Нечто постороннее, чужое, извне, хозяйничало внутри моего тела, и это было настолько странно, настолько непривычно, что сосредотачиваешься именно на этой странности, какой уж тут неземной восторг?

Ну, если подумать, то в целом, было довольно приятно – губы Гейба, легонько покусывающие мои, в данный момент безвольные, губы, его рука, ласкающая мою грудь, всё его тело, соприкасающееся с моим во многих местах, даже его мускулистые бедра, трущиеся об нежную внутреннюю поверхность моих ног – всё это было очень и очень приятно.

Даже то, что двигалось внутри меня, не доставляло никакого дискомфорта моему телу, только мозгу. Возможно, не будь это так странно – было бы, пожалуй, даже приятно. В каком-то смысле, эта часть тела Гейба тоже ласкала меня, как и его руки или губы, верно же? Ну, просто – изнутри. Непривычно. Странно.

А почему это Гейб снова замер и не двигается? Я подняла глаза и вопросительно взглянула на него. Теперь-то что не так?

– Миранда! – серьёзным тоном, но с чертенятами в глазах, произнёс он. – Сейчас же прекрати думать!

– А? – я слегка обалдела. Это как это – «не думать»?

– Не пытайся анализировать, просто расслабься и позволь своему телу получить удовольствие.

– Я... я попробую.

Гейб снова начал двигаться, и мои мысли тут же сосредоточились на происходящем внизу. Скажи человеку: «Думай о чём угодно, но только не о белой обезьяне», и он не сможет думать ни о чем, кроме белой обезьяны. И как прикажете выполнить просьбу Гейба? Это же нереально – выключить свой мозг!

Кажется, Гейб тоже это понял, поскольку решил «пойти другим путём», так сказать. Опершись на одну руку, он опустил вторую вниз, между нашими телами и коснулся той заветной кнопочки, которая абсолютно точно была создана для того, чтобы отключать мои мозги напрочь. В очередной раз пронзённая электрическим разрядом удовольствия, я разом забыла про все странности, необычности и непривычности. Всё, что я чувствовала – это пронзающие меня волны удовольствия, расходящиеся от той волшебной кнопочки, которые, как ни странно, усиливались ритмичными движениями внутри меня, словно резонатором. Вау, да это же здорово! Это же именно то, что было нужно мне и моему телу изначально. Это, оказывается, не что-то лишнее и инородное – это то, что дополнило меня, сделало цельной.

Вот, что крутилось теперь в моей голове, в то время как тело радостно приветствовало новые ощущения. Удовольствие накатывалось на меня волнами, внизу живота узлом стягивалось напряжение.

Движения Гейба ускорились, и это лишь подбросило дров в пылающий во мне огонь удовольствия. Мне хотелось быть ещё ближе к нему, ощущать его всем телом, слиться с ним. Я крепко обхватила ногами его бедра, скрестив лодыжки у него за спиной, вцепилась в его спину, возможно, расцарапав её до крови, но Гейб даже не дрогнул. Он тяжело дышал, двигаясь все быстрее, и пружина внутри меня сворачивалась все туже. Возле своего уха я вдруг услышала его хриплый шёпот:

– Давай же, моя девочка! Ты готова! Давай! Сделай это.

И я это сделала!

Его слова словно бы сорвали какой-то ограничитель. Сжатая пружина во мне резко распрямилась, посылая по всему моему телу волну чистейшего, незамутнённого удовольствия. Не в силах вынести такой напор ощущений, я выгнулась дугой, упираясь в кровать затылком и пятками, даже не заметив, в какой момент они упали со спины Гейба, издала пронзительный, звенящий вопль и, полностью обессиленная, рухнула плашмя на кровать, раскинув руки и ноги, и не в силах даже моргнуть.

Лишь на долю секунды отстав от меня, Гейб издал громкий полустон-полурык, напрягся, а потом рухнул на меня, такой же обессиленный. Его орган внутри меня содрогался, изливаясь, и от этого мне стало ещё приятнее. Не физически – здесь уже просто было некуда, а морально. Я тоже подарила ему удовольствие! Да, я знала, что мужчины получают удовольствие всегда, и вообще – он в одиночку проделал всю работу. Но это не мешало мне чувствовать некую гордость, пусть даже и неоправданную.

Какое-то время мы оба лежали, не в силах и пальцем пошевелить, и единственно, о чём я в тот момент подумала: «Хорошо, что я могу долго не дышать», потому что Гейб, навалившийся на меня, был тяжеленным. Но, видимо, собрав остатки сил, он перекатился на спину, удерживая меня при этом, так что теперь уже я лежала на нём.

Постепенно я начала приходить в себя и замечать окружающую меня реальность. Первое – это замечательная подушка, к которой я прижималась щекой и ухом, слушая сердцебиение, которое постепенно выравнивалось, так же как и моё. Вздымалась эта подушка тоже всё спокойнее, и я невольно стала дышать с нею в такт.

Второе – на «подушке» лежала не только моя голова, я, собственно, лежала на ней вся, целиком, грудь к груди, живот к животу, а... Ой, оказывается, мы до сих пор соединены с Гейбом, только не так плотно.

– Поздновато краснеть, – прожурчал мне в волосы довольный голос.

Я осознала, что губы Гейба прижаты к моей макушке, одна его рука играет с моими волосами, а другая всё ещё крепко обнимает меня, так и не отпустив после того, как он прижал меня к себе, переворачиваясь.

– Ты не можешь видеть, что я краснею! – из чувства противоречия пробормотала я.

– А ты в курсе, что у тебя румянец даже на попке?

– Не может быть! – ахнула я, приподняв голову и пытаясь рассмотреть свой тыл. Неужели румянец действительно и туда добрался?!

– Я пошутил! – расхохотался Гейб, потом всё же признался. – Твоя щека стала заметно теплее. И ухо тоже. Вот я и догадался.

Я снова улеглась на его грудь – чувствовала себя настолько довольной и расслабленной, что решила не обижаться на шутку. Было невероятно приятно лежать вот так, совсем близко, тело к телу, чувствуя, что теперь Гейб абсолютно и окончательно мой. А я – его, до последней клеточки, до последнего атома.

Я готова была лежать так хоть до завтра, но у Гейба были другие планы. Аккуратно придерживая меня, он перекатился на бок и опустил меня на постель, а сам встал. Я почувствовала лёгкое чувство потери, когда он выскользнул из меня, но успокоила себя мыслью, что это был не последний раз. Определённо не последний. Распробовав такое замечательное удовольствие, я собиралась и впредь наслаждаться им, притом как можно чаще.

Эти мысли проносились у меня в голове, в то время как я, без зазрения совести, любовалась обнажённым Гейбом, направляющимся к двери, за которой, по моим предположениям, находилась его ванная комната. Широченные, бугрящиеся мускулами плечи переходили в мощный торс, а потом – в стройные бедра и длинные, сильные ноги.

Мой взгляд задержался на упругих, подтянутых ягодицах – я никогда не думала, что у мужчин могут быть такие красивые ягодицы, но так оно и было. Немного полюбовавшись ими, я сообразила, что они не двигаются, подняла глаза и увидела, что Гейб остановился и, обернувшись через плечо, с широкой улыбкой наблюдает за тем, как я откровенно пялюсь на его задницу. Встретившись со мной взглядом, он подмигнул мне, и, насвистывая, продолжил свой путь и скрылся в ванной.

А я уставилась в потолок, пытаясь понять, как за каких-то три дня, умудрилась из, фактически, асексуального существа превратиться в такую развратницу? Хотя, Гейб, похоже, был совсем не против.

Не успела я додумать эту мысль, как Гейб вышел из ванной и направился к кровати. Мой взгляд невольно забегал по его мускулистой груди, по мощным рукам и кубикам пресса – что не было для меня чем-то новым, учитывая его наряд в нашу первую встречу, а потом спустился ниже – и вот там меня уже ждало нечто новенькое. Поняв, куда уставилась, я быстро отвела глаза, но было поздно – Гейб снова расхохотался.

– Клянусь, в этот раз у тебя покраснели даже пятки! Кончай смущаться, Миранда, это всё нормально и естественно, ты любуешься моим телом, а я – твоим.

И тут я осознала, что лежу на кровати, без единой нитки на теле, и даже не замечаю этого, настолько комфортно и расслабленно я себя чувствую. Понимая, что прятаться или пытаться прикрыться теперь будет уже просто глупо, я собрала волю в кулак, закопала смущение поглубже и осталась лежать не двигаясь. Хотя снова пялиться на Гейба уже не решилась.