Нисс пытался осторожно отцепить мои пальцы от своего локтя. Смекнув, что неприлично так хвататься за малознакомого мужчину, я отдернула руки. От зажегшего мои щеки смущения неожиданно спас тот молодой человек, что первым встретил меня на причале.

— Ты это, не обессудь, что глядел на тебя как не так! Я ж таких ладных девиц отродясь не видывал!

Голос его был сиплым и скрипучим — не удивительно, что парень все время молчал. Зато его искренняя почти детская улыбка заставила меня простить обиду и забыть неловкость.

— Коли с повелителем твоим что не заладится, — продолжил он, — могёшь к нам на службу пойти. Нам экая магичка позарез нужна. Будешь в почете! И не боись, мы девочек не обижаем, ежели сами не захотят…

— Да что у них там может не сладиться? — перебил Нисс товарища, видимо, решив, что тот сейчас чего наговорит. — Разве что у императора на глазах будут шоры, а на руках — рукавицы кольчужные.

Парни вокруг согласно закивали. А мой провожатый заговорщицки продолжил:

— Но если ты вдруг передумаешь занимать местный престол и принимать участие в продолжении монаршего рода, то милости просим к нам. По мирам бродить все ж интересней будет. Да и большинство парней в моем отряде уже выбрались из каменного века и обзавелись подобием манер, — он явно намекал на предыдущего говорившего, отчего многие заулыбались, — так что сдружитесь. Я за тебя перед Мариасом словечко замолвить готов. А пока — держи.

Нисс на миг приложил открытую ладонь к моему уху, оставившую после себя ощущение прикосновения металла. Затем хитро мне подмигнул и слегка подтолкнул в направлении центра площади. Сопровождавшие меня парни почтительно расступились, пропуская свою подзащитную. Мне ничего другого не оставалось, как присоединиться к стайке растерянных девиц, что с любопытством поглядывали на новоприбывшую.

Окромя меня здесь находились еще шесть девушек. Все они, похоже, были моими ровесницами, но на этом наше сходство заканчивалось. Цвет волос и кожи, рост и одежда — мы отличались решительно всем.

— Еще одна из горячих краев, — презрительно пробурчала брюнетка с раскосыми глазами.

— Ой, замерзнет ведь, — сокрушенно выдохнула хрупкая девчушка с пшенично-русой косой почти до колен.

Я прислушалась к себе. Да нет, не мерзну. Оглянулась: вокруг нас были расставлены кованые жаровни с тлеющими в них углями. Они давали достаточно тепла, а стены окружающих домов надежно защищали от ветра, так что я даже не смогла бы точно сказать, какая погода царит в этом мире.

В том, что это чужой мир, — я не сомневалась. Все окружающее никак ни походило на мою солнечную Илладу, от которой мы отошли всего-то на несколько миль по темному коридору. Но вот таких бурых и красноватых камней, коими была вымощена вся площадь, там точно не водилось. К тому же, впервые мой нос не щекотал солоноватый запах моря. От этого стало так тоскливо и одиноко, что хоть плачь.

Долго придаваться печальным думам мне не дали. В нашу сторону, шаркая и тяжело опираясь на резную палицу, сунулся ворох мехов. Кажется, я свою Агафью старушкой называла… Больше не буду. Подошедшая женщина годилась моей кормилице в прародительницы. Сморщенная как перезрелый финик, она созерцала нас — притихших девушек — бельмастыми глазами поверх длинного крючковатого носа.

Так мы молча простояли некоторое время друг напротив друга. Неизвестно, кто глядел с большим отвращением: мы — на сгорбленную старуху, рожденную явно в позапрошлом веке, или она — на юные создания, едва перешагнувшие порог детства. Первой гнетущее молчание нарушила пожилая женщина:

— Их семь, — возвестила она неожиданно сильным голосом, — а обещано было десять.

Площадь загомонила. Я только сейчас обратила внимание на то, что кроме Нисса и его товарищей вдоль стен домов разместились еще не менее двух дюжин вооруженных мужчин. Один из них презрительно сплюнул какую-то жвачку прямо на брусчатку и нарочито громко ответил:

— Скажите спасибо, что этих доставили — еле ноги унесли.

— У нас цельный отряд в застенки угодил из-за одной такой смотренки, — поддержал бородатый дядька с другого конца площади.

Старуха предупредительно вскинула ладонь с узловатыми пальцами, пресекая поток сбивчивых оправданий, готовый политься на нее отовсюду. Мужчины замолчали как по команде, а она снова воззрилась на нас.

— Вы будете представлены Его Величеству Рингарду Бренденскому, Повелителю Огненной Империи, — женщина проговорила это так, будто ни одна из девиц не была достойна предстоящей встречи.

Она неспешно обвела взглядом всех стоящих перед ней девушек и, убедившись, что никто не обомлел от счастья, строго продолжила:

— Услышав свое имя, Вы должны будете приблизиться к Его Императорскому Величеству на несколько шагов, сделать книксен и, когда Он позволит, снова вернуться на свое место. Не разговаривать, не хихикать, в обмороки не падать…

— И что такое этот ваш «книксен»? — темнокожая девушка со смешными кудрявыми волосами бесцеремонно перебила перечисления того, что мы не должны делать.

— Кто-нибудь может продемонстрировать юной леди стандартное приветствие особы женского пола? — надменно спросила старуха у остальных.

Большинство моих спутниц пребывали в таком же замешательстве, как и осмелившаяся подать голос кудрявая девица. Значит, ни одна я здесь не имела представления о местном этикете — хоть слабое, но утешение.

Вперед выдвинулась уже знакомая мне брюнетка. Она слегка приподняла подол своего платья, чтобы стали видны ее бархатные ботиночки на невысоком каблуке. Затем медленно изобразила движение ногами, больше походящее на затейливый танцевальный шаг. Мы все попытались повторить это, за что каждая заработала едкие замечания:

— Юбку не задирай, дуреха, — поучала меня недовольная старушенция, — лучше просто мягко разведи руки в стороны.

Когда я уже порядком умаялась от, казалось, бесконечных приседаний-вставаний, старуха, наконец, сочла наши книксены приемлемыми. Она развернулась и, небрежно поманив нас рукой, заковыляла в сторону широкой арки, служившей единственным выходом из площади. Мы вынуждены были брести за ней со скоростью морских звездочек, отчего наше шествие изрядно затянулось.

По правую руку от меня шагала рыжеволосая девушка, которая, поймав мой взгляд, озорно улыбнулась, а после изо всех сил сморщила веснушчатое лицо, явно передразнивая нашу провожатую. Я прыснула от смеха, за что получила полный ледяного призрения взгляд раскосых глаз любительницы книксенов. Больше смеяться я не рискнула — еще донесет на меня противной старухе. Когда вновь глянула на рыжуху, та лишь закатила искрящиеся смехом глаза, давая понять, какого она мнения обо всех этих строгостях.

Полутемными прохладными коридорами мы добрались до просторного помещения без окон, освещенного десятками зависших прямо в воздухе огоньков. По центру зала стоял массивный овальный стол, на котором была разложена большая карта. Я смогла мимоходом разглядеть изображенные на ней участки воды и суши, чьи очертания мне были незнакомы.

Над картой склонились несколько мужчин разного возраста. Как только мы вошли, они тут же прекратили разговоры и изумленно уставились на нашу пеструю стайку. Один из мужчин — единственный, не выказавший удивления — выпрямился и обратился к нашей предводительнице:

— Озма, вы не вовремя.

— Прикажете держать их на улице, Ваше Величество?

Ни капли ехидства — голос старухи был полон почтения и благоговения. У меня не осталось сомнений: велят — и она живо выставит всех нас вон. Похоже, Его Величество пришел к тому же выводу. Он обреченно вздохнул и одним взглядом наказал остальным мужчинам удалиться. Это они и сделали, не преминув замедлить шаг у выхода, дабы повнимательнее рассмотреть иноземных девиц. Император же обогнул стол и встал в нескольких шагах от нас, а названная Озмой старуха с несвойственной ей прытью заняла позицию по левую руку от него. Подумалось, что вообще-то это должно быть место его жены.