– Ну, мы идём уже? – нетерпеливо воскликнула Вэнди из холла.

– Идём-идём! – откликнулась я. Не стоит заставлять детей ждать обещанного развлечения. Хотя что-то мне подсказывает, что старших девочек привлекают не столько качели, сколько сами малышки.

В дверях меня перехватил Гейб, быстро поцеловал и прошептал:

– Я буду скучать.

– Я тоже, – вздохнула я.

Девочки взялись за руки, близняшки – в середине, и все вместе вышли из дома, благо ширина дверей это позволяла. Лаки, которому я посвистела, вышел из угла кухни, где всё это время деликатно и почти незаметно сидел, и выбежал вместе с ними. Мы с Джеффри пошли следом, на некотором расстоянии.

Время от времени одна из близняшек оглядывалась, чтобы убедиться, что я никуда не исчезла, но в остальное время они с удовольствием болтали со старшими девочками. Те старались избегать любых упоминаний о прошлом близняшек, а свели разговор к рассказу о Долине, об интересных местах, которые обязательно нужно увидеть, об играх, в которые они теперь будут играть все вместе, о мультиках, о любимых книгах...

Я не особо прислушивалась, у меня была пара вопросов к Джеффри, и я хотела задать их ему, пока мы, в каком-то смысле, оказались наедине.

– Что имела в виду Алана, когда сказала, что равновесие восстанавливается? – этот вопрос не был заготовлен, он возник только что, и с него я решила начать.

– Она имела в виду – равновесие между количеством мужчин и женщин в нашем роду. На данный момент перевес на стороне мужчин, соотношение примерно три к двум. Но постепенно девочек становится всё больше – это даёт парням шанс.

– Шанс?

– Найти жену внутри рода. У нас почти все взрослые женщины замужем, за редким исключением.

– Линда? – хмыкнула я.

– Да, и ещё несколько. Кто-то ждёт, пока у мужчины родятся дети…

– Жуть, – меня аж передёрнуло.

– Это наши реалии, – пожал плечами Джеффри. – А кто-то просто пока не нашёл своего мужчину. Бывает и такое, но очень редко. А вот холостяков в семье очень много.

– А сейчас это меняется?

– Да. Девочек рождается всё больше. За последние пятьдесят лет у нас родилось двенадцать детей, считая близняшек, из них всего три мальчика. Пару тысяч лет назад соотношение было обратным.

Какое-то время я обдумывала услышанное, потом высказала свои выводы.

– Я думаю, что это правильно. Ведь прежде, чем взять бессмертную жену, мужчина, как правило, ищет смертную, чтобы она родила ему ребёнка, и не одну. Процесс небыстрый, как я понимаю. Бывают и исключения, Гейб мне рассказывал про Алану и Себастьяна, но всё же… Джеффри, а сколько тебе лет?

– Две тысячи триста четырнадцать.

– Ну, нечто подобное я и предполагала. И у тебя жена-человек. Эрик твой первый ребёнок?

– Второй. Есть ещё дочь, Оливия.

– Так это у твоей дочери Гейб взял для меня одежду? Нужно будет поблагодарить при случае, – пробормотала я. – Ну так вот, о чём я? Просто, если бы девочек изначально рождалось бы столько же, сколько и мальчиков, представляешь, сколько бы им пришлось ждать своих мужей? Я ведь правильно понимаю, человеческие мужчины – не вариант?

– Вообще-то вариант. До обращения. И у нас были прецеденты. После перерождения это отпадает абсолютно. Полная физиологическая несовместимость. Мы всё же слишком... кхм... плотные, гораздо крепче людей. В паре оборотень – человеческая женщина это не такая уж и проблема, тут нужна лишь осторожность мужчины. В паре женщина-оборотень и человеческий мужчина – это проблема и, увы, неразрешимая. Когда-то давно, когда мы только изучали возможности своего организма и совместимости с людьми, у нас были пару раз подобные союзы. И оба раза всё заканчивалось трагически – мужчина был травмирован. Надеюсь, ты догадываешься, какая часть тела у него… страдала.

– Догадываюсь, – кажется, я покраснела. А ведь даже не задала свой главный вопрос. Ладно, о чём я там разговор-то вела? Ах, да. – Ну, вот, а теперь у тех же близняшек будет гораздо больший выбор среди тех, кто уже имеет детей, верно?

– Ты всё правильно поняла, Рэнди. Я пришёл в своё время к такому же выводу, только мне понадобилось для этого чуть больше времени.

– Я рада, что этим девчушкам не придётся ждать слишком долго, – я смотрела на четырёх девочек, идущих впереди, весело щебечущих и смеющихся. Пусть у них всё будет хорошо. И пусть они найдут свою любовь, как нашла её я.

У меня остался ещё один вопрос. Я долго ломала голову, с кем об этом поговорить, с Аланой или с Джеффри. Алана – женщина, Джеффри – врач. Оба могли дать мне ответ. Но вопрос был достаточно личным, точнее – интимным. А с Аланой мы ещё пока не настолько сблизились. Джеффри же я словно бы знала всю жизнь.

Поэтому, набравшись смелости, и надеясь, что волосы надёжно укрывают мои уши, имеющие привычку пламенеть факелами, если я смущаюсь, а тема вопроса была весьма смущающей, я глубоко вздохнула, и приступила к нелёгкому разговору.

– У меня есть ещё один вопрос, – я решила начать издалека, потому что, хотя Джеффри и врач, а за последние дни стал мне как брат, но он всё же мужчина.

– Отвечу на любой, если сам знаю ответ, – подбадривающе улыбнулся мне доктор, явно заметив моё смятение.

– Джеффри, я вот тут подумала – ты, наверное, изучил физиологию оборотней от и до?

– Надеюсь, что это так.

– И я ведь не так уж от вас и отличаюсь. Я холодная, как и вы, сильная, твёрдая, быстрая. И ещё – я регенерирую, так же как и вы.

– Не совсем так же. Гораздо быстрее.

– Тем более. Гейб сказал мне, что у вас, а значит и у меня, не только зарастают раны, но и отрастают потерянные части тела. У него, например, не только исчезли шрамы, но и восстановился потерянный глаз.

– Пока всё верно.

– Вот я и хотела бы узнать – всё утраченное восстанавливается?

– Нет, не всё.

– Но почему?

– Потому что не всё утраченное нужно нам настолько, чтобы это восстанавливать.

– Например?

– Например – молочные зубы. Было бы странно, если бы они вдруг заново вырастали в момент обращения, когда восстанавливается всё повреждённое и утраченное за время смертной жизни. Хотя, утерянные коренные всё же вырастают заново.

– Да, два набора зубов – это, пожалуй, перебор, – усмехнулась я.

– Или ещё пример – остриженные волосы и сбритая щетина. Это только в фильме «Интервью с вампиром» у девочки остриженные волосы мгновенно регенерируют до старой длины. Но не у нас.

– Да, я смотрела. И всегда смеялась в этом месте, – улыбнулась я.

– И ещё кое-что у нас не восстанавливается за ненадобность, точнее – у наших женщин. – Джеффри сделал паузу. – Девственная плева.

От неожиданности я резко втянула воздух, поперхнулась слюной и закашлялась. Девочки остановились и обернулись, с беспокойством глядя на меня, но Джеффри показал им жестом, что всё в порядке, можно идти дальше. Успокоившись и вытерев выступившие на глазах слезы, я растерянно пробормотала:

– Как... как ты?..

– Как я догадался? Ах, Рэнди, неужели ты думаешь, что ты единственная, кто подходил ко мне с этим вопросом?

– Разве нет? – пробормотала я.

– Нет, конечно. Больше половины наших женщин спрашивали меня о том же самом. Так что догадаться было не трудно. Особенно учитывая, что к этому всё и шло.

Я решила, что не буду, не буду, не буду смущаться! Передо мной доктор, с которым можно было говорить о чём угодно, включая физиологию. И всё равно – мои щеки заполыхали огнём.

– В чём вообще смысл девственной плевы? – размеренно, словно читая лекцию, продолжил Джеффри, глядя вдаль, явно избегая моего взгляда, чтобы не смущать ещё больше. – Защищать половые органы девочки от инфекции до полного созревания и начала половой жизни. После этого необходимость в ней отпадает. Так что природа, в мудрости своей, решила, что регенерировать этот, уже ставший бесполезным, орган бессмысленно и, в общем-то, жестоко. И я согласен с природой.