– Уже скоро будем дома, и ты сможешь поесть, – ласково сказал Гейб, и я не услышала в его словах ни грамма насмешки, только заботу. Господи, как же приятно, когда кто-то о тебе заботится. Я этого чувства не ощущала бог знает сколько лет. И мне было так уютно в объятиях моего Гейба – который пока не знал, что он мой, – что я готова была оставаться в них хоть до утра, несмотря на голод и сонливость.
Но мы уже спустились со скалы, которая с этой стороны оказалась более пологой. Оглядевшись, я поняла, что мы находимся в большой долине, которую скалы, с этой стороны выглядевшие как покатые холмы, окружали практически со всех сторон, как подкова. Лишь вдали, справа, среди гор была узкая лощина, а от неё по долине шла дорога. Наверное, именно там Филипп и проедет на моей машине.
Сама дорога шла ближе к тому склону, по которому мы спустились, вдоль неё стояли коттеджи, около полусотни или больше. Большей частью – двухэтажные, красивые, ухоженные, утопающие в садах. Противоположная часть долины уходила вдаль и явно была «сельскохозяйственной» – я видела обработанные поля, огороженные луга, на которых пасся скот, длинные строения, напоминающие конюшни или коровники. Но всё это я окинула лишь случайным взглядом, поскольку в этот момент мы свернули, и перед нами показался большой и невероятно красивый дом.
Это уже был не коттедж, а настоящий особняк, хотя и тоже двухэтажный. И если коттеджи выглядели современными, то особняк явно был старинным, девятнадцатого, а возможно, и конца восемнадцатого века, не знаю, я как-то не особо разбиралась в архитектуре. И при этом – идеально ухоженным.
Светлые стены – при ночном освещении сложно сказать, бежевые или песочные, высокие французские окна – часть с закруглённым верхом и белыми рамами и переплётами, зрительно делали этот явно крепкий и прочный дом лёгким и изящным, эркерные выступы по углам, с отдельными, остроконечными крышами, создавали впечатление башенок. Ажурный балкон над входом дополнял общее впечатление лёгкости. Ансамбль завершала лепнина, украшавшая фасад, вазоны, стоящие по бокам от центральной лестницы и красивые клумбы, разбитые вдоль стен.
Я влюбилась в этот дом сразу и навсегда.
Гейб и Стивен быстро вошли в парадные двери, а через пару секунд уже несли нас по коридору второго этажа, пока не остановились перед одной из дверей.
Здесь Стивен ссадил Вэнди на пол.
– Пока, сестрёнка. – Потом махнул в нашу сторону рукой. – Увидимся!
И исчез. Ну, не буквально, конечно, но очень быстро убежал. Я удивлённо посмотрела ему вслед. Правильно растолковав моё недоумение, Гейб пояснил, заходя со мной на руках в комнату.
– Его дежурство никто не отменял. Я тоже присоединюсь к Стивену чуть позже, после того, как устрою вас на ночь.
– Дежурство?
– Конечно. Мы охраняем нашу Долину. Чем меньше о нас знают, тем лучше.
– Да уж. Людям не стоит знать, что тут у вас целое поселение оборотней.
Гейб с любопытством пригляделся ко мне.
– Ты так спокойно это произнесла. А пятнадцать минут назад упала в обморок, едва поняв, кто мы такие.
– Я пыталась тебе сказать, – виновато заговорила Вэнди, – но ты…
– Да, знаю, я сама виновата, – успокоила я её. Потом снова взглянула на Гейба. – Я не падала в обморок. Ну, то есть не от этого. Просто день был тяжёлый.
Я почти не кривила душой. Меня больше шокировало и сбило с ног то, что произошло со мной при встрече с моим мужчиной. Моим! Я и предположить не могла, что эта невероятная связь с совершенно незнакомым человеком вот так вдруг возьмёт и возникнет. Это покруче любого оборотня будет.
– Что же, я рад, что ты так это восприняла. Потому что мы – такие, какие есть. И стать другими не можем.
– И не нужно, – пожала я плечами. – Оборотни – это ещё ничего, меня собственные родители считали зомби. Приёмные родители, но всё же. Кто знает, может, я тоже – оборотень?
– Может быть. Думаю, это всё мы сможем обсудить и завтра. А сейчас тебе нужно поесть и смыть с себя всю эту кровь.
– Дядя Гейб, ты и в ванную Рэнди на руках понесёшь? – ехидно осведомилась Вэнди.
До меня дошло, что всё это время Гейб так и стоял посреди комнаты со мной на руках. По его слегка ошарашенному взгляду я поняла, что и он как-то упустил из виду этот момент. Смущённо улыбнувшись, он поставил меня на ноги, и я впервые осознала, насколько же он возвышается надо мной. Огромный, могучий. И при этом – такой нежный. И мой!
– Ладно, девочки, пока можете принять душ. Вэнди, твоя спальня рядом. А я принесу вам во что переодеться. И что-нибудь перекусить. А потом мне нужно будет бежать на дежурство. Так что, до завтра.
С этими словами Гейб обхватил моё лицо огромными ладонями, наклонился и нежно поцеловал в лоб. Потом отпрянул, словно и сам удивился своему порыву, и, резко повернувшись, практически удрал из комнаты, попутно потрепав Вэнди по волосам. Я стояла и млела, глядя ему вслед, пока голосок Вэнди не заставил меня вынырнуть из тумана.
– Вау! Что это с дядей Гейбом? Он вообще-то не любитель «телячьих нежностей», как он это называет. Но знаешь, таким он мне больше нравится. – И она тихонько захихикала.
– Мне тоже, – пробормотала я себе под нос. – Хотя, сравнивать мне не с чем. Ладно, пойду, смою с себя всю эту грязь, – я потеребила край рубахи, которая успела заскорузнуть от засохшей крови. Ты как, сама справишься?
– Рэнди, ты всё время забываешь, сколько мне лет. Ну, конечно, справлюсь. Спокойной ночи, – и она тоже выскользнула за дверь.
– Спокойной ночи, – сказала я в пустоту комнаты, а потом впервые оглядела её.
Просторная, а днём – светлая, судя по двум огромным окнам. Отделка в бежевых и белых тонах, с более тёмными вкраплениями. Мебель тоже светлых оттенков. Огромная кровать с изящным пологом, хотя в целом обстановка вполне современная. Ещё какая-то мебель, но я уже не всматривалась – заметила дверь, явно ведущую в ванную комнату.
Тёплые струи смыли с меня не только кровь и грязь, но и весь накопившийся за последнее время негатив. Я больше не одна, а в сообществе себе подобных, и меня, похоже, приняли. И я встретила Гейба. МОЕГО Гейба. Уже одно это стоило всех предыдущих нелёгких и одиноких десяти лет.
Когда, спустя какое-то время, я, завернувшись в полотенце, вышла из ванной, то увидела, что на прикроватной тумбочке стоит поднос с двумя огромными сэндвичами и большим стаканом сока, а на золотистом шёлковом покрывале кровати – какие-то вещи. Подойдя ближе, я увидела, что это огромная, светло-серая, без рисунка, мужская футболка и мужские же трусы-боксеры, но совсем небольшие, скорее мальчиковые. Взяв в руки футболку и вдохнув едва уловимый, но уже такой родной запах, я поняла, что футболка явно ношенная, хотя и постиранная, и от этого ставшая совсем мягкой. Трусы же были абсолютно новые, с этикеткой, трикотажные, поэтому вполне на меня налезли. Футболка доставала мне до колен, напомнив мне Вэнди в моей, огромной для неё, футболке. Что же, для сна вполне подойдёт, а к утру, надеюсь, я уже смогу получить свои вещи.
Я уселась на кровать, поджав под себя ноги, и в несколько укусов расправилась с бутербродами. После чего скользнула под покрывало, предварительно стряхнув с него возможные крошки, и, закрыв глаза, стала погружаться в дрёму. Едва различимый запах Гейба, исходивший от футболки, дарил чувство спокойствия и безопасности. Из памяти выплыл момент, когда надо мной склонилась огромная пантера. Тогда, помню, у меня мелькнула мысль, что от неё совсем не пахнет зверем, хотя должно было бы. Последующие события отодвинули эту мысль на задний план, но теперь я вспомнила тот момент. И теперь-то я поняла, что пантера пахла Гейбом, а его запах стал для меня самым прекрасным на свете. Потому что он – мой!
Я уже практически провалилась в сон, когда услышала, как открылась дверь, и лёгкие шаги босых ног прошлёпали по комнате.
– Можно с тобой? – раздался нерешительный голосок.
Я открыла глаза и улыбнулась стоящей у кровати Вэнди. На ней был верх от мальчиковой пижамки с Халком на груди, которая была ей жутко велика, и от этого она казалась ещё более крошечной и потерянной. Похоже, у моих трусов и этой пижамы один хозяин, пока мне не знакомый. Я молча приподняла край покрывала, и Вэнди тут же забралась на кровать, свернувшись рядом со мной в клубочек. Я обняла её и вскоре услышала ровное сопение. Я была рада тому, что она пришла. В пять лет, в пятнадцать ли, или даже в двадцать четыре – бывают такие моменты, когда нужно, чтобы рядом кто-то был. Кто-то, кто поймёт и поддержит. Кто не даст тебе почувствовать себя одинокой.
