– Пожалуйста, – улыбнулась я.

– Ну, что, девочки, пойдём домой?

– Нет, дядя Гейб, я ещё побуду тут с папой. А ночевать приду к вам.

– Договорились, малышка, – Гейб потрепал Вэнди по рыжеватым кудряшкам. – Кстати, Роджер, ты заметил, что дочка теперь практически твоя полная копия. Только без бороды.

– Заметил, – усмехнулся тот. – Мне нравится. Надеюсь, она останется такой подольше.

– Я собиралась завтра купить краску и снова сделать Вэнди блондинкой.

– Не обязательно, – девочка махнула рукой. – Я уже привыкла. Побуду пока папиной дочкой. Всё равно светлые волосы скоро отрастут, тогда срежем крашенные и всё. Мне начинает нравиться короткая стрижка, с ней удобнее.

– Ну и славно, – кивнул Гейб. – Тогда мы пошли.

И, привычно приобняв меня за плечи, направился к выходу. Но у дверей нас остановил голос Джеффри.

– Не хотите послушать, что мне удалось узнать?

Мы переглянулись.

– Я хочу, – шепнула я Гейбу.

– Мы хотим, – тут же ответил он Джеффри, и мы, вслед за доктором, прошли в кабинет.

– Итак, – начал он, когда мы все расселись на стульях. – У тебя, как и у нас – двадцать пять пар хромосом. Но ты и раньше это знала.

Вопрос был риторическим, но я кивнула.

– Я сделал сравнительный анализ твоей и нашей крови, – продолжил Джеффри. – Человеческие хромосомы, которые есть и у тебя, и у нас, меня мало интересовали. Поэтому я сосредоточился именно двух на последних парах, которые отличают нас от людей. Конечно, за прошедшие часы я смог сделать лишь самый поверхностный сравнительный анализ, и то, лишь благодаря суперсовременному оборудованию у меня есть хоть какие-то результаты. Но уже могу сказать совершенно определённо – сходство наших видов просто невероятно! Совпадение – более девяноста пяти процентов!

– Я в этом и не сомневался, – притягивая меня к себе ещё ближе, промурлыкал Гейб.

– Но что с остальными пятью процентами? – поинтересовалась я.

– Не знаю, – пожал плечами Джеффри. – И вряд ли когда-нибудь узнаю. Для этого нужно расшифровать и наш, и твой геномы, а мне это неподвластно. Но мы же и так знали про отличия. То, что ты переродилась практически ребёнком, и после этого продолжала расти, то, что ты в детстве не отличалась от человеческих детей – это очень заметные отличия от нас, но при всём том весьма незначительные на фоне общего сходства. И ещё – ты определённо оборотень. Эту группу генов я могу отличить, хотя весь геном мне и не подвластен. Но вот в кого ты сможешь превращаться – вопрос открытый. И узнаем мы это только по факту. Здесь я бессилен.

– Ну и ладно, – пожала я плечами. – Здорово, что я тоже оборотень, а в кого смогу превращаться – не столь уж принципиально. Главное, что в человеческом обличье мы такие схожие.

– Я рад, что ты смотришь на это именно так, – улыбнулся мне Джеффри. – Я, конечно, ещё поколдую над твоей кровью, не возражаешь? Если будет что-то новенькое – сообщу.

– Не возражаю, конечно. Если нужно ещё – берите!

– Нет-нет, того, что ты сдала, хватит с избытком.

– Если это всё, тогда мы, пожалуй, пойдём, – Гейб встал, и, попрощавшись, мы вышли из клиники и направились к дому, второй раз за этот день. Это мне кое о чём напомнило.

– Я забыла сказать Томасу, чтобы коленку намазал.

– Он намазал, – успокоил меня Гейб. – Ты разве не заметила за ужином, что он него пахнет мазью?

– Нет, – покачала я головой. – Об меня же предыдущий тюбик раздавился. И хотя я и приняла душ, всё равно чувствую на себе этот запах. Видимо поэтому и не заметила его от Томаса.

– Не переживай. Парнишка всё же не совсем пропащий. Он может недовольно ворчать, возражать и ныть, но распоряжения Джеффри исполняет беспрекословно. Кстати, не так уж и страшен тот его синяк. Я наблюдал за вами, когда вы запускали змеев – в движениях Томаса не было и следа скованности, он носился наперегонки с Лаки, словно и не ушибался вообще. А вот ты стояла и мечтала. О чём, если не секрет.

– Не секрет, – слегка растерявшись, пробормотала я. Мне не хотелось афишировать моё общение с Джереми, но я была просто не в состоянии солгать на прямой вопрос Гейба. Просто физически не могла сказать ему неправду.

– Похоже, тебе не очень-то хочется об этом рассказывать?

– Просто… Я боюсь, что ты сочтёшь меня сумасшедшей.

– Рэнди, ты одно из самых здравомыслящих созданий, которых я когда-либо встречал. Так о чём ты мечтала?

– Я не мечтала. Я разговаривала.

– Сама с собой? Ну, как говорится, с умным человеком и поговорить приятно.

– Да нет же! – прыснула я. – Я разговаривала с Джереми. – И, увидев лёгкую тень, набежавшую на лицо Гейба, уточнила: – Ему пять лет.

– Понятно, – Гейб заметно расслабился. – Впрочем, нет, не понятно. Как ты с ним разговаривала. Я не заметил у тебя ни наушников, ни какой-то другой гарнитуры.

– Вот в этом-то и дело! Я разговаривала с ним телепатически.

– Ты телепат? – в голосе Гейба звучало удивление, любопытство, но ни капли недоверия. Я слегка расслабилась. – И можешь общаться на расстоянии? А почему раньше об этом не говорила. Ты можешь прочесть мои мысли?

– Нет, – покачала я головой. – Я не телепат. И мысли не читаю. И общаться мысленно ни с кем, кроме малыша Реми не могу. У нас с ним связь с самого его рождения. Но только с ним.

– Очень интересно. А ты ни с кем больше не пробовала мысленно общаться? Вдруг получится?

– Нет. Я и с ним-то не пробовала, это он со мной «связался». Просто начал плакать у меня в голове. Знаешь, я даже какое-то время подозревала у себя шизофрению, проштудировала кучу литературы на эту тему. Похоже, но нет, это не мой случай. А ты, вроде бы, не особо удивлён. Это ведь ненормально.

– Я могу учуять сотую долю унции (* около 0,3 грамма) золота на расстоянии в пять миль. Джеффри чувствует, у кого и что болит. Вэнди генерирует маленькие шаровые молнии. Мне продолжать?

– Не нужно, – я, улыбаясь, покачала головой. – Я поняла. Среди всех ваших странностей моя уже не кажется чем-то невероятным.

– Так значит, у тебя связь с этим мальчиком? А ты не пыталась выяснить, почему именно с ним?

– Нет. Джереми слишком мал, чтобы его расспрашивать. Но, знаешь, он не раз упоминал, что может мысленно общаться и с некоторыми другими своими родственниками. Собственно, похоже, что со всеми, кроме мамы. К тому же, каждый раз именно он начинает разговор, а я отвечаю. Сама я этого не умею. Может, дело именно в нём? Может, это он телепат, а со мной установил связь случайно?

– Может быть. После событий последних дней я уже ничему не удивлюсь.

– А я, в свете событий последних дней, начинаю за него волноваться. Что, если та корпорация заинтересуется им? Что, если он попадёт к ним в лапы?

– Думаю, стоит предупредить его родных. Нужно попробовать с ними связаться.

– Хорошо, как только Джереми заговорит со мной в следующий раз, я спрошу его точный адрес. Прежде мне как-то и в голову это не приходило – мы просто общались и всё. В течение нескольких лет он был моим единственным другом. И если он в опасности – я должна ему помочь!

– Обязательно поможешь, не сомневаюсь. И мы все тебе в этом поможем, будь уверена.

Когда он говорил это, мы уже поднимались по ступеням крыльца. Дверь распахнулась, и на пороге появился Лаки, тут же кинувшийся меня облизывать, а следом за ним – Томас.

– Почему вы так долго? Я уже и попкорн сделал, и чипсы достал. А вас всё нет и нет!

– Я что-то пропустила?

– Сегодня четверг. По четвергам мы вместе смотрим кино. Сегодня очередь Томаса выбирать фильм.

– Какая хорошая традиция. Давняя?

– Очень.

– Наверное, с тех пор, как появились первые видеомагнитофоны?

– С тех пор, как появились первые кинопроекторы. Ну, почти с тех пор. А до этого мы по четвергам читали вслух книги. Нарушить эту традицию можно было только при каком-нибудь форс-мажоре.

– И работа таковой не считается, – подхватил Томас. – Гейб может работать все выходные напролёт, но в вечер четверга он – наш!