В этот момент раздался негромкий стук о дверной косяк, поскольку сама дверь была нараспашку. Оглянувшись, мы увидели стоящую в дверном проёме Линду. Томас тут же набычился, исподлобья сердито глядя на неё. А мне было просто любопытно – что ей нужно? Это быстро выяснилось.

– Я просто хотела извиниться, – неохотно выдавила она из себя, глядя на мальчика. – Я не хотела тебя ранить, это вышло случайно. Но мне всё равно очень жаль.

Томас в растерянности посмотрел на неё, не зная, как реагировать. Потом вопросительно взглянул на меня. Я ободряюще кивнула.

– Я прощаю тебя за то, что ты меня ранила. Я, в каком-то смысле, сам виноват. Но ты не должна была пытаться убить Лаки.

– Она не пыталась, – негромко сказала я. – Просто хотела меня напугать.

И Томас, и Линда взглянули на меня одинаково округлившимися от удивления глазами.

– Откуда ты знаешь? – прищурилась Линда.

– Томас записал всё на телефон. Так что – я это разглядела. Ты ударила мимо. Сознательно промахнулась.

Какое-то время Линда задумчиво смотрела на меня, покусывая нижнюю губу. Потом, словно приняв какое-то решение, мотнула головой в сторону коридора.

– Выйдем? Нужно поговорить. – Она взглянула на Томаса, а потом снова перевела взгляд на меня. – Наедине.

– Хорошо, – я поднялась с кровати, на которой сидела, болтая с Томасом. Он схватил меня за руку, отрицательно мотая головой. Я успокаивающе похлопала его по руке. – Не волнуйся, Линда меня не тронет. Теперь она знает, что я сильнее.

– Да уж, – хмыкнула та. – Мне хватило. Повторения не хочу.

– Доедай пока мороженое, – подмигнула я Томасу и вышла вслед за Линдой в коридор, а потом – в её палату. За моей спиной послышались звуки компьютерной игры – Томас не собирался скучать, пока меня не было.

Войдя в свою палату, Линда повернулась ко мне.

– Я уезжаю. Сегодня. Как только соберу вещи.

– И куда поедешь? – спросила я исключительно для поддержания разговора. Мне это было не особо интересно, но сам факт отъезда меня порадовал.

– В Австралию. – Я присвистнула. Неблизкая поездочка. – Оставаться здесь я просто больше не смогу. Мальчишку мне не простят.

– Гейб сказал, что не станет тебя наказывать.

– Здесь не только Гейб живёт. Вся семья теперь ненавидит меня. Причинить вред ребёнку – в нашей семье это самое страшное из всех возможных преступлений. И никому не докажешь, что я не собиралась его трогать. Вред нанесён. Мной. И я теперь словно прокажённая.

– Но на записи видно...

– Да какая разница?! Хотела, не хотела – мальчишка мог умереть. И умер бы, если бы не ты. И это именно мои когти вонзились в его ногу, а не чьи-то ещё. Думаешь, мне легко это осознавать?

– Мне казалось, что ты не особо любишь Томаса.

– Не особо люблю? Да я терпеть не могу ни его, ни всех его сопливых братьев и сестёр. Они вечно крутились под ногами, отвлекая на себя всё внимание Гейба, а мне практически ничего не оставалось. Какая уж тут любовь! Я просто мечтала, чтобы мальчишка исчез. Куда угодно – к отцу, к сёстрам или другим братьям, да хоть в скаутский лагерь! Но это не значит, что я желала ему смерти. И уж тем более – не от моих рук. Я не детоубийца! Я даже шавку твою трогать не собиралась. Просто хотела наподдать тебе, отвести душу. А вышло... то, что вышло.

– Знаешь, в чем твоя ошибка, Линда? Ты воспринимаешь Гейба отдельно от семьи, а он идёт в комплекте. Тебе лишь нужно было осознать это и принять его ребятишек – и ты бы получила их любовь.

– Мне не нужна была их любовь! Мне нужен был только Гейб.

– Твоя потеря, – пожала я плечами. Похоже, нет смысла что-то объяснять, мы говорили на разных языках.

– Да, я потеряла Гейба, как только ты появилась здесь. Потеряла саму возможность хоть когда-нибудь получить его. Я поняла это, едва увидев вас вместе.

– Это настолько бросалось в глаза?

– Любому, кто знал прежнего Гейба.

– Прежнего? – нахмурилась я. – Разве он был другим?

– О, да. Поверь, для меня было настоящим шоком увидеть вас вместе. Он прижимал тебя к своему боку, практически приклеил к себе.

– Ну, в общем, да. Гейбу нравится обниматься, что здесь такого? Это же нормально.

– Для кого угодно, только не для него! Я знаю Гейба... много лет...

– Скорее уж – много веков, верно?

– Да, веков! Что уж тут скрывать? Ну так вот, за все эти века я ни разу не видела, чтобы он обнял хоть кого-то.

– Не может быть! – я была просто ошарашена этим заявлением. Это было совершенно не похоже на Гейба.

– Представь себе! Он всегда держался очень отстранённо, избегал любых физических контактов, насколько это возможно. Он мог погладить ребёнка по голове, похлопать мужчину по плечу, подать руку женщине, если это требуется, джентльмен, как-никак. Но, в принципе – это и всё.

– А как же жёны? – мне до сих пор казалось, что она рассказывает о ком-то другом, но никак не о Гейбе.

– А что жены? Он всегда был с ними предельно вежлив, заботлив и обходителен, отдадим ему должное. Удовлетворял все их нужды, окружал комфортом, насколько возможно. Но я никогда не видела, чтобы он, как другие мужья, приобнял жену, поцеловал, пусть не в губы, хотя бы просто в щеку или в волосы, как-то ещё проявил свою привязанность. Уж не знаю, что там происходило у них в постели, но не думаю, что и там он особо нежничал с ними. По крайней мере, мне приходилось выполнять всю работу самой. – Линда отвернулась к окну и говорила, глядя куда-то вдаль. Словно бы и не мне рассказывала, а просто вспоминала вслух. – Он лишь позволял любить себя, никакой инициативы, никаких объятий, ласк...

– Ну уж этому я ни за что не поверю! – не выдержала я. – Это уж точно не про Гейба!

Линда резко отвернулась от окна и вперила в меня прищуренный взгляд.

– Да вы уже переспали! – ахнула она. – И что, ты хочешь сказать, что он сам тебя ласкал?

– Я ничего не хочу сказать! – Мои уши запылали. Как я вообще вляпалась в этот разговор?!

– Черт! Я так и думала! И что, тебе даже не пришлось всё время быть сверху?

– Без комментариев! – взвыла я. Не хватало ещё обсуждать с ней нашу с Гейбом интимную жизнь.

– Да что же в тебе такого?! Тебя же от земли не видно! У тебя и сисек-то нет!

– Есть! – не выдержала я. – У меня всё есть!

Если она не заткнётся, я её ударю!

– Линни, прекрати немедленно! – раздался хлёсткий голос от двери палаты. Оглянувшись, я увидела стоящего в дверях Лайонелла. – Ты снова устраиваешь скандал?

– Но папа! – Линда заметно сникла. – Почему она, а не я? Ну что, что он в ней нашёл, чего нет у меня?

– Возможно, душу, – ответил он ей. – Пойдём, Линни, ты уже достаточно меня опозорила. Извини мою дочь, Рэнди, больше она тебя не побеспокоит.

Он развернулся и направился к выходу, Линда безропотно последовала за ним.

Какое-то время я просто стояла, глядя в стену и пытаясь осмыслить услышанное. У меня не соединялся в голове Гейб, описанный Линдой, и Гейб, которого знала я. Неужели он и правда был таким... букой? Неужели моё появление так его преобразило? Вспомнились слова Вэнди в первый же вечер моего появления в доме Гейба: «Что это с дядей Гейбом? Он вообще не любит «телячьих нежностей», как он это называет». Выходит, это стало заметно с самого начала? Всем окружающим?

– Похоже, тебе подбросили тему для размышления? – в дверях стоял Джеффри, глядя на меня с доброй улыбкой.

– Это правда? Про Гейба.

– Ну, каков он в постели, я не в курсе, – усмехнулся доктор, и я снова покраснела. – А вот насчёт всего остального – правда. Ты словно бы возродила его, Рэнди. Я знаю его уже более двух тысяч лет, но никогда не видел таким, как сейчас – счастливым, жизнерадостным, ласковым, даже игривым. Живым. Вся Долина видит его преображение и радуется. Он слишком долго был... не целым.

– Я тоже, – призналась я. – Была не целой. Только рядом с ним я словно бы проснулась от долгой спячки.

– Я рад за вас, вы заслужили возможность быть счастливыми. Кстати, а что насчёт твоего преображения? Ты обещала подробности.