– Так вот чего именно ты лишил Линду…

– Да. Поскольку эти деньги всё же мои, то я вполне могу дать распоряжение в течение трёх месяцев перечислять дивиденды на другой счёт. И я это сделаю. Голодать и терпеть лишения Линда, конечно, не будет, но вот от своих горячо любимых шопингов ей придётся отказаться. Да и от прочих дорогостоящих развлечений типа курортов или ночных клубов. Ничего, ей это только на пользу пойдёт.

– Значит, у Линды есть кров и пища, но денег на удовольствия она лишилась? А знаешь, что мне напомнила вся эта ситуация? Как родители лишают наказанного ребёнка карманных денег.

– В точку! – рассмеялся Томас.

– Раз уж Линда ведёт себя как ребёнок – то и наказание я подобрал для неё соответствующее. Кстати, я сообщу её отцу и брату что запрещаю давать ей деньги. Она наказана.

– Хорошо, что у меня есть своя работа, – захихикала я. – И свои деньги. Если что – меня ты так наказать не сможешь.

– Кстати, чуть не забыл! – Гейб ополоснул руки и вышел из кухни. Я достала из шкафа кухонный комбайн и начала прокручивать мясо и остальные ингредиенты. Томас продолжал строгать картошку. Очистки получались толщиной чуть ли ни в полдюйма, но я не заморачивалась. Парень явно первый раз держал сырую картофелину в руках, но он старался, а это главное.

– Знаешь, почему мужчине нужно уметь готовить? – спросила его я.

– Чтобы не умереть с голоду?

– И это тоже. Но я немного о другом. Вот представь, ты вырастешь, встретишь девушку, влюбишься, женишься. И если ты будешь при этом уметь готовить, твоя избранница будет уверена, что ты женился на ней именно по любви, а не для того, чтобы заиметь домработницу. Конечно, в идеале ты должен уметь не только готовить…

– А что ещё?

– Ну, гладить, например. Стирают сейчас в основном машинки, это перестало быть тяжёлым физическим трудом, а вот глажка всё ещё таковым остаётся.

– Я не умею гладить, – вздохнул Томас. – Совсем.

– Не беда, научу, – успокоила я его. – Времени у тебя впереди ещё немеряно.

В этот момент на кухню зашёл Гейб и положил передо мной кредитную карточку.

– Это что? – не поняла я.

– Твоя кредитка. Точнее – пока одна из моих, я же не знаю твою фамилию. Узнаю – переоформлю на тебя.

– И что я должна с ней делать?

– Одежду себе новую купишь, – пожал он плечами.

– Куплю, но за свои деньги. Так что забери свою кредитку.

– Ладно, – Гейб забрал карточку и сунул в задний карман. – Непринципиально, у кого она будет. Я же всё равно с тобой поеду. Можем и Гвенни с собой взять – здесь у неё одежды ещё меньше, чем у тебя, вся осталась дома. Бетти поделилась с ней вещами, но лучше иметь своё, верно? И подходящего размера.

– Я согласна. Мне действительно не помешает наведаться в магазин одежды. Но платить за свои вещи я буду сама.

– Поговорим об этом завтра. А сейчас – что там у нас с котлетами? Пахнет вкусно.

– Потерпи ещё немного, – улыбнулась я, забрала у Томаса начищенную картошку, помыла и поставила варить.

– А ведь ты так мне и не рассказала про ваше ночное приключение, – печально вздохнул Томас.

– Действительно. Сама тебя обо всём расспрашивала. Ну, извини, сейчас исправлюсь. Кстати, ты знаешь, что у Ричарда есть супер-навигатор?

Я начала рассказывать всё, что с нами вчера приключилось. Гейб тоже вносил свою лепту в рассказ. Во время разговора, я электровеником носилась по кухне, делая множество дел одновременно. Нажарила кучу котлет – хватит на несколько дней, если, конечно, никто в гости не придёт, тогда – не факт. Настрогала салатиков. Сварила подливку. Сделала картофельное пюре. И между делом накрыла на стол. Всё же иногда здорово быть очень быстрой!

Когда мы, наконец, уселись обедать, Томас поинтересовался, где я научилась готовить. Я пожала плечами.

– Однажды я почти год проработала в ресторане.

– Ух ты! Круто! – восхитился он.

– Посудомойкой, – уточнила я.

Мы с Гейбом захихикали над физиономией парнишки. Потом Гейб посерьёзнел.

– Тяжело было?

Я поняла, что он имеет в виду те годы, когда я жила одна, а не только конкретно эту работу.

– Не физически. Я, к счастью, не уставала, поэтому могла заниматься физическим трудом на двух работах. Я бы и на трёх смогла, да тогда спать было бы некогда. Неквалифицированный труд плохо оплачивается, а у меня уходило много денег на продукты. Тот ресторан был просто золотым дном – мне разрешали забирать себе просроченные продукты, которые обычно просто выбрасывались, а порой мне доставались блюда, которые клиенты заказали, но, по каким-то причинам не стали есть. Но это случалось редко.

– Но несвежие продукты есть нельзя! – воскликнул мальчик.

– Если нельзя, но очень хочется, то можно, – усмехнулась я. – И они же не были испорчены, просто выходил срок годности, и использовать их в ресторане уже было нельзя. А отдать мне – очень даже можно. Я была рада и таким продуктам – денег было в обрез. Когда я сбежала из дома, у меня были деньги, но их надолго не хватило. Я тогда не очень-то умела планировать свой бюджет. Так что несколько нелёгких лет у меня было, пока я не стала зарабатывать переводами.

– А готовить тебя в том ресторане научили?

– Меня никто не учил. Но я наблюдательна, и у меня хорошая память. Так что несколько несложных блюд я неплохо освоила.

– А почему ты не осталась там дольше?

– Мне пора было менять документы. Я же почти не росла! Официальный возраст у меня был больше календарного, чтобы считаться совершеннолетней, а внешне я выглядела даже младше своего настоящего возраста. Настоящего по человеческим меркам.

– А в этот раз тоже был очередной переезд? – уточнил Гейб.

– Да. Пора было снова становиться восемнадцатилетней.

– Ну, что же, думаю, что он был последним. Здесь, у нас, ты можешь прожить сколь угодно долго, и никого не будет интересовать, почему ты так медленно взрослеешь, или почему выглядишь моложе своего возраста.

– Потому что ты выглядишь старше! – рассмеялся Томас.

Какое-то время мы молча ели, а потом Гейб поинтересовался.

– Я так до сих пор и не знаю твою фамилию. Может, просветишь?

– Не нужно делать мне кредитку! – тут же воскликнула я.

– Да нет же, мне просто любопытно.

– А у меня нет фамилии, – покачала я головой. – Я – никто. Подкидыш. Я не принадлежу ни к какой семье, так что ничью фамилию носить не имею права.

– А что насчёт фамилии, с которой ты росла?

– Она тем более не моя. Меня взяли в семью, но членом этой семьи я так и не стала. И не стану носить фамилию людей, которые собирались сдать меня на опыты.

– Да что тут голову ломать-то! – воскликнул Томас. – Раз ты теперь живёшь у нас, так возьми нашу! Рэнди Форест – по-моему, звучит неплохо.

– По-моему – тоже, но не сейчас. Ещё рано, – покачал головой Гейб. – Пока нужно что-то другое. Как насчёт фамилии, которую ты носила последней?

– Эванс, – с трудом выдавила я и, сглотнув, уточнила более ровным голосом. – Меня звали Кэти Эванс.

А мысли крутились вокруг слов Гейба. «Не сейчас. Ещё рано». Это ведь означает, что в итоге я всё же буду носить эту фамилию, верно? И раз уж мне не дают её прямо сейчас, просто так, значит, потом я получу её через брак? Какие тут ещё могут быть варианты? И это значит, что и Гейб для себя всё уже решил, иначе не упомянул бы об этом вот так, вскользь, как о чём-то само собой разумеющемся, как ранее о Томасе, идущем с ним в комплекте.

– Значит, побудешь пока Мирандой Эванс, – решил Гейб. Снова это «пока». – Надеюсь, против имени «Миранда» ты не возражаешь?

– Возражаю, – вздохнула я. – Но тебя это не останавливает. Но вообще-то это действительно моё имя, его дали лично мне, так что я могу носить его по праву. Просто документы-то у меня на Кэти, а не на Миранду.

– Это вообще не проблема. Или ты считаешь, что у нас у всех тут настоящие документы?

– У Люси – настоящие, – уточнил Томас. – И у Каро. И вообще – у большинства человеческих жён. А вот у нас у всех – фальшивые.