Вернувшись на кухню, я наложила в миску сосисок, в другую налила воды – Лаки не останется голодным, когда проснётся. Вытащив из холодильника три ведёрка с разным мороженым, из тех, что мы привезли по заказу Томаса, я поскакала в сторону клиники. Улицы снова были пустынными, как в тот раз, когда мы гуляли здесь с Томасом и Лаки. Добравшись до нужного мне здания, я вошла и постучалась в кабинет Джеффри.
– Привет! У вас тут есть часы посещений, или визиты позволены в любое время?
– А, наша маленькая героиня! Заходи-заходи, здесь тебе всегда рады.
– Ой, не называй меня так! Какая я героиня? Кстати, можно я у тебя в холодильнике часть мороженого оставлю? Три пинты Томас точно за раз не осилит.
– Конечно, можно, давай, поставлю. А насчёт героини… – Джеффри закрыл холодильник и серьёзно взглянул на меня. – Рэнди, ты осознаёшь, что за последние несколько дней ты спасла уже троих членов нашей семьи. Тебе здесь скоро памятник поставят, честное слово. Это я ещё Гейба не присчитал.
– А что с Гейбом? Он же вроде в порядке…
– Да, в порядке, в полном порядке. Теперь. Спасти ведь можно по-разному.
– Я не понимаю.
– Как-нибудь я тебе объясню. А пока – не хочешь увидеть Томаса? Он уже часа два как проснулся.
– Конечно! Разговор, я думаю, подождёт, а парнишка, наверное, скучает. Болеть всегда скучно. – Тут я спохватилась. – Ой, Джеффри, а ложка у тебя есть? Я забыла…
– Есть, есть, у меня тут всё есть, держи. И беги, обрадуй маленького лакомку. А потом поговорим. Мне безумно интересно твоё преображение. У меня куча вопросов.
Я уже подошла к двери, как меня осенило.
– Джеффри, надо бы мою кровь и Каролине дать. Вдруг поможет, рана-то у неё ещё довольно свежая.
– Спасибо, Рэнди, но я уже взял на себя смелость перелить вчера Каро немного твоей крови. Она всё ещё моя пациентка. Хотя я и отпустил её домой, но навещаю по нескольку раз в день. Вот и решил испробовать на ней новое лекарство.
– Правильно, – покивала я. – Хорошо, что ты сам догадался. Надеюсь, ей поможет.
– Томасу помогает. Я видел в своей жизни много ран и могу заявить совершенно определённо – у него заживление происходит явно ускоренными темпами. Подумать только – целебная кровь! Я всё ещё в лёгком шоке от этого.
– Я от этого в тяжёлом шоке, – ухмыльнулась я. – Но я держусь. Ладно, я ещё вернусь, пообщаемся. У меня есть для тебя пара сюрпризов по поводу моего обращения.
С этими словами я шмыгнула в коридор, хихикая при мысли, что мне удалось заинтриговать доктора. Зайдя в палату Томаса, я увидела, что он сидит в постели, опираясь на подушки и уже ничем не напоминая вчерашнего умирающего. В руках у него был планшет, на котором он азартно во что-то играл. Увидев меня, он тут же отложил планшет и, радостно завопив моё имя, протянул ко мне руки. И когда я наклонилась к нему – крепко обнял меня, уткнувшись лбом мне в шею. Раньше парнишка такого не делал, вообще-то мальчики его возраста считают «телячьи нежности» чем-то абсолютно для себя неприемлемым, но, видимо, после вчерашнего многое изменилось. У меня с этим проблем не было, так что я аккуратно прижала к себе мальчика, помня о его хрупкости.
– Спасибо, Рэнди, – пробормотал он мне в плечо, а потом поднял голову и заглянул мне в глаза. – Джеффри сказал, что сейчас во мне твоей крови больше, чем моей собственной. Так что теперь ты – моя сестра. Кровная сестра.
Я почувствовала в горле комок при мысли, что могла потерять этого чудесного мальчика, который стал мне родным ещё до того, как мы стали «кровными родственниками». Какое счастье видеть его таким бодрым, улыбающимся, живым. Чмокнув его в макушку, я продемонстрировала руку, в которой держала ведёрко с мороженым.
– Посмотри-ка, братишка, что я тебе принесла.
Лирический момент как ветром сдуло – Томас радостно взвизгнул и потянулся к мороженому, быстро сорвал с ведёрка крышку, зачерпнул полную ложку, сунул в рот и блаженно застонал.
– Как же здорово! – бормотал он, наковыривая следующую порцию. – Джеффри принёс мне на завтрак кашу. Представляешь?! Овсянку! Сказал, что это для меня сейчас очень полезно. Правда, с вареньем, но всё равно. – Проглотив следующую ложку мороженого, он продолжил жаловаться: – И я эту кашу съел, представляешь!? Всю! Я был такой голодный, а выбора-то не было.
– Зато с неё у тебя появятся силы, – наставительно проговорила я, счастливая, что эту кашу пришлось есть не мне. Терпеть не могу овсянку! – Я принесу тебе на обед что-нибудь повкуснее. Есть пожелания?
– Котлеты! – тут же воскликнул Томас. – Такие же, как ты жарила в прошлый раз.
– Договорились, – кивнула я. – Кстати, в холодильнике у Джеффри стоят ещё два ведёрка, черничное и киви. Съешь попозже, когда ещё захочешь.
– Обязательно, – кивнул Томас, уплетая мороженое за обе щеки. – Как Лаки?
– Передаёт тебе привет, – улыбнулась я. – А если серьёзно – с ним всё в порядке, он уже почти проснулся, когда я уходила. Если хочешь, в обед я приведу его сюда. Внутрь его, конечно, не пустят, но я подниму его к твоему окну, и ты сможешь помахать ему. Думаю, он тоже был бы не прочь повидать своего спасителя.
– Ой, да ладно... – засмущался Томас, но ему явно было приятно.
Мои слова не были пустым комплиментом. Парнишка ведь рискнул собой, чтобы спасти собаку, это многое о нём говорило. Человек – это либо с детства, либо никогда...
– Кстати, а сам-то ты как себя чувствуешь?
– Нормально. Небольшая слабость и всё, Джеффри говорит – это от кровопотери, стресса и наркоза, всего понемногу. А в остальном – я в порядке.
– А как раны? Сильно болят?
– Вообще не болят, Джеффри мне что-то там вколол, и я вообще этого места не чувствую. Он говорит, что незачем терпеть боль, если есть способ этого избежать, мы ведь уже не в Средневековье живём.
Я не знала, сколько лет Джеффри, но что-то мне подсказывало, что Средневековье он всё же застал, так что ему есть, с чем сравнивать.
– А когда тебя отпустят домой, не знаешь?
– Точно не знаю, но определённо не сегодня. Джеффри хочет понаблюдать за моими ранами. Он говорит, что заживление идёт просто семимильными шагами, но пока не снимет швы – вставать мне нельзя. Так что Кристиан меня на руках таскает.
И парнишка кивнул головой в сторону неприметной двери, за которой, как я уже знала, располагался санузел.
– А сам-то Кристиан сейчас где?
– Он отправился забирать свой мотоцикл, который так и остался в лесу. Ох, и разозлился же он, когда узнал, что я взял его без спроса. Сказал, что если бы я был сейчас здоров, он бы мне наподдал по-братски так, что я сидеть бы не смог. Но теперь мне придётся месяц мыть его мотоцикл, после того, как я поправлюсь. Лучше бы наподдал...
– Наподдаст ещё, не переживай, какие твои годы, – хмыкнула я. – Думаю, это не первый и не последний твой косяк. Слушай, а как он туда доберётся? Он же пока быстро бегать не может, да и по горам, напрямик у него не получится. И мотоцикл ты у него угнал. На велосипеде?
– Он хотел. Но Зак как раз ехал в Огасту, так что полпути его подвезёт, даже больше. Вот он и поехал.
– Слушай, мне вот что непонятно – как же Зак ездит в Огасту, если дерево как лежало на дороге, так и лежит? Неужели каждый раз переносит свою машину? Мне это ещё вчера в голову пришло, да как-то закрутилась, забылось. А теперь вот – вспомнилось.
– В принципе, машину можно и перенести. Но вообще-то там есть объездная дорога. Её практически не видно, она замаскирована, но все свои её знают. А дерево для посторонних, если они всё же попытаются приехать. Нечего им тут делать!
– И многие пытались?
– Бывало. Какие-нибудь исследователи, геологи-биологи, для которых слова «Частная территория» – пустой звук. Туристы всякие. Если просто заблудились – наши их встречали и выводили из леса, а если какие экстремалы специально лезли – тех и припугнуть можно.
– Припугнуть? Пантерами?
– Ага! Для того и патрулируют. Можно даже не показываться – достаточно в кустах пошуршать, потопать, а лучше всего – порычать. В этом случае всякие любопытствующие драпают, забыв своё имя.
