– Хорошо. На вот, отнеси туда. Кстати, мне кажется, кое от чего вы не откажетесь и после сытного ужина. – С этими словами я достала из сумки пакет с конфетами и ещё несколько – с фруктами. – Думаю, под фильм вы всё смолотите.

– Точно! – воскликнул Томас и, вцепившись зубами в грушу, начал срывать обёртку с шоколадного батончика. Я мысленно пожала плечами – если ему так вкуснее, то пускай ест одновременно и то, и другое, мне не жалко.

В этот момент вернулся Кристиан, но не стал заходить в палату.

– Рэнди, можно с тобой поговорить? Наедине.

– Да, конечно, – я не имела представления, о чём он собирается со мной говорить, но отказываться не собиралась.

– Идите-идите, я пока почитаю, – вытаскивая из-под подушки планшет, милостиво отпустил нас Томас. – Фильм потом досмотрим.

К моему удивлению, Кристиан вышел из клиники и, усевшись на крыльцо, предложил мне присесть рядом. Я не возражала. Лаки тут же воспользовался этим, положив голову мне на колени, и я стала рассеянно почёсывать его за ухом. Кристиан молчал, глядя куда-то вдаль. Мне было любопытно, о чём он хочет поговорить, но я тоже молчала, решив его не торопить. Наконец он вздохнул и, всё так же глядя куда-то вдаль, пробормотал:

– Я… хотел извиниться. Рэнди, прости меня.

– За что? – удивилась я.

– За тот поцелуй. Ну, при встрече…

– Ах, это… Так ведь ты уже извинился, и я тебя простила. К чему ворошить прошлое?

– К тому! Тогда я извинился потому, что мне велели. Потому, что так надо. Но я не чувствовал своей вины. «Подумаешь, чмокнул девушку при встрече, велика беда!» – думал я. Я не понимал…

– А что теперь изменилось?

– Гейб рассказал мне про явление нашего папаши. И за что ты его укусила. И меня словно обухом по голове ударило – я же начал превращаться в его копию! – парень со стоном уронил лицо в ладони. – Мне стало страшно. Я понял, что могу стать таким же, как тот, кого я ненавижу больше всего на свете! Прости меня, Рэнди! – подняв голову и взглянув прямо мне в лицо, серьёзно сказал он. – Клянусь, что никогда больше не стану так поступать. Никогда не стану целовать девушек, или вообще, кого бы то ни было, не получив на то согласия.

– Хорошо, Кристиан, я прощаю тебя. И я рада, что ты принял такое решение. Уверена, подавляющее большинство девушек встречали твой поцелуй с восторгом.

– Угу, – выдавил он.

– Но большинство – не все.

– Я понял. И скорее отгрызу себе руку, чем опять буду вести себя как этот старый козёл.

Последние слова парень выплюнул с такой злостью, что я аж вздрогнула. Да, я знала, что в семье к Алексу относятся более чем прохладно, сторонятся его. Титул «отец года» был придуман явно не для него. Но такая откровенная ненависть…

– Кристиан, а за что ты так его ненавидишь? – не удержавшись, спросила я.

После долгой паузы, когда я уже перестала надеяться на ответ, Кристиан глухо уронил:

– Он убил мою девушку.

– Он убил мою девушку.

– Что?! – ахнула я. Всякое я могла ожидать, но убийство! Да ещё и девушку сына?! С ума сойти...

– Точнее – из-за него она покончила с собой. Для меня это то же самое, как если бы он выстрелил ей в сердце. Или свернул шею. В общем, для меня он – убийца!

– Что произошло? Конечно, если тебе тяжело вспоминать...

– Вспоминать? Я и не забывал. А этот его приезд... Славно вновь вскрыл старую рану... Ладно, слушай.

Кристиан уткнулся взглядом в свои ладони, лежащие на коленях, и заговорил, медленно, словно подбирая слова.

– Её звали Пенни. Пенелопа. Она очень стеснялась своего имени. Её отец увлекался произведениями Гомера, что-то связанное с его работой, вот и назвал.

– Пенелопа, – медленно, стараясь распробовать, произнесла я. – Красивое имя. Но я бы тоже его сократила.

– Её братьев зовут Одиссей, Ахилл и Гектор. Как они выжили в средней школе с такими именами – уму непостижимо. Но я отвлёкся. Я тогда как раз учился в Оксфорде, на медицинском факультете, на последнем курсе, а она пришла на первый. Она была хорошей, скромной девочкой. Я увидел её в библиотеке и влюбился. Но она шарахалась от меня, как чёрт от ладана.

– Почему? – удивилась я.

– Я же говорю – она была очень хорошей девочкой. Скромной, застенчивой, считающей себя непривлекательной. А я считался плейбоем. Потому что вокруг меня постоянно вились девушки. Считали, что я – красавчик, – он смущённо улыбнулся.

– Ты и есть красавчик, – негромко рассмеялась я. – Вы тут все красавчики, эта ваша видовая особенность.

– Ну, да, моей заслуги в этом нет. Но девушки действительно искали моего общества. Мне это льстило. Я встречался с ними, гулял, ходил в кино, в клубы, в кафе. Ну, в общем, туда, куда ходит молодёжь.

– На вечеринки, – понимающе кивнула я.

– Нет, Рэнди, вечеринок я как раз избегал.

– Почему?

– Слишком опасно. Это после перерождения на нас перестаёт действовать алкоголь, а сейчас я вполне способен опьянеть. И наркотики на меня тоже пока влияют. А на вечеринке можно даже не понять, что пьёшь спиртное, там даже самый безобидный напиток может быть втихаря приправлен алкоголем. А нам категорически нельзя терять контроль над сознанием, понимаешь?

– Ещё бы! Конечно, понимаю. Итак, на вечеринки ты не ходил, но с девушками встречался?

– Да. Но всё было... невинно. Я в то время всё ещё был...

– Девственником? – подсказала я.

– Да, – кивнул Кристиан. – Знаешь, когда нужно постоянно хранить тайну, привыкаешь сторониться людей, не сближаться ни с кем. И в то время я считал, что для физического сближения нужно хотя бы немного знать человека. Ведь при этом нельзя не приоткрыть часть своей сущности.

– Холодная кожа, – хмыкнула я, и Кристиан кивнул. – Мне это знакомо. Сама людей сторонилась. Итак, ты умудрился заработать репутацию плейбоя, оставаясь невинным. Круто!

– Знаю, звучит нереально, но так оно и было. Если девушке не удавалось завлечь меня в постель, она считала, что именно ей не повезло, и, чтобы «не терять лицо», она врала остальным, что у нас всё было. Так что слава бежала впереди меня, и Пенни, наслушавшись о моих похождениях, считала, что ничего хорошего из проявленного мною в отношении неё внимания не выйдет.

– Знаешь, я бы отреагировала точно так же.

– Вот когда мне аукнулась моя ничем не заслуженная репутация, хотя прежде это мне даже льстило. А Пенни мне очень понравилась. Очень. Я влюбился с первого взгляда, когда увидел её, несущую к столу в читальном зале стопку книг. Она не была красоткой, из тех, которые заставляют мужчин оборачиваться вслед. Нет, её красота была тихой, её нужно было рассмотреть. Господи, какие у неё были глаза! Огромные, светло-серые, они открыто смотрели на окружающий мир. В них отражалась её чистая душа. Мне сложно описать её, но ты просто поверь, что более светлого человечка мне встречать не доводилось.

– И что произошло?

– Мне понадобился почти месяц, чтобы она хотя бы стала со мной разговаривать. Преодолевать её недоверие пришлось гораздо дольше. Помогло то, что я заметил, что именно из предметов даётся ей наиболее сложно, и предложил свою помощь. И почти полгода прошло до нашего первого поцелуя.

– Вот это да! – я аж присвистнула, недоверчиво глядя на парня.

– Именно так. Да, не очень-то типично для «плейбоя». Но я готов был ждать сколько угодно. Понимаешь, я любил её.

– И что же случилось?

– Случился Алекс. Этот кобель, без малейшего представления о порядочности. Эгоист с моралью мартовского кота. Он вдруг заявился ко мне со словами: «Поживу у тебя недельку». Похоже, ему нужно было где-то перекантоваться, видимо, снова проигрался.

– Он игрок?

– Ага. Адреналинщик хренов! Скучно ему, видите ли! Ни войн, но крестовых походов, ничего, где можно пощекотать себе нервы.

– Войн, по-моему, и сейчас в мире хватает.

– Нет, это не то. Ему бы врукопашную. Или в блестящих доспехах, на боевом коне, впереди орущего войска, мчащегося в атаку на врага. А сейчас какие войны – перестрелки, взрывы, дым. Выпендриться и покрасоваться не получится. Вот и пристрастился к играм. Когда выигрывает, а когда и проигрывается в пух и прах. Дома свои закладывает, машины. Гейб раз и навсегда сказал ему – что тебе даю, трать как хочешь, сверх того не получишь ни цента. Денег нет – приезжай в Долину, еда и жилье бесплатные, но долги свои оплачивай сам! Крутись, как хочешь!