Мысленно похихикав над собственным «старческим» ворчанием, я отбросила мысль покуситься на имущество девочек и зацепилась взглядом за то, как уютненько они обе привалились бочком каждая к своей половинке. А что, это мысль! Чем я хуже? Я слегка поёрзала на сидении, поудобнее устраивая на коленях свой восьмимесячный живот, и привалилась к сидящей справа от меня свой собственной, личной и персональной половинке.

Огромная, но нежная рука тут же приобняла меня, растирая мне спину.

– Устала? Мы можем удрать прямо сейчас.

– Нет. Мне просто скучно. И спать хочется. А так… Я же не устаю, ты же знаешь.

– Скучно? Ну… я не знаю. У меня вроде бы была на телефоне пара игрушек…

– Я тебя умоляю! Мне в компьютерные-то игры неинтересно играть, а ты мне телефонные предлагаешь. Это как инженеру-строителю предложить куличики из песка поделать.

Перед моим носом появилась детская ручонка с зажатым в ней кубиком Рубика.

– Вот, мам, возьми, если хочешь.

– Спасибо, мой золотой, – я взяла предложенную игрушку, покрутила в руках секунд десять и, со вздохом, вернула владельцу, уже собранную.

– Круто! Мне бы так! – и маленькие пальчики вновь начали крутить игрушку.

Я улыбнулась. В век электронных игр мой мальчик, вот уже который месяц, не выпускает из рук головоломку, которую отрыл на чердаке, в нашем доме в Долине, куда мы всей семьёй ездили на Рождественские каникулы. Кристиан опознал свою старую игрушку, с которой когда-то повозился пару недель и забросил. А вот Кевин с удовольствием занялся кубиком, и до сих пор не разочаровался в нём. Он вообще любит всякие головоломки и логические игры, предпочитая их «стрелялкам», в которые до сих пор с удовольствием режется Томас.

Я потянулась и погладила черноволосую кудрявую головку. Кевин поднял на меня свои синие глаза – мои глаза, – и улыбнулся. Слава богу, он ещё достаточно мал, чтобы спокойно, и даже с удовольствием принимать мои ласки. Надеюсь, это продлится ещё долго. Какое счастье, что наши дети так медленно растут. Скоро я смогу взять на руки свою дочурку, но мой первенец всё равно навсегда останется для меня малышом.

Я наконец-то нашла себе занятие от скуки – любовалась парочкой самых дорогих для меня созданий во всём мире. Гейб – мой огромный и красивый, нежный и сильный, заботливый и… я могла очень долго перечислять его лучшие качества. Мой Габриель, мой возлюбленный, мой муж, моя половинка. Который в данный момент нежно прижимал меня к себе одной рукой, а другой придерживал сидящего у него на коленях сына. Рядом с отцом-великаном Кевин казался совсем крохотным – ему пятнадцать, но внешне он ничем не отличается от пятилетних человеческих детей.

В принципе, он не только внешне от них не отличается. Я учла урок, который вынесла из наглядного примера Томаса и Вэнди, и воспитываю детей в соответствии с внешностью, а не с календарным возрастом. И Кевин, и близняшки на деле совсем ещё дети. Близняшки, так же как и любые восьмилетние девочки, любят играть в куклы и рисовать, наряжаться в мою одежду и устраивать мини-спектакли, смотреть на облака и ловить кузнечиков, делать шалаши в саду и лазить по деревьям. Заводилой у них, конечно же, Эрик, а Кевин и малыш Уоррик ходят за этой неразлучной троицей хвостиком. Иногда даже Томас снисходит до детских игр, организуя для них какое-нибудь особо интересное приключение. Когда в доме много детей – это так замечательно! Когда-то оборотни о чём-то подобном могли лишь мечтать. Дети были слишком большой редкостью. Но только не у половинок.

Слова Дэна и Коула оказались пророческими. Встреча с половинкой действительно несколько меняет репродуктивную функцию оборотней. Активизирует. Теперь мы на собственном опыте убедились в этом.

Первой «ласточкой» стал наш с Гейбом сынишка Кевин. Он родился точнёшенько посередине цикла Гейба, за пятнадцать лет до того, как, по нашим прикидкам, у нас должен был родиться первенец.

И хорошо, что к тому времени я уже познакомилась и даже подружилась со своей тётушкой Энжи. Именно от неё я и узнала симптомы, однозначно указывающие на то, что мы, женщины-гаргульи, беременны. Поскольку человеческих симптомов у нас нет и быть не может.

Итак, первое – с момента зачатия и до самых родов мы не можем перевоплощаться. Очень мудро и предусмотрительно со стороны природы – в нашем перевоплощённом, «каменном» организме плоду просто не выжить.

– Морковку хочешь? – прервал мои раздумья голос Гейба.

– Издеваешься? – прошипела я. – Конечно, хочу. Но не здесь же!

– А ты по-быстренькому. Никто и не заметит, – подмигнул он, суя мне в руку большую очищенную морковь.

А ведь действительно! Я же супербыстрая! Воровато оглянувшись, я сцапала морковь и проглотила её на максимально возможной скорости, почти не жуя. Блаженство! И мне наплевать на сдержанные смешки братьев. Я понимала, что это лишь братское поддразнивание, а на самом деле они очень серьёзно относятся к моему теперешнему «овощному помешательству». Об этом говорило хотя бы то, что на них, как и на Гейбе, несмотря на тёплый день, надеты ветровки с большими карманами, в которых при желании можно найти буквально целый склад очищенной моркови, которая предоставляется мне по первому же требованию.

Это был как раз тот самый второй признак, о котором меня предупреждала Энжи. Перестаёшь есть сладости – просто не можешь взять их в рот, противно, – зато начинаешь в огромных количествах поглощать овощи, к которым прежде была равнодушна, по большей части почему-то морковь.

Для меня в этом особой проблемы не было – я никогда не была сластёной, к разным лакомствам относилась спокойно, главное – чтобы мяса было досыта, а вот Энжи просто обожает шоколадные батончики. Поэтому заметно страдала от невозможности их есть во время беременности. Впрочем, по её словам, такое чудо, как ребёнок, причём ребёнок от любимого человека, от половинки, стоит любых страданий, тем более – таких незначительных.

Я полностью с ней согласна. Кевин – самое замечательное и драгоценное, что есть в моей жизни. Мой котёнок, который в своё время станет огромной и сильной пантерой, как и его папа.

Конечно, ему приходится нелегко. Он не такой, как все. Отличается не только от человеческих детей, но и от детей оборотней. А могло ли быть иначе? В отличие от них у него – полный комплект бессмертных родителей. Поэтому он родился уже таким, какими остальные станут только после перерождения – крепким, сильным, быстрым. Будь он хрупким человеческим младенцем – просто не выжил бы во мне, не перенёс родов.

Это доставляет ему кучу проблем – приходится быть постоянно начеку, сдерживать свою силу, чтобы что-то не сломать, не раздавить. Он не может так же беззаботно играть с остальными детьми – он сильнее их на порядок и может причинить боль простым прикосновением. Это лишает его многих радостей жизни.

Но зато есть кое-что ещё, что перекрывает все остальные неудобства, заставляющие меня жалеть его. Он регенерирует. Моментально! Конечно, получить даже простую царапину или синяк ему гораздо сложнее, чем другим детям, но он всё же ребёнок, и вечно лезет, куда не надо. Но те немногочисленные ссадины, которые он всё же умудряется заработать, заживают у нас на глазах просто с невероятной скоростью!

И, кстати, у него уже с рождения двадцать пять пар хромосом. Хотя он, к моей великой радости, пока ещё не может превращаться ни в пантеру, ни в гаргулью. И правильно, всему своё время.

Мы даже не знаем, в кого из них он сможет перерождаться, возможно – в обоих сразу. И в каком возрасте перестанет меняться – в девяносто, выглядя при этом на тридцать, как оборотни, или позже, чтобы выглядеть на тридцать пять, как гаргульи? Или нечто среднее? Дитя двух рас, он уникален, и именно ему предстоит дать ответы на все эти вопросы.

А тех, для кого ответы на эти вопросы – совсем не праздное любопытство, уже довольно много. За прошедшие годы уже трое мужчин-гаргулий нашли своих половинок среди женщин-оборотней. Это не считая близнецов, с ними – пять. Потомства в этих парах пока ещё нет, но оно будет обязательно. И тогда мой сын уже не будет таким уникальным. Впрочем, это случится намного раньше, уже через месяц, но девочки слишком отличаются от мальчиков по многим параметрам, так что у меня будет просто два ребёнка, каждый из которых – уникален.