«А? Что такое?»

«Ну… В общем, меня не усыновляли. Официально я считаюсь родным ребёнком своих приёмных родителей. Так что, никакой архив тут не поможет. Разве только сведения из больницы – можно попытаться там её вычислить…»

«Так, а вот с этого момента поподробнее. Что значит – считаешься их ребёнком?»

«То и значит. Нас поменяли с тем ребёнком, с мёртвым».

«Рэнди, пожалуйста, сосредоточься. И расскажи мне, максимально подробно, всё, что тебе известно об этой подмене. Всё, что только знаешь, любую мелочь!»

«Не так уж и много я знаю. Ладно, слушай, но имей в виду – самой мне никто ничего не рассказывал. Я просто подслушала, как моя приёмная мать признавалась в этом своему мужу – он же тоже был не в курсе. Ей пришлось признаться, чтобы объяснить, откуда у них в семье вдруг появился такой… хм… нестандартный ребёнок».

«Интересная формулировка. Но я внимательно тебя слушаю».

«В общем, так. Мой приёмный отец довольно богат. Как я поняла – он женился на своей любовнице, когда она забеременела. Позже утверждал, что женился по любви, по крайней мере – он её не бросил, поняв, что я – не от него. А это дорогого стоит».

«Он это понял? Не зная о подмене? И каким же образом?»

«Группа крови. У меня – первая, у него – четвёртая. Даже никаких других анализов не нужно – в этом случае отцовство исключено полностью».

«Пожалуй. Ну, а с тобой-то что?»

«Не перебивай – узнаешь! В общем, его жена, видимо, в его любви уверена не была. Считала, что не будь ребёнка – он бы не женился. И когда, во время планового осмотра перед родами, врач сообщил ей, что сердце ребёнка остановилось – она решила, что муж её теперь бросит. Его ли самого она не хотела терять, или его деньги – я не в курсе. Но, в любом случае, она испугалась. И предложила врачу огромные, по её словам, деньги за живого ребёнка».

«Неслабое требование, – хмыкнул Голос. – И где, по её мнению, врач должен был раздобыть ей ребёнка? Родить сам?»

«Я не знаю, о чём она думала. Ты про состояние аффекта слышал? Не думаю, что она в тот момент была особо адекватна. Но, как ни странно, у врача нашёлся вариант. Он сказал ей, что в больницу как раз поступила мать-одиночка, которая собирается отказаться от своего ребёнка, отдать его на усыновление. И он может подменить детей: мёртвого запишет отказником, а отказника, то бишь меня, отдаст ей. У детей был разный пол, но УЗИ ведь частенько ошибается, верно? Кто обратит на это особое внимание? В общем, так они и сделали. Моя приёмная мать получила ребёнка, которым могла удержать мужа, доктор – нехилую денежку, а я – семью, которая хотя и не особо меня любила, по сравнению с другими детьми, родными, но всё же растила и где-то даже баловала. Вот такая моя история».

Какое-то время Голос молчал. Потом, очень медленно, с расстановкой, проговорил.

«Рэнди, где и когда ты родилась?»

«В Портленде. Двадцать восьмого декабря тысяча девятьсот девяносто пятого года».

«Господи! – буквально простонал Голос. – Я поверить в это не могу… Рэнди, пожалуйста, подойди к зеркалу. Пожалуйста!»

Меня несколько удивила эта просьба, но мне было не сложно. Собираясь встать, я сообразила, что полностью обнажена. Хорошо, что в таком виде к зеркалу не подлетела. Пошарив глазами вокруг, я заметила футболку Гейба, в которой провела почти весь вчерашний вечер, небрежно повисшую на спинке кровати. Стараясь не встречаться глазами ни с какими отражающими поверхностями, вроде полированных стенок тумбочки, я доползла до изножья кровати, на которой впору было в футбол играть, и быстро натянула на себя это импровизированное платьице. После чего пошлёпала в ванную, впервые обратив внимание на разбросанные по полу ошмётки одежды.

Четвёртый комплект, второй за день – это явно был мой личный рекорд. Хорошо хоть, что это не моя одежда, пусть Гейб сам своей племяннице объясняет, куда делись одолженные мне вещи. Впрочем, учитывая, что Гейб оплатил все мои покупки в Грейт-Фолс, он имеет полное моральное право рвать мою одежду хоть каждый день.

Зайдя в ванную, я встала перед зеркалом, слегка ужасаясь тому, что было у меня на голове. После довольно бурной ночи часть волос выбилась из французской косички и стояла дыбом. Я начала быстро расплетать её, пальцами пытаясь как-то разобрать и пригладить спутанные пряди.

– Приходи ко мне в пещеру – будем мамонтов пугать, – оценила я свой внешний вид. Бедняга Гейб – увидеть такое чучело с утречка, наверное, не самое приятное зрелище.

Уставившись в зеркало, я ждала реакции Голоса. Он молчал.

«Ну? – не выдержала я. – И каков вердикт?»

«Да, да, конечно… – пробормотал Голос, и мне показалось, что говорит он это не мне, а, вроде бы, самому себе. – Твои волосы… Поверить не могу… Это ты… Господи… Как он мог?!»

«Коул, ты в порядке?» – его бормотание заставило меня заволноваться.

«Да, да, в порядке. Я в порядке. Конечно… – снова забормотал Голос, но, словно взяв себя в руки, стал говорить ровно и чётко. – Послушай, Миранда, я абсолютно уверен, что знаю, кто ты такая. Но, прежде чем сказать тебе или кому-то ещё, я должен всё окончательно проверить. И как только у меня будут на руках доказательства…»

«Может, хотя бы намекнёшь?»

«Я скажу тебе, обязательно скажу, просто не сейчас. Мне нужно время, чтобы всё это осмыслить. Но скоро мы увидимся, обязательно. Очень скоро. Очень…»

Голос говорил сумбурно, явно сильно волнуясь. А потом замолчал. Я подождала ещё немного – тишина.

«Коул, ты ещё тут?»

Нет ответа.

«Коул, а ты вообще-то кто? В кого я хоть превращаюсь?»

Глухо, как в танке. Ну, вот, закидал меня вопросами, а сам ничего не рассказал. А я, дурочка такая, тоже ушами прошлёпала, ничего не спросила. И когда теперь прикажете ждать ответов? Одно утешало – судя по тому, как Голос отреагировал на дату моего рождения, он определённо знал, кто я и откуда взялась. Ладно, прожила почти двадцать пять лет непонятно кем, и ещё несколько дней смогу прожить.

Теперь, когда Голос отключился, я поняла, как много хотела у него узнать. Впору список составлять, чтобы в следующий раз, когда он выйдет на связь, не растеряться, а спросить всё, что меня интересует. Эх, я же хотела узнать, кем ему приходится Джереми. Ну, может, малыш захочет со мной вскоре побеседовать – и я смогу спросит у него, кем ему приходится некий Коулберт Кэмерон. Судя по всему – они довольно близкие родственники, раз Коул слышал мою сказку. Но у Джереми столько родственников, что сейчас я даже не могла вспомнить, упоминал ли он когда-нибудь кого-то по имени Коул? Ладно, что теперь гадать, нужно набраться терпения и ждать.

Поняв, что поспать ещё немного, как планировала, не удастся – я уже «разгулялась» и больше не усну, – я решила навестить Томаса, пока Гейб работает. Судя по всему, он ради меня совсем дела забросил, не буду ему пока мешать. Выйдя из ванной, я собрала и выбросила ошмётки одежды, потом пошла в свою комнату, где взяла комплект чистой одежды и направилась в душ. Прежде чем раздеться, я завесила полотенцем зеркало. На всякий случай. Теперь придётся жить с оглядкой. Думаю, первым пунктом в моём списке должен стать вопрос, как именно я могу сделать так, чтобы никто не залез в мою голову в тот момент, когда это будет абсолютно неприемлемо.

Покончив с утренним ритуалом, я спустилась вниз и обнаружила, что Лаки, ранее спящий крепким, практически анабиозным сном, уже как-то реагирует на окружающий мир. По крайней мере, когда я погладила его, он слабо завилял хвостом и сделал попытку лизнуть мне руку, не открывая глаз. Это радовало, похоже, с псом действительно всё в порядке. Приоткрыв входную дверь на случай, если он проснётся, и ему приспичит, я отправилась на кухню, где нарезала сэндвичей, половину из которых быстренько съела, а остальные сложила на большое блюдо и, прихватив бутылку с газировкой, поднялась в кабинет Гейба.

Он сидел перед компьютером, по монитору которого бежали какие-то цифры и графики, и разговаривал сразу по двум телефонам – стационарному и мобильному. Я поставила тарелку и бутылку на край стола, легонько коснулась губами его виска и беззвучно прошептала: «Я к Томасу», изобразив пальцами шагающие ноги. Гейб отложил один из телефонов, поймал меня за талию, притянул к себе, легонько чмокнул в губы и, указав глазами на бутерброды, так же беззвучно ответил: «Спасибо». После чего вернулся к громко вопящей трубке – у кого-то были очередные проблемы, решить которые мог только мой Гейб. Бедняга, столько из-за меня пропустил, теперь разгребает, даже позавтракать некогда. Нелегка ты, жизнь магната!