволено ли мне задавать вопросы, — отвечала ему в тон.

Император лишь улыбнулся моей дерзости и заявил:

— Когда мы наедине, можешь говорить и спрашивать обо всем, о чем хочется.

Я собралась было язвительно поблагодарить за разрешение, но вовремя одумалась и промолчала. К чему препираться с его величеством, если он всегда оказывается прав?

Уже через пару шагов я поняла, что идем мы к псарне. А уже там Рину все-таки удалось меня удивить. Как только он распахнул ворота амбара, три всклоченные серые туши устремились ко мне, едва не сбив с ног.

— Подумал, ты захочешь разделить радость своих подопечных от первой настоящей прогулки, — весело проговорил мужчина, протягивая мне один из поводков, а затем со смехом обратился к собакам: — Эй, грозным волкодавам не положено размахивать хвостами!

Псы скакали вокруг нас со щенячьим восторгом. Мне даже не с первого раза удалось поймать волкодавиху, чтобы пристегнуть к ее новенькому кожаному ошейнику длинный тонкий повод. Хотя вид собаки был все еще болезненный, в проворности она ничем не уступала братьям. С ними же хозяин справился довольно быстро, приструнив несколькими резкими командами. После он провел всех за замковые стены, где, преодолев мост через огненный ров, мы оказались на широком лугу.

Если этой прогулкой Рин намеревался меня задобрить, то выбрал верный способ. Невозможно было не оттаять, наблюдая, как император совсем по-мальчишески резвится с псами, а те его играючи дразнят, не желая поддаваться дрессуре. Я не смогла перестать хохотать, даже когда животные и меня втянули в игру, прячась за моими юбками от раздосадованного их поведением хозяина. Заметив этот маневр, он объявил, что моя мягкость плохо влияет на волкодавов, и они скоро превратятся в комнатных песиков. Однако я ничего плохого в этом не видела.

Очередной порыв ветра немного развеял мое веселье и заставил обхватить руками плечи, спасаясь от холода. Это движение не укрылось от императора, хотя, казалось, он и не смотрел в мою сторону. Рингард вмиг посерьезнел и решительно направился ко мне, но не для того, чтобы, как я подозревала, отдать свой плащ. Он встал сзади и крепко обнял, укутывая своей накидкой и делясь теплом. Сразу стало почти жарко.

Отказываться от таких согревательных процедур было глупо. Тем не менее, следовало как-то отвлечься от хоть и довольно целомудренных, но все равно обжигающих прикосновений мужских рук. Потому я поинтересовалась самым будничным тоном:

— Здесь уже наступила зима?

— Что? — переспросил император, будто ему пришлось оторваться от поглотивших его мыслей… или действий.

Рину понадобилось некоторое время, чтобы воспринять мои слова, но он ответил, не дожидаясь повторения вопроса.

— Нет, — прозвучало над моим левым ухом, — пока только осень. Зимой по всей Империи лежат глубокие снега.

Я окинула взглядом луг и виднеющуюся за ним кромку леса. Как не силилась, но не смогла себе представить над всем этим снежный полог.

— На моем острове никогда не бывает снега, — проговорила задумчиво.

— В самом деле? — удивился Рингард. — Интересно было бы там побывать…

— А ты можешь? — полюбопытствовала я.

Вдруг император сам способен доставить Гретту в родной мир?

— Да, — обрадовал он и тут же добавил: — Но не без помощи Мариаса и его парней. Хотя, боюсь, такая прогулка будет слишком дорого мне стоить.

— А если я захочу домой? — продолжила осторожно допытываться.

На этот, в сущности, невинный вопрос Рин отреагировал странно. Мужская грудь, к которой я прижималась спиной, вдруг окаменела. Объятья будто бы стали теснее, хотя мне думалось, что это невозможно.

— Не уверен, что смогу тебя отпустить, — напряженно отвечал император.

Я даже не нашлась, что сказать на такое заявление. Рингард же сделал глубокий вдох, расслабился и продолжил своим привычным насмешливым тоном:

— С кем же я буду веселиться?

Далее он повел себя совершенно неподобающим для повелителя образом. Воспользовавшись моей беззащитностью, Рин принялся меня щекотать. Все мои попытки извернуться и сбежать мягко, но неотвратимо пресекались.

На мой визг примчались волкодавы, но остановились в растерянности. Им, вроде как, хотелось меня спасти, но выступить против хозяина животные не осмеливались. Потому на всякий случай они рычали на нас обоих.